— Как тебе? Скажи гениально?

Маэстро все не мог успокоиться и ожидал восхищения и похвалы.

— Ага, — довольно кисло согласился с ним я. — Но ты же не хотел снимать разрушения в городе.

— Тут особый случай, братишка! Погоди, сейчас сам все увидишь!

Фима принялся хищно озираться по сторонам, и вдруг целеустремленно, как собака взявшая след, затрусил вокруг дома. Я двинулся следом, гадая, что собственно разыскивает мой приятель. Долго оставаться в неведении мне не пришлось, потому что искомое было обнаружено уже через несколько минут, активного прочесывания местности. Во дворе дома, на лавочке у подъезда грелась на солнышке старушка божий одуванчик, высохшая и согбенная годами, опирающаяся на самодельную деревянную клюшку. Завидев ее Фима устремился к ней, как утопающий к спасательному кругу.

— Здравствуйте, бабушка, — с приторной ласковостью поздоровался, почтительно кланяясь, мой одноклассник.

— И ты здравствуй, милок, — судя по говору бабулька оказалась своей, русской.

Что впрочем было неудивительно, в Цхинвале проживает довольно много русских. В основном вот таких же вот стариков, которые не видят смысла срываться и уезжать куда-то перед смертью с насиженных мест и плевать хотят на все размежевания когда-то единых республик.

— Бабушка, хотите заработать сто долларов? — с места в карьер перешел в атаку Фима.

Бабулька склонила морщинистое ухо, непонимающе вглядываясь в нас мутными тронутыми старческой катарактой глазами.

— Кого сто, милок?

— Долларов, бабуля, долларов… — сладко пел мой одноклассник пританцовывая на одной ноге от нетерпения.

— Это кто ж такие будут, сынок? — натурально удивилась бабушка, повергнув нашего фотографа в некое подобие шока, и вызвав у меня вполне искреннюю улыбку.

— Ну, ладно, бог с ними, с долларами, — быстро оправился Фима. — Хотите заработать пятьсот рублей? Деньги, рубли, понимаете?

Старушка закивала головой, показывая, что понимает.

— А чего делать-то надо, сынки? Может вам комната нужна?

— Нет, комната нам не нужна, — с ходу отмел предложение Фима. — А делать ничего не нужно. Делать мы будем сами. Мы журналисты, хотим вас сфотографировать для газеты.

— Для газеты! — всплеснула руками старушка. — Так это же надо платье надеть понаряднее!

— Нет, нет, ничего не надо. У вас сейчас как раз очень подходящий вид, — быстро зашелестел купюрами Фима. — Вот, смотрите, вот они деньги. Можете взять их, они уже ваши. Только надо будет пройти на ту сторону двора, к вон тому дому. Там фон лучше.

Ошеломленная его напором старушка опять закивала головой с недоверием глядя на всунутые ей прямо в руку стольники.

— Не бойся, бабуль, не фальшивые, — перехватил ее взгляд Фима. — Еще нужны будут сумки с вещами, будто ты переезжаешь. Есть у тебя дома сумки и какое-нибудь барахло?

— Зачем это? — разом насторожилась старушка.

— Я же говорю, снимать будем, как будто ты куда-то переезжаешь… — задумчиво повторил Фима, еще раз оглядывая нанятую им актрису с ног до головы.

— А, для рекламы? — догадалась старушка.

— Угу, для рекламы. А как же, — тут же согласился мой приятель. — Строительная фирма Алтай-строй, обеспечит новыми квартирами всех желающих, цены по карману даже пенсионерам. И тут на плакате ты с вещами, мать, словно уже едешь в новую квартиру.

— Хорошо бы, — мечтательно зашмакала беззубым ртом бабулька.

— Но, но, о гонораре мы уже договорились! Ну что? Найдутся дома сумки с каким-нибудь барахлом?

— Найдутся, сынки, как не найтись? Найдутся… — закивала старушка медленно в три приема поднимаясь с лавочки.

— Позвольте вам помочь!

Фима галантно подхватил ее под руку, поддержал и повлек вперед, зорко следя за тем, чтобы наша новоиспеченная рекламная модель не споткнулась. Уже через несколько минут мы покидали пахнущую затхлостью и остатками прокисшего супа старушкину квартиру, нагруженные несколькими пыльными баулами и собственноручно сооруженным Фимой из простыни и кучи грязного белья узлом. Дело оставалось за малым: доставить бабульку к разбитому снарядом подъезду, помесить на его фоне и художественно обложить набитыми под завязку сумками. Картина действительно выходила сильная, прямо-таки душераздирающая.

— Так, бабушка, теперь сделайте печальное лицо, я снимаю!

— Зачем печальное, милок? Новой квартире-то небось радоваться положено?

— Это да, это конечно… — согласился Фима, прицеливаясь в видоискатель. — Но вам сейчас не столько радостно за новое жилье, сколько не хочется покидать старое и уже обжитое, поэтому вы печальны. Ну, попробуйте.

Старушка ненатурально скуксилась, не знаю уж кем она была в молодости, но актерскими талантами явно не обладала, даже на уровне рабочей самодеятельности. Фима, похоже, тоже это сразу сообразил.