— Может, я помогу вам вспомнить, — сказал я. — У меня есть его фотография.

И я достал из одной из коробок копии снимка Милли с жеребенком, передал судебному приставу. Тот, в свою очередь, раздал по одному экземпляру судье и обвинителю, целых шесть снимков отправились к присяжным, и наконец пристав протянул последнюю копию Рэдклиффу.

Он немного порозовел, но тут при виде фотографии кровь снова отхлынула от лица, и он начал раскачиваться на каблуках. Жаль, но судья и присяжные не заметили этого, слишком внимательно рассматривали копии снимка.

— Господа присяжные, — начал я, — вы видите на этой фотографии новорожденного жеребенка. Женщина на снимке — это Милли Барлоу, хирург-ветеринар, которая присутствовала при родах, а мужчина, стоящий у нее за спиной… Несмотря на слегка смазанное изображение, в нем можно узнать Жака ван Ренсбурга, гражданина ЮАР. Я прав, мистер Рэдклифф?

— Вам виднее, — буркнул он в ответ.

— Это верно. А жеребенок — тот самый Перешеек, который затем вырос и стал чемпионом. Так это или нет?

— Может, и так, — бросил в ответ Рэдклифф. — Или же это какой-то другой жеребенок. Маленькие, они все похожи друг на друга.

— Да, разумеется, — кивнул я. — Но уверяю вас, жеребенок на этом снимке именно Перешеек. Он стал первым жеребенком, которому помогла появиться на свет Милли Барлоу. И она так гордилась им и фактом своего участия, что держала эту фотографию в серебряной рамочке. То была самая драгоценная для нее вещь. Не правда ли, мистер Рэдклифф?

— Да откуда мне знать!

— После смерти сестры Скот Барлоу забрал этот снимок в серебряной рамочке и держал у себя дома как воспоминание о ней. Но снимок вынули из рамки и похитили из дома Скота Барлоу в тот день, когда он был убит. Почему это произошло, как, по-вашему, мистер Рэдклифф?

— Понятия не имею, — снова сказал он.

— Тогда я подскажу вам, мистер Рэдклифф. Фотографию украли потому, что именно с ее помощью Скот Барлоу шантажировал вас — тем же образом, как и его сестра прежде. Так или нет?

— Нет, — ответил он. — Все это полная ерунда. Я вообще не понимаю, о чем вы говорите. К чему кому-то шантажировать меня? — Скажите, Жак ван Ренсбург все еще работает на вас? — спросил я.

— Нет, — ответил он. — Вроде бы уже не работает.

— Правильно, — кивнул я. — Он ведь просто не может больше работать, верно? Потому как умер. И вам это хорошо известно, верно, мистер Рэдклифф?

— Понятия не имею, не знаю.

— Да все вы прекрасно знаете! — воскликнул я. — Жак ван Ренсбург отправился в отпуск в Таиланд, верно?

— Как скажете, — неопределенно буркнул он в ответ.

— Не я говорю это, мистер Рэдклифф, — я взял со стола еще один листок бумаги. — Это говорит южноафриканское Министерство внутренних дел в Претории. Они прислали нам соответствующие документы. Он отправился в отпуск в Таиланд и так и не вернулся оттуда, правильно?

Роджер Рэдклифф стоял, выпрямив спину, и молчал.

—А вам известно, почему он не вернулся, мистер Рэдклифф? — спросил я.

И снова ответом было молчание.

—Он не вернулся потому, что, как показывает заключение, выданное южноафриканским министерством, утонул на пляже в Пхукете во время Великого азиатского цунами. Я прав?

Рэдклифф молчал.

—А вам, мистер Рэдклифф, известно, когда имел место этот ужасный природный катаклизм? Великое азиатское пунами?

Рэдклифф лишь отрицательно помотал головой и уставился в пол.

—Это ужасное событие также известно под названием Цунами Дня рождественских подарков1, не так ли, мистер Рэдклифф? — спросил я. — Поскольку произошло это двадцать шестого декабря, верно? (День рождественских подарков — второй день Рождества, 26 декабря, когда принято ходить в гости и дарить подарки друзьям и близким.) Он не ответил.

И я продолжил:

—А это, в свою очередь, означает, что раз Жак ван Ренсбург утонул в Таиланде двадцать шестого декабря 2004 года, то снимок этот был сделан до Рождества в том же году. Что опять же, в свою очередь, означает, что, вопреки данным заявки, поданной вами в «Уэзербис», дата рождения Перешейка указана неверно. На самом деле родился он до первого января 2005 года, а стало быть, официально являлся четырехлеткой, когда выиграл приз «Две тысячи гиней», а затем и Дерби. Четырехлеткой, а вовсе не трехлеткой, как того требуют правила этих скачек. Не так ли?..

В зале, казалось, целую вечность царила тишина, нарушаемая лишь скрипом авторучек по бумаге из ложи, где судорожно строчила пресса, да тихого всхлипывания Деборы Рэдклифф.

Судья не сводил пронзительного взгляда с Роджера Рэдклиффа, который стоял на трибуне для свидетелей и молчал. Стоял, понуро опустив голову, и вся его самоуверенность куда-то испарилась.

—Ну?.. — сказал ему судья. — Свидетель, отвечайте на вопрос. Был ли жеребец Перешеек четырехлеткой, когда бежал в Эпсоме?

Рэдклифф немного приподнял голову.