Шрифт:
У меня сразу пропала вся обида.
— Не надо попугаев. Лучше на такси доедем. В метро нас с собакой не пустят, — сказал я.
Мне было радостно, что мы с папой не потеряли друг друга в такой огромной толпе, и купили щенка, и идем домой, где наша мама, наверно, уже готовит вкусный обед и не знает, что теперь нас будет четверо: папа, мама, щенок и я.
Наш щенок, наверно, принял чью-то длинную ногу в сапоге за столб и поднял уж было лапу, но я вовремя дернул за ремешок и побыстрей увёл щенка с территории рынка.
ГЛАВА 8
Мы заняли очередь на такси. За нами встала тётенька, которая не хотела покупать рыбок, но купила петуха. Папа раскланялся с ней и воскликнул:
— Потрясающая покупка!
В одной руке тётенька держала сумку с петухом, а в другой — картину старичка с бледной курицей, Щукой, яблоками, пивом, раками и безглазым гипсовым человеком.
Чтобы позолоченная рама не пачкалась, тётенька поставила её на туфлю с огромной пряжкой.
— За сколько вам достался этот шедевр? — тихо спросил папа.
— Четыре рубля, — так же тихо ответила тётенька и прижала картину к ноге, подозрительно посмотрев на любопытных зевак.
Папа ещё больше напугал тётеньку:
— Такое бывает раз в жизни. Вам чудовищно повезло. Но вы сошли с ума! Такие шедевры в Лондоне возят в бронированных каретах под охраной молодчиков с бесшумными лазерами и мазерами.
Тётенька заулыбалась, не зная, верить папе или нет, а я представил, как на броневик, в котором перевозили тётеньку с картиной, напали бандиты — пять Фантомасов, разогнали всю охрану, не побоявшись лазеров и мазеров, и постучали в дверь броневика.
«Кто тут?» — спросила тётенька.
«Свои!» — ответил басом главный Фантомас.
Я представил, как доверчивая тётенька открыла дверь броневика, у неё из рук вырвали картину, но тут из сумки с «молниями» закукарекал Петушок — Золотой гребешок, и все бандиты от страха попадали на землю с поднятыми руками…
Тут щенок почему-то рванулся, но я крепко держал в руке поводок. Мне показалось, что в толпе мелькнуло помятое лицо его бывшего хозяина.
Пока мы стояли в очереди, нас несколько раз спрашивали, сколько мы отдали за щенка. Папа отвечал, что этой собаке нет цены, что она дороже бенгальского тигра, муравьеда и цветного телевизора.
Тётенька даже предложила поменять картину с петухом в придачу на нашего щенка, но папа вежливо отказался…
В такси щенок улёгся на резиновый коврик и прижался к моим ногам. Он всё ещё дрожал.
Папа всю дорогу разговаривал с шофёром про новую «Волгу» и собак.
Когда мы въехали на нашу улицу, он вздохнул и уныло посмотрел вокруг, как будто всё так же, как на той неделе, стало для него серым и скучным.
А мне было радостно и празднично! Но всё ещё как следует не верилось, что щенок мой взаправду, что мы вместе будем гулять и играть. Пока он не вырос, я буду его защищать, а потом уж он сам никогда не даст меня в обиду. «А то, что у тебя нет имени, — ерунда! Придумаем! Только не скучай по тому человеку! Не стоит, наверно, из-за него переживать…»
Так я думал и ласково гладил щенка, а он всё доверчивей тыкался в мою ладонь сухим и горячим носом.
На прощание шофёр посоветовал не давать щенку каких-то трубчатых костей от куриц, гусей и уток. Потому что он сам однажды подавился такой костью, и её пришлось вытаскивать самым сильным магнитом нашей страны.
Папа скучным голосом объяснил, что никакие магниты не притягивают костей.
Но шофёр всё-таки доказал папе, что некоторые магниты притягивают даже гречневую кашу, потому что в ней много железа. Папа слегка застонал — он ненавидел гречневую кашу — и расплатился с шофёром. Шофёр не велел давать щенку грецких орехов, пирогов с грибами, красной икры, фазанов, крабов и, расхохотавшись, уехал.
А нам было совсем не до шуток.
— Тэк-с, тэк-с, — сказал папа, посмотрев на наше окно, и как следует подтянул брюки. — Действительно, мы совершили нечто необычное. Пошли. Что ж теперь делать… Тэк-с, тэк-с… За мной!
Но щенок не откликнулся на имя Тэкс. Он обнюхивал угол нашего дома, потом задрал голову вверх и вздохнул, наверно, подумав: «Большой какой дом. Весь сразу не обнюхаешь».
ГЛАВА 9
Когда мы вошли во двор, кто-то сразу закричал:
— Двапортфеля!
— Эгей!
— Он с собакой!
Папа и на этот раз не понял, что Двапортфеля — моё прозвище. А я решил никогда на него не откликаться и тут же догадался: настоящее имя щенка забыли, а он помалкивает, не откликается на другие имена и ждет, когда назовут правильно. Вот и я так же буду помалкивать, пока им не надоест кричать «Двапортфеля!».
…Мы с трудом прошли сквозь толпу ребят в подъезд. Папа вызвал лифт. Лифтёрша тётя Кланя зло предупредила:
— Если кабину будет опоганивать, я ЖЭКу пожалуюсь. С тряпкой теперь за вами ездить?