Меч, как верный конь, которому на спину накладывают неподъемный груз, держался из последних сил. Мощь, что вливалась в тело, должна была как-то уместиться. Надо было куда-то ее деть. И эсток принялся сгибаться. Вначале чуть-чуть, потом сильнее, вот уже Дьюралюмин похож шамшер, а мощь продолжает течь. Вот уже и мечом назвать трудно, почти что килич, кривая сабля. А мощь течет. Потому как Норивольд продолжал поливать грязью и самого старика с посохом, и предков старика, и потомков его. И сообщал о домашних животных, и о доме, и о домашней утвари и строил догадки о том, как старик применяет свой посох.

Юному правителю приходилось в этот момент не легко. Трудно оказалось удерживать своего кованного друга, которого тянет к врагу как железные опилки к камню, принесенному с горы Мал-Ганит-Ка.

Когда Дьюралюмин закрутился почти до невозможного и являл собой маленькую секиру, в свою очередь, напоминавшую несуразный кастет с единственным шипом, Норивольд внезапно швырнул оружие в противника.

Простым черным рыцарям показалось, что их король кинул меч, и тот в полете смахнул старику голову.

Может, из толпы под холмом это представлялось совсем иначе. А Норик, тряся уставшей от напряжения рукой, видел совершенно ясно, как разворачивающийся клинок трижды полоснул по морщинистой шее дракона-гиганта, прежде чем башка с длинной в наростах мордой и алыми с тонкими зрачками глазами шлепнулась на сырую землю, окропя ее фиолетовой кровью.

И — кончилось. Все, кто жил в деревне и пришел сегодня под холм, повалились на колени, уставившись в грязь перед собой в знак покорности, не смея поднять глаз.

К Норивольду Первому буквально притек немолодой, но и не старик, мужчина в овчинном полушубке. Норик держался настороженно: от змеи всегда можно ждать любой подлости. Но, видимо потрясение от гибели исполинского дракона было столь велико, что этот колдун даже не пытался. Победа казалась полной.

— Ну, что скажешь? Ваш король мальчишка?

— Каждый. Народ. Имеет того. Правителя. Которого. Заслуживает. [3] — Рывками высказал древнюю как государства мысль колдун в полушубке.

— Смотрите-ка, — воскликнул Норик так громко, что бы слышали все, — упорствуя в глупости, — при этом король сделал широкий жест, указывая на четырех собственной рукой убиенных, — вы все-таки поумнели!

Молчали даже черные рыцари, принимая за истину высказанное.

— Слушайте меня! Собранной вирой я доволен и прощаю вас. Но теперь податей деньгами мне от вас не надо. Будете давать мне от села мужчин на службу. И будет мне служить в любое время от вашего села ровным счетом десяток.

Толпа испуганно ахнула.

А Норик прошел вперед, поднял левой рукой окровавленный и обессилевший Дьюралюмин а правой рукой — кол, с которым нападал третий василиск. Поднял и с силой вонзил в лежащий труп старика, пригвоздив накрепко к земле. И на миг, столь короткий, что после видавших тревожили сомнения: «А было ли?» — показал тем, кто мог видеть на магическом уровне, свою истинную сущность: витязя в золотых доспехах, которому туша обезглавленного дракона-исполина едва доставала до пояса.

В столицу, пока что временную мчались большой кавалькадой. Первым, на Крылане летел Норивольд, держа в правой руке эсток. И иногда крутил его над головой. Следом кучно скакали черные рыцари, преисполненные гордостью за короля и уверенные в неизбежности будущей победы.

Рыцари в счастье и гордости даже не задумывались, почему же от них не отстают десять сельских мужиков на лошадках, привыкших ходить не под седлом, а впряженными в плуг, телегу да борону? А десять будущих боевых королевских магов, уже примирившихся с неминуемостью службы в войсках Норивольда Первого, думали только о скором обеде. Что взять с деревенских мужиков: нельзя же стать сразу мудрым сразу во всем, правда?

Отвесные кручи, к которым белыми пушистыми щенками овчарок ластятся облака, оставляя радостные слюни на шершавых изломах. Заиндевелые, скучающие в звёздах шпили: за день и голубые, и белые, и розовые, а под вечер — темно-синие. Глубокие ущелья с бурлящей на дне прозрачной кровью раненных солнечными лучами ледников.

Шергенские горы. Ни намека на эрозию: молоды, стройны, высоки.

Словно неведомые серые грибы с белыми шляпками встают они на северном крае Верделитовой степи. Не всем эти «грибы» по вкусу. Сизые остроголовые орлы, летающие днем охотиться в глубь зелёной равнины, скальные ящерицы, ловко снующие по нагретым солнцем вертикальным стенкам, снежные козлы — шергены, лихо перескакивающие с уступа на уступ в поисках чахлых кустиков, — вот и все. Почти всё. Поскольку живет в горах еще одно существо: странная помесь орла, шергена и ящерицы. Могучие крылья, козлиная бородка, рога, гибкое чешуйчатое тело. Дракон.