Приехав в Бостон, Мартин сначала снял комнату довольно далеко от университета. Однако во время второго семестра он решил снимать квартиру на двоих с Филипом Линадом - выпускником Морхаусского колледжа, который теперь учился в Тафтсе на богословском факультете. Они вселились в апартаменты весьма приличных размеров на Массачусетс-авеню, прямо напротив танцевального зала «Савойя». Линад очень вкусно готовил, а Мартин без особых возражений мыл посуду. Иногда по вечерам они вместе со своими подругами ходили куда-нибудь развлекаться, например в «Тотем Поул». Филип Линад и Мартин Кинг прекрасно уживались друг с другом. Они выявили целый ряд общих интересов. Круг их общения состоял из дюжины негритянских студентов из разных учебных заведений, которые учились в Бостоне и в его окрестностях. Пятничными или субботними вечерами эта компания собиралась в «Философском клубе». Слухи о ней постепенно распространились, и она начала разрастаться, превращаясь в своеобразный клуб, который вскоре перестал быть и чисто негритянским, и сугубо мужским.

Хотя к этому времени Кинг уже провел на Севере три с половиной года, в душе он так и остался южанином. Вкусы его оставались вполне космополитическими: он мог получать удовольствие от блюд разных национальных кухонь, но все же любимыми у него были ветчинные рульки и овощные рулеты, приготовленные так, как это делается на Юге. Больше всего в Бостоне ему нравилось обедать в «Западной закусочной», где мулатка из Кентукки по имени миссис Джексон отлично готовила «чисто негритянскую еду», которую он так любил. Здесь он чувствовал себя как дома. В феврале 1952 года, например, он был здесь с Мери Пауэлл.

— Мери, - сказал он, - мне хотелось бы познакомиться с девушкой с Юга. Ты ведь знаешь, бостонские девочки совсем не похожи на наших. Те, что мне попадались, были ужасно чопорными.

Через два дня Мери Пауэлл сказала Мартину, что может познакомить его с двумя девушками. Одну из них он уже знал. Другую, приехавшую из Алабамы, звали Коретта Скотт. Она недавно закончила учебу в Антиохском колледже и теперь учится пению в консерватории Новой Англии.

— Она очаровательна, - сказала Пауэлл.

— Звучит заманчиво.

— Я спрошу ее, можно ли дать тебе номер ее телефона, - пообещала Пауэлл.

— Когда будешь с ней разговаривать, не забудь замолвить за меня словечко, - со смехом напомнил ей Мартин.

— Не волнуйся, уж я-то постараюсь.

Коретта оказалась не просто симпатичной девушкой с красивым голосом. Подобно Мартину, она была вторым ребенком в семье с тремя детьми. Ее отец был преуспевающим фермером и владельцем магазина. Но в отличие от Кингов ему пришлось в начале тридцатых годов нелегко. В округе Перри, расположенном в 60 милях к западу от Монтгомери и всего в нескольких милях к северу от Селмы, около 7000 белых хорошо обеспеченных граждан наслаждались всеми преимуществами демократии по-алабамски, тогда как 20 000 чернокожих жителей перебивались случайными заработками. Для того чтобы преуспевать здесь, цветному землевладельцу надо было обладать не только незаурядной предприимчивостью, но и мужеством. Скотты демонстрировали оба этих качества. Они выдержали контрнаступление белых в 1880-е годы и сумели удержать свои позиции в течение всего того долгого периода, когда ночные вылазки ку-клукс-клана сеяли ужас в душах освобожденных рабов. Когда Коретта была маленькой, ее отец Обадия Скотт, приходя с работы домой, часто рассказывал об угрозах, которые ему пришлось выслушать минувшим днем. Время от времени белые останавливали его на дороге и пугали оружием. Дети постоянно испытывали беспокойство и страх, не зная, вернется ли он домой живым и здоровым сегодня после работы.

В отличие от Мартина, Коретта обладала буйным нравом. Она росла сорвиголовой и, не раздумывая, бросалась на своих сверстников с кулаками, а то и с палкой или даже с мотыгой, если чувствовала себя обиженной. С юных лет она много читала. Поучившись недолго в маленькой деревенской школе, она поступила в школу имени Линкольна - миссионерское учебное заведением в Мэрионе, где работали как белые, так и цветные учителя. Здесь она впервые увлеклась музыкой. Закончив школу в 1945 году, Коретта, которой исполнилось восемнадцать лет, сразу отправилась в Йеллоу-Спрингс, штат Огайо, на учебу в Антиохский колледж; как и Мартин Кинг, она получала стипендию.

В Бостоне она чувствовала себя весьма одиноко. Разочаровавшись в баптистской церкви, которую она знала с детства, она обдумывала возможность перехода к квакерам. Когда Мери Пауэлл сообщила ей, что с ней хотел бы встретиться молодой священник из Атланты, она представила себе набожного, ограниченного провинциала, который только и делает, что цитирует Библию, и сразу же ответила:

— Спасибо, нет!

Мери, однако, без боя не сдалась и продолжала нахваливать Мартина до тех пор, пока Коретта в конце концов не согласилась.

Вскоре после этого у нее раздался телефонный звонок и приятный баритон с ходу заявил ей:

— Перед могуществом ваших чар я чувствую себя, как Наполеон под Ватерлоо.

— Это глупо, - сказала она.
– Ведь вы меня даже не видели.

— Ваша репутация намного опережает вас, - ответил Мартин.

Их разговор длился двадцать минут, и она согласилась встретиться с ним на следующий день.

Мартин встретил ее в полдень у консерватории. Она почему-то думала, что он выше ростом; впрочем, ей понравился аристократизм его манер. За обедом они сначала поговорили о музыке, затем разговор перешел на тему капитализма и коммунизма. Коретта свободно ориентировалась в предмете. Мартин буквально лучился от радости, глядя на нее: «О-о-о! Мало того что вы привлекательны, вы еще и умны!» Он хотел бы вскоре снова увидеть ее. Она предложила пойти завтра вместе на вечеринку, на которую была приглашена.

Мартин подвез Коретту домой. Машина остановилась, и он повернулся к ней:

— В вас есть все, что я хотел бы видеть в своей будущей жене.

От изумления она промолчала. Однако и сам Мартин был поражен своими словами едва ли меньше, поскольку прежде о женитьбе никогда не думал.

За последовавшие несколько месяцев они стали неразлучны. Они повсюду ходили вместе: на концерты, в кинотеатры, в «Западную закусочную». Иногда они просто вместе сидели, каждый над своей книгой. Так они привыкали к жизни вдвоем, узнавали друг друга. Они выяснили, что близки по религиозным взглядам, и не только потому, что выросли в лоне одной - баптистской - конфессии. В Коретте Мартин нашел очень близкого себе человека, родную душу, способную прислушиваться к нему и понимать ход его мысли. А Коретту впечатлила та решительность, с которой он шел навстречу своей судьбе, рассчитывая не только помочь «своей расе», но и сослужить службу всему человечеству. Она стала видеть в нем воплощение своих устремлений и идеалов. Они полюбили друг друга.