Рубашка была заправлена в брюки, поэтому Аманде не пришлось краснеть при виде голого мужского живота. Разве могла она подумать, что когда-нибудь окажется в таком ужасно неловком положении и будет расстегивать брюки на незнакомом мужчине! Правда, надо признать, на довольно красивом мужчине…

Ее взгляд снова остановился на его лице, и холодок ужаса пронзил ее сердце. Он был бледен как полотно, и даже шрам казался ослепительно белым. И он не шевельнулся и не проронил ни слова с тех пор, как назвал ее шалуньей – разумеется, в бреду. Он с тем же успехом мог назвать так тетю Нэн или тетю Прис, и все же Аманде очень понравилось, как он произнес это слово. Она была не прочь снова услышать его из уст незнакомца, но лишь для того, чтобы убедиться, что к нему возвращается сознание.

Аманда вздохнула и напомнила себе, что о быстром выздоровлении ее подопечного не может быть и речи, если она не поторопится и не снимет с него мокрую одежду. Она взяла теплое стеганое одеяло и завернула в него раненого, оставив торчать снаружи лишь ступни, после чего ухватилась за обе штанины и стащила с него брюки.

– Слава Богу, с этим покончено, – облегченно вздохнула она. – Будем надеяться, что худшее позади!

У нее осталось несколько минут, чтобы привести себя в порядок перед приходом врача… Этот тучный джентльмен в поношенном коричневом сюртуке, щеголяющий пышными баками, как у Тео, и великолепными очками с толстыми стеклами, которые делали его похожим на старую мудрую сову, вошел в комнату без стука – как, похоже, было принято на этом постоялом дворе, – ворчливо поздоровался с Амандой, представился как доктор Бледсо и склонился над пациентом.

Он приподнял его веки и долго всматривался в зрачки, недовольно сопя, затем осмотрел рану под повязкой, приложил руку ко лбу больного, чтобы выяснить, нет ли жара, пощупал пульс и, наконец, выпрямился.

– Как его зовут? – строго спросил он у Аманды.

– Как зовут? – растерянно переспросила та.

– Да. Как зовут вашего мужа? – Доктор сурово сдвинул кустистые брови.

Аманда лихорадочно перебирала в уме титулы и знакомые фамилии, чтобы не попасть впросак, и наконец назвала имя, которое показалось ей наиболее подходящим.

– Это граф Торнфилд. – Судя по озадаченной мине врача, это имя было ему незнакомо. – Неужели вы никогда не слышали о нем? – с важной заносчивостью осведомилась Аманда.

– Никогда. Впрочем, мне наплевать на то, что объявляет дворецкий, когда ваш муж приезжает на какой-нибудь бал. Я хочу знать, как его называете вы, дорогуша.

Фамильярный тон эскулапа удивил, но не обидел Аманду. Она решила, что не стоит строить из себя светскую даму в присутствии провинциального лекаря, тем более что сумела разглядеть в этом грубоватом человеке способность к искреннему состраданию и сразу почувствовала к нему доверие. Она хотела было сказать, что ее мужа зовут Джон, но внезапно ей в голову пришла причудливая фантазия, и она решила окрестить незнакомца именем своего идеального романтического героя, персонажа из недавно прочитанного романа.

– Его зовут Деметрий, – произнесла она, еле сдерживая улыбку. – А почему вы спрашиваете, доктор?

– Потому что в своем нынешнем состоянии он вряд ли сможет сообразить, что лорд Торнфилд – это он и есть. Вам так не кажется, дорогуша?

Аманда