– Что здесь происходит? – весьма неприязненно поинтересовался Виктор, подходя поближе. – Я – сын барона ан-Орреанта, а это – мой слуга. С кем имею честь?

– Фу-ты, сын барона, – осклабился незнакомец, обнажив крупные белые зубы. – 'Что здесь происходит?', 'С кем имею честь?' Глаза разуй! Твой слуга висит над воротами конюшни. А имеешь честь со мной!

Детина откровенно ухмылялся своему второсортному юмору и Антипов почувствовал неукротимое желание врезать по этим лошадиным зубам. Но он сдержался. Ситуация была необычной: дворяне друг с другом так разговаривать не могли, а простолюдины с дворянином побоялись бы.

– То, что я говорю с вами, вижу. Но как вас зовут? – Виктор говорил подчеркнуто вежливо. – Даже у свиней бывают имена.

Глаза незнакомца сузились, а улыбка тут же исчезла. Антипов уловил краем глаза какое-то движение, похоже, что немногочисленные слуги, оставшиеся в доме во время турнира, вышли на улицу, чтобы не пропустить намечающуюся драку.

– Ваша милость! – завопил Рикста, на миг прекратив дергаться. – Я просто хотел дать вашей лошади лучшее место! Там были ясли, полные овса, а этот господин пришел после меня и заявил, что это – его место и что там будет стоять его лошадь! Я начал спорить, а он повесил меня!

– Болтливый слуга у тебя, ан-Орреант, – фамильярно заявил детина, взирая на собеседника без всякой приязни. – Вот у меня тоже было… несколько. Всех выгнал пинками в задницу! О своей лошади забочусь лучше, чем они. Как видишь.

– Так у вас были слуги? – все так же вежливо спросил Антипов, изо всех сил борясь с ослепляющим гневом. – Значит, вы – дворянин? Ну что же, господин Как вас там, я бы предложил решить это недоразумение миром, если бы вы…

– Миром – это правильно, – прервал его незнакомец, взирая холодными и жесткими глазами. – Я тебя, сын барона, не оскорблял. Будем считать, что ты меня тоже. Снимай своего слугу и объясни ему, что лучшее место полагается моей лошади. Она стоит столько, сколько замок твоего отца. На этом порешим.

Вот тут-то бы Виктору остановиться. Подумать, обмозговать странную ситуацию, взвесить фразу о лошади, осознать, что незнакомец его действительно прямо не оскорблял, а только говорил в высшей степени неучтиво, разузнать о собеседнике побольше, наконец… Но, к сожалению, раздражение, которое копилось с того самого момента, когда он увидел сотника, уже сковало все помыслы, а поведение детины явилось последней каплей. Антипов еще выглядел спокойным, но в душе бушевала гроза.

– Я предлагаю вам уступить место тому, кто пришел первым, – через силу выдавил Виктор, боясь, что из-за гнева язык откажется повиноваться. – И извиниться за то, как вы поступили с моим слугой.

Антипов не обратил внимание на невысокого человека в одежде простолюдина, который выскочил откуда-то сбоку и с ужасом стал делать предостерегающие знаки, адресованные молодому благородному воину.

Лошадиная улыбка вновь появилась во всей своей красе.

– Я ни перед кем не извиняюсь, сын барона, – незнакомец говорил медленно, словно взвешивая каждое слово. – И если тебе кажется, что я что-то кому-то должен, то достань свой меч и попытай счастья.

Менее недвусмысленного предложения трудно было представить.

– Каким оружием желаете сражаться? – Виктор постарался придать своим интонациям деловитость.

– Да хоть этим! – хохотнул детина, похлопав себя по поясу, где в ножнах висел меч средней длины.

– А кольчуга вам разве не нужна? – спросил Антипов, пытаясь составить хоть какое-то мнение о противнике. – Или щит? Возьмите, я подожду.

– Обойдусь, сын барона, – покровительственно произнес молодчик. – Благородный ты, как посмотрю. А сам с чем будешь? Со своей коротышкой? Возьми хотя бы щит, а то вообще неинтересно!

Меч Виктора был ненамного короче оружия незнакомца, но Антипов решил воспользоваться предложением, если уж приходится иметь дело неизвестно с кем. Он подошел к дверям конюшни, туда, где Рикста сложил снятые седла и амуницию, поднял свой щит, повесил его на руку и, обернувшись к детине, сообщил:

– Я готов. Здесь или в другом месте?

– Давай здесь. Это не затянется, – молодчик потащил меч из ножен с какой-то ленцой.

– Господин! Меня снимите! – снова подал голос Рикста.

Незнакомец вновь улыбнулся:

– Не трудись, сын барона. Я сам.

И, к немалому удивлению Виктора, детина потянулся, взял Риксту за куртку под горло и снял с крюка с помощью одной вытянутой руки. Хотя паренек был и худ, но все же весил никак не меньше сорока пяти килограмм, по примерной оценке Антипова. Молодчик оказался настоящим силачом.

– Иди, детка, побегай. Или лучше смотайся за повязками. Твоему господину они сейчас понадобятся, – слова незнакомца были обращены к слуге, а глаза – устремлены на противника. Взгляд выдавал пренебрежение увиденным.