«Она с вами не сойдет», — твердо сказал молодой человек. «Да! Я останусь с ним», — заявила Боярова. «Не навлекай на себя беду. Успокойся. Оставь ему свой адрес. Если захочет, он за тобой приедет». — «Она поедет со мной, и помешать этому никто не сможет». — «Юля! Предупреди молодого человека, что у него очень скоро начнутся неприятности. Пусть он тебя оставит. Всем будет лучше, если вы встретитесь вновь после завершения нашей командировки. Родители учили меня с детства: если помыслы противоречат действительности, не ищи сочувствия и сострадания у окружающих». Дюкро держалась спокойно, но ее опущенные глаза выдавали волнение. «Вы взяли на себя обязанность опекать Юлию? — прервал ее Юрий Алтынов. — Большое спасибо. Когда я был здесь, я это чувствовал. Ваша высохшая душа совершенно не пыталась найти ни малейшей человеческой радости. Я понимал вас и щадил, не расспрашивая о какой-то тайной миссии. Собственно говоря, меня она интересует только в контексте вовлечения в эту историю моей невесты. Я не раз отмечал, с каким страхом и стеснением вы говорили о вещах, о которых должны были умалчивать. Ваша ответственность за порученное дело вызывала у меня уважение. Размышляя над ситуацией, я пришел к выводу, что вы можете стать главной фигурой, способной разрешить клубок проблем, вставших на нашем пути. Через два часа в Пензе к нам в вагон приглашен священник, который будет проводить обряд нашего венчания. Милая Эстер, мы с Юлией будем рады, если вы окажете нам честь присутствовать на нашем венчании, которое здесь состоится». — «Вы что, с ума сошли? Какая свадьба? Юля! О чем он говорит? Не взывайте к моему рассудку, угрызений совести из-за жертвенности вашей любви я не буду и не должна испытывать. Чушь все это! Отложите вашу щемящую душу церемонию на другое время. После окончания работы делай, что хочешь. Юрий, мы заняты серьезным делом. Поймите! Обязательства должны быть выше любви, а долг — выше распутного эгоизма».

«Можно поговорить с вашим патроном?» — «Я не знаю, о ком вы говорите». — «Что ж, придется самому его найти. Юлия, пожалуйста, жди меня в купе». Господин Алтынов оставил молодых женщин и отправился на добычу очередного сюжета. Он, как и многие одаренные люди, не мог прожить и минуты без неожиданных поворотов в развитии событий. Молодой человек вопреки логике упорно стремился навстречу капризам собственного жребия, словно специально отыскивая жизненные ловушки.

Интуиция игрока повелела ему идти налево. Молодой человек как будто видел его перед собой: коренастого, спортивного вида, плотного мужчину с мощным торсом, мускулистыми руками и низким, покатым, упрямым лбом — разновидность культуристов с криминальными наклонностями. Такие персонажи, самодовольные и совершенно непоследовательные, как правило, получившие недостаточное образование, доставляли господину Алтынову большое удовольствие в работе. Когда он ярким, совершенно гипнотическим языком начинал общаться с ними, они сжимали огромные кулачищи, потели всем телом и никак не могли до конца понять: подчиняются ли они этому щеголю или он сам находится под их влиянием и признает их привилегии. Природный дар предвидеть опасность, разгадывать характер и особенности противника, понимать вещи, в существовании которых исследуемый даже сам себе не признается, — преимущество и отличительная черта высших профессионалов. Таким был наш господин А.

