Примерно в это время, патрулируя на «ничейной» земле" между линиями окопов Германии и Антанты, некий английский капрал подобрал иллюстрированную открытку. На ней был изображен горный пейзаж в Австрийских Альпах, и послана она была одним немецким солдатом другому, и в ней говорилось: "Мы находимся в Австрии на отдыхе и очень в нем нуждаемся". Отправитель, подписавшийся «Генрих», оказался (судя по почтовому штампу) солдатом известного альпийского корпуса германской армии, отличившегося в боях против Румынии под командованием генерала Крафта фон Дельмензингена. Почему эти войска отдыхают в Австрии, если не потому, что готовятся к тому самому наступлению, о котором американцы заблаговременно предупреждали из Швейцарии? Открытка была без даты, провалялась в грязи неизвестно сколько, прочли ее и поняли значение только 23 октября 1917 года, когда подготовиться к организации отпора уже не представлялось возможным.

Австро-германские войска готовились к большому наступлению. Оно было необходимо не только как чисто военная наступательная операция, но и как политическая акция, призванная оказать влияние на утомленную войной лоскутную Австро-Венгерскую империю, ее многонациональное население и вдохновить ее слабую армию.

Чтобы предотвратить распад Австро-Венгрии, было особенно необходимым предпринять успешное наступление против Италии. Понимала это и австрийская разведка, которой руководил генерал Ронге. И именно ей принадлежит заслуга в небывалом успехе германо-австрийских войск под Капоретто.

Агенты австрийской разведки за много недель до начала наступления собрали точную информацию о положении в Северной Италии. Как раз в этот период в ряде итальянских городов происходили беспорядки. Причем в некоторых центрах, как, например, в Турине, они подавлялись силой оружия: в толпу стреляли. Были убитые и раненые. Итальянская цензура тщательно просеивала все сообщения, и в газетах появлялась лишь куцая информация об "отдельных случаях хулиганства, провоцируемых безответственными анархистами, не поддерживаемыми населением".

Австрийские газеты установили фамилии и адреса убитых на улицах и собрали мельчайшие подробности событий, которым мог поверить любой житель Турина или соседних округов Пьемонта.

На основе этих данных были умело сфабрикованы номера нескольких известнейших итальянских газет. Напечатанные в Австрии, эти газеты представляли собой точное воспроизведение подлинника, причем на первой странице под кричащими заголовками помещались сообщения о недавних столкновениях и кровопролитиях в Турине. Особенно крупным шрифтом были напечатаны списки убитых и раненых — те самые списки, публиковать которые итальянские власти запретили.

Едкие и откровенные редакционные статьи усиливали в читателях впечатление, что в итальянском тылу царит полная анархия.

Тут же печатались сообщения о революции в России, о том, что русские солдаты отказываются стрелять в немецких и массами дезертируют с фронта. Естественно, не забыли и недавние французские события, когда целые полки не желали повиноваться своим командирам.

События эти искусно драматизировались, подавались доступным солдатам языком и, надо отдать должное австрийским спецслужбам, были сфабрикованы талантливо. Не случайно к изготовлению газет были привлечены видные журналисты того времени.

Во всей итальянской армии не было лучших солдат, чем пьемонтцы; они входили в состав ударных частей и обороняли ключевые позиции итальянского фронта, именно те, которые германо-австрийские войска должны были захватить в первую очередь. И вот австрийские военные аэропланы начали сбрасывать на вражеские позиции целые пачки "свежих итальянских газет", отпечатанных в австрийских типографиях и содержащих известия, способные подорвать моральный дух любого, даже наиболее стойкого солдата. Для большей убедительности австрийская разведка проставляла на газетах не самые свежие даты; тем самым создавалось впечатление, что газеты вышли в Италии, а в Австрию привезены контрабандно.

Солдаты вырывали газеты друг у друга из рук, искали в списках убитых и раненых фамилии друзей и родственников, которых при больших итальянских семьях было нетрудно найти, плакали, возмущались, втыкали штыки в землю.

Эффект активной операции австрийской разведки был потрясающим и превзошел все ожидания. К 23 октября возмущение в итальянских частях достигло предела, а на следующее утро после четырехчасовой бомбежки и часовой артподготовки 14-я германская армия генерала Отто фон Белова перешла в наступление. Итальянцы почти не оказывали сопротивления. Фронт был прорван на протяжении 30 километров. Итальянские войска были разгромлены и стремительно отступали. Лишь прибытие английских и французских резервных дивизий позволило к 10 ноября стабилизировать фронт на реке Пьяве, в 60 километрах от первоначальной позиции.

"Битва при Капоретто" вошла в историю мировых сражений как одно из самых позорных поражений обороняющейся армии. Итальянская армия потеряла 10000 убитыми, 30000 ранеными (вроде бы и немного), но 265000 пленными и 300000 дезертирами — цифры небывалые! Была потеряна половина всей артиллерии, 22 авиационных парка и много другого имущества.

А как же поступили с генералами, столь позорно проигравшими сражение?

Начальник Генштаба Кардона 8 ноября 1917 года был уволен с должности и назначен членом Верховного военного совета союзников в Версале. В сентябре 1918 года он вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта. С приходом к власти Бенито Муссолини в 1922 году был возвращен из отставки в чине, генерала Армии, а в 1923 году произведен в маршалы Италии.