На стену полетели кошки, привязанные к тонким, но крепким шнурам. По эту сторону стены отряд гномов не давал циклопам ни секунды передышки. Толпы повстанцев прочесывали улицы верхнего района города, сметая кучки циклопов, пытавшихся оказать сопротивление. Тем временем все больше эльфов и людей преодолевали стену и присоединялись к схватке.

Лютиен заметил человека, рухнувшего под ударом одноглазого. Циклоп поднял меч, собираясь завершить начатое дело. Лютиен выхватил из колчана новую стрелу.

— Проклятье! — воскликнул юноша, понимая, что не успевает выстрелить вовремя.

Неожиданно стражник застыл на месте, выпустив из рук огромный меч. Лютиен не понял, чем это вызвано, недолго раздумывая натянул тетиву и поспешно пустил стрелу.

Однако циклоп покачнулся и упал лицом вниз на камни мостовой еще до того, как юный Бедвир успел выстрелить. Из спины стражника торчали сразу две стрелы. Проследив взглядом траекторию их полета, юноша обнаружил знакомую стройную фигурку, появившуюся на гребне стены.

— Сиоба, — отметил Оливер, до сих пор прикрывавший спину юного вождя. Хафлинга явно обрадовало появление прекрасной лучницы.

Прежде чем Лютиен вспомнил о собственном луке, Сиоба успела выстрелить снова, и еще один циклоп рухнул замертво.

— Так ты собираешься принять участие в игре? — крикнул Оливер, устремляясь вперед. Лютиен огляделся вокруг. Схватка возле стены кипела в полную силу. Юноша закинул лук за спину, выхватил свой знаменитый меч и бросился следом за другом.

Оба они заметили Кэтрин, соскользнувшую со стены в самую гущу схватки, как раз между двумя циклопами.

Оливер застонал, но Лютиен слишком хорошо знал гордую воительницу из Хейла, чтобы всерьез испугаться за нее.

Кэтрин орудовала копьем с почти невероятной ловкостью, успешно отбиваясь от насевших на нее одноглазых. Резким движением она вонзила свое оружие в брюхо одного из стражников, затем молниеносно высвободила его, отскочила в сторону и наотмашь хлестнула древком по лицу второго противника. Затем Кэтрин резко повернула копье и вонзила его наконечник в горло одноглазого. Вновь высвободив копье, она молниеносно отскочила назад и добила первого противника, придерживающего руками вывалившиеся из живота внутренности.

Лютиен, явно обрадованный, повернулся к приятелю.

— Два — два, — заметил он.

— Ты опаздываешь с подсчетами, — ответил хафлинг. Он указал приятелю на стену, где Сиоба как раз свалила своей смертоносной стрелой очередного циклопа.

— Один в ее пользу, — весело заметил Оливер; судя по всему, в этом состязании их симпатии разделились.

— А вот и нет! — откликнулся Лютиен. Оливер повернулся и увидел Кэтрин, несущуюся вперед. Девушка пригнулась и метнула копье, поразив очередного циклопа в затылок, так что тот как подкошенный рухнул на камни мостовой.

— Похоже, что они стоят друг друга, — подмигнул Оливер, и Лютиену показалось, что приятель имеет в виду нечто большее, чем схватка с циклопами.

Лютиену не понравился этот намек, что не осталось незамеченным.

— Так ты собираешься принять участие в игре? — крикнул хафлинг и бросился вперед, высоко держа рапиру.

Лютиен откинул в сторону все мысли о прекрасных девушках. Сейчас было некогда предаваться раздумьям. Он догнал Оливера, и они вместе ринулись в бой.

Дома купцов в то знаменательное утро в Монфоре захватывали дюжинами, десятки рабов получили свободу, и большая их часть с восторгом присоединилась к восставшим. Циклопов убивали сотнями.

Однако большинство купцов оставляли в живых, за исключением тех, кто отказывался сдаться и отчаянно сопротивлялся повстанцам. Лютиен приказал своим воинам давать возможность побежденным купцам сдаться. Юноша до сих пор не очень уверенно чувствовал себя в роли вождя, однако здесь он действовал без колебаний, поскольку верил в правосудие. Он знал, что далеко не все купцы Монфора были жестокими людьми и что многие, даже добившись процветания во времена Гринспэрроу, не поддерживали беззаконных указов короля-чародея.

Финальная битва за Монфор оказалась долгой и жестокой, но, в конце концов, сопротивление преторианской гвардии и прочих стражников-циклопов удалось сломить, и покорение города завершилось.

Оставался лишь Собор. Повстанцы воздерживались от атак на него до тех пор, пока весь город не оказался у них в руках, так как это здание было слишком трудно захватить. Все пять дверей, включая потайную, прорубленную в восточной стене, а также пролом в той же самой стене забаррикадировали и прекрасно охраняли. Все эти двери теперь могли выдержать удары любого, самого мощного тарана.