Он постучал в последнее, девятое купе. Дверь открылась, и перед ним появилось именно то лицо, которое минуту назад мысленно представил себе молодой человек. Его способность так ясно все предвидеть напугала бы всякого обывателя. Неизвестное лицо оцепенело и покрылось бурыми пятнами, как после сильных боксерских ударов. «В чем дело?» По тону говорящего господин Алтынов понял, что здесь он получит жесткий отпор. «Вы желали меня видеть?» — «Кто сказал?» — «Я задремал и то ли во сне, то ли наяву услышал вашу просьбу прийти к вам на поклон». — «Ну что ж, ха-ха-ха, поклонись!» — «Честь имею, московский врач-хирург Юрий Алтынов». — «Короче, чего надо?» — «Хочу выкупить у вас Боярову». — «Чего, чего?» — он раздвинул плечи и встал перед молодым человеком, как бетонная стена. «Я даю вам деньги — вы отпускаете Боярову», — господин А. не следовал общеизвестным советам не смотреть в упор в глаза зверю. «А ты ярмо бесплатно не хочешь приобрести?» — «Я принес кучу денег…» — «Кто там?» — донесся голос из купе. «Слышь, Кузьмич, здесь хирург за конопатую деньжат предлагает», — бросил верзила. «Чего это вдруг мы мамзель свою продавать станем?» — послышался высокий голос из купе.

«Я хорошо заплачу, а деньги, как известно, радость приносят. Судя по вашему мрачному лицу и синеве вокруг глаз, веселья вам явно не хватает», — обратился молодой человек к живой стене. «Сколько дает?» — послышался тот же высокий голос. «Очень большие деньги. Зарплата хирурга за полтора года». — «Сколько же?» — «Три тысячи долларов! — шепотом сказал господин Алтынов. — Я боюсь такую сумму даже громко выговаривать». — «Нам девица рассказала, что двадцатку зелени в окно выбросил, а мне треху предлагаешь?» — «Разрешите войти в купе, побеседовать с вашим другом?» — «Проходи. Не друг он мне, охранник», — сказал сидящий в купе мужчина. Его лица почти не было видно, лишь крупный нос и впалые, широкие скулы. Слабый свет ложился ниже, обозначая небольшие пальцы с по-женски длинными ногтями и короткие, худенькие, как у подростка, ножки. «Расскажи-ка, столичный врач, для какой такой цели тебе наша мамзель понадобилась? Что ты от нее потребовать надумал: признание в грехах или клятву любви непорочной, донорский орган или участие в научном эксперименте по имплантации экзотического заболевания от Veneris — Николя и Фавра?» Скомканная фигурка мужчины сбивала с толку; казалось, что голос принадлежал вовсе не ему, а совсем другому человеку. «О, браво! Мы коллеги?» — «Почти! Я коллекционирую раритеты». — «Большая коллекция?» — «Известная!» — мужчина искренне и проникновенно улыбнулся. «Что является особой гордостью вашей коллекции?» — «Мое собрание разбито по разделам: аксессуары великих людей, фотографии известных лиц, устные легенды, останки экзотических животных, ухищрения, применяемые заключенными при побегах из мест заключения, монеты и так далее. Что вас лично интересует? Мои экспонаты — вещи совершенно нетрадиционные». — «Прошу прощения, как может быть нетрадиционной монета?» — «Может. В тридцать первом году на строительстве Беломорканала зэки ковали свои монеты. Самую мелкую называли “бычок”, самую крупную — “пайка”. Их выделывали из гвоздей. У меня они есть». — «А редчайшие фамилии?» — «Режепо Петр Алексеевич, крупный судовладелец из Санкт-Петербурга времен Александра Второго. Небо Роман Федорович, товарищ главного прокурора Москвы при генерал-губернаторе Великом князе Сергее Александровиче. Леонид Федорович Смертин-Мертваго, владелец судоверфей в Архангельске». — «Красота, а не коллекция! Прошу прощения, а письма? Хотя бы пару примеров…»

«Из истории: письмо Его Императорского Величества Самодержца Всея Руси, Царя Польского, Великого Князя Финляндского, Князя Курляндского и т. д. и т. д., адресованное его брату Великому Князю Константину Павловичу. Экспонат сегодняшнего дня: письмо внучки Лаврентия Павловича Берия, Павлины Сергеевны, написанное выдающемуся криминальному авторитету Вячеславу Кирилловичу Иванькову (Япончику), с просьбой помочь избавиться от рэкетиров. В моем собрании можно встретить: литографию девяноста семи тезисов Лютера против папства сентября тысяча пятьсот семнадцатого года; медный слиток из Дофки — стоянки евреев на Моисеевом пути в Синай; третью копию письменного отречения Наполеона от всех титулов, званий и власти; розовый бивень уральского мамонта, несостоявшийся подарок Молотова Риббентропу; фиксу переднего зуба Пантелеева — криминального авторитета двадцатых годов, потерянную им в драке в московском ресторане “Яр”; шелковый галстук и сатиновые подштанники Ленина, выкраденные из его чемодана во время исторического выступления с апрельскими тезисами на Финляндском вокзале Петрограда; огонь московских олимпийских игр, горящий в керосинке, подаренной мне раввином киевской синагоги, которая была построена на средства Лени Бродского в тысяча восемьсот девяносто восьмом году. Что оригинальное вы можете предложить в мою коллекцию?» — «Как-то все неожиданно… Впрочем, пожалуйста: несколько фантастических фокусов из прозектуры больницы, например, натуральное сердце, погибшее от редчайшего инфаркта — эмболии устья правой венечной артерии. Могу украсить вашу коллекцию тысячедолларовой ассигнацией, которой расплачивался Аль Капоне в Бронксе; чертежами Петра Великого, по которым был построен его первый фрегат “Святой дух”; конвертом письма Сталина сыну Василию, в котором сообщалось о подарке — шести персиках; приглашением на раритетное венчание в купейном вагоне скорого поезда “Тихий Дон” “Ростов — Москва”, со священником и церковной музыкой, которое состоится тринадцатого июня двухтысячного года в один час сорок минут».

«Свадьба в поезде, со священником? Любопытная затея. Кто венчается?» — «Я с Юлией Бояровой. Согласие невесты имеется». — «Добре! В особых случаях неписаные законы требуют одобрения работодателя». — «Мне это известно. Поэтому я и предложил отступные». — «Не повторяйте, пожалуйста, эту мизерную сумму. Вы только рассердите меня». — «Ваши условия?» — «Есть ли доказательства, что ассигнация принадлежала Аль Капоне?» — «Конечно. Я подпишу сертификат происхождения». — «Смеетесь?» — «Тысячедолларовая купюра сама по себе — редчайший денежный знак. Она выпускалась с тысяча девятьсот тридцать второго по тысяча девятьсот тридцать четвертый год. Сегодня самому президенту США непросто ее разыскать». Молодой человек вытащил из кармана бумажник и вынул из него купюру с изображением Стива Кливленда, двадцать четвертого президента США. «Вот, взгляните, — господин Алтынов сдвинул несколько бутылок к краю стола, салфеткой протер его поверхность и положил перед собеседником тысячедолларовую банкноту. — Известно, что лоббистами печатания таких крупных денег была американская мафия, чей оборот, в основном, проходил в “черном нале”. Надо было сократить объемы перевозок наличности. И сегодня это действующие денежные знаки. Предыдущий владелец этой купюры поклялся мне на Библии, что она досталась ему от прямых потомков Аль Капоне». — «Поверил. Историческую купюру я оставлю себе. А ты опиши историю с клятвой на Библии, когда, где и кто именно это сделал. Что у тебя с собой еще из тех раритетов, которые ты перечислил?» — «Через минуту будет готово приглашение на венчание. Если у вас есть карты, я готов передать вам ноу-хау одного трюка, который стал победителем на форуме “FISM” — ежегодной тусовки фокусников, где номинируются лучшие выдумки. Пораженное инфарктом сердце в колбе, конверт письма Сталина и чертежи фрегата “Святой дух” готов представить в любое время и в любом месте. Кстати, как вас величать?» — «Это совершенно неважно…» — «Если вы не против, я буду называть вас “профессором”. Вы напоминаете мне моего шефа, профессора Хотынцева Сергея Владимировича. Он — моя симпатия». — «Добре. Не против. Даже красиво — “профессор”!» — «Вы мне доверяете, господин профессор?» — «Доверять? Это противоречит моим принципам».

«Мне пришло в голову вот еще что. В поезд сядет священник. Он будет облачен в ризу с православным крестом. Не хотите ли украсить свою коллекцию одеянием попа, отслужившего обряд раритетного венчания в купе поезда? Это же уникальный экспонат. Для доказательности я составлю протокол обряда». — «В этом есть своя изюминка. Но как ты у церковника его одежду возьмешь?» — «Выкуплю!» — «Добре. Но торопишься ты, врач. А если у тебя ничего не выйдет, как ты передо мной за неустойку отвечать будешь? Это, брат, дело серьезное, можешь многое потерять. Давай-ка, опиши мне твой карточный трюк. В короткой форме — устно, обстоятельно — в письменной. У меня в коллекции из этого раздела пока ничего нет. Вот тебе обычная колода карт». — «Беру из колоды любые три карты — допустим, девятку, даму и короля. С помощью определенной последовательности манипуляций создаю иллюзию, что на руках не разные, а одинаковые карты. Это делается так…» Руки господина Алтынова задвигались, заиграли, и действительно: каждый раз оказывалось, что на руках всегда были одинаковые карты — три дамы пик, или три бубновые девятки, или три трефовых короля. «Любопытно! Опиши мне подробно последовательность манипуляций. Тут необходимы тренировки. Что с тебя еще можно взять?» — «Раритетные часы фирмы “Вашерон Константин” — подарок американского доктора Дебейки, самого фантастического хирурга в мире». — «За какие заслуги он наградил тебя?» — «Сказать честно, дело было несколько иначе. Я был включен в бригаду хирургов по шунтированию Бориса Ельцина. После успешной операции семья президента передала семь часов Дебейки, под патронажем которого проходила операция. Американский профессор сам должен был определить, кто из операционной команды получит всемирно известные часы. Дебейки собрал нас и говорит: “Дорогие коллеги, у меня к вам необычная просьба. Прошу каждого из вас показать, какие часы вы носите”. Первым вышел Бачурин — он предъявил золотой “Вашерон Константин” с репетиром и турбуенном по цене двести семьдесят тысяч долларов; потом встал Буранд — у него на руке был золотой “Адемарс Пике” с бриллиантами по циферблату за сто десять тысяч долларов. У Соколова был платиновый “Бриге” за девяносто тысяч долларов, а у Африкантова — уложенный сапфиром “Патэк Филипп” с репетиром за сто тридцать тысяч. Я предъявил “Полет” восемьдесят седьмого года по цене пятнадцать долларов. Одним словом, все низшие врачебные чины получили из рук Дебейки золотой “Вашерон Константин”».

«Добре! Ты мне по вкусу пришелся, доктор. Из тебя вышел бы превосходный преступник. Может, согласишься работать на меня? Сквозь мою крышу дождь не капает. Денег буду платить намного больше, чем врачи получают. Вместе с Бояровой и останешься». Его интонации постоянно менялись, становясь то лукавыми, то сердитыми и даже жесткими, то ласковыми и доброжелательными. «Право, я вам очень признателен! — искренне откликнулся молодой человек. — Спасибо за приглашение, но у меня не получится. В больнице ждут пациенты». — «Не торопись с ответом, посоветуйся с женой». — «Подумаю». — «Сколько же твои часы стоят?» — «На Банхофштрассе в Цюрихе — пятьдесят семь тысяч долларов». — «Пока ты мое предложение будешь обдумывать, оставь часы на столике и забирай невесту. Нам скоро выходить. Да, пожалуй, свои три тысячи долларов отдай Василию, моему охраннику. Ему придется заменять твою нареченную. Впрочем, если решишь остаться — все тебе возвратится». — «Огромное спасибо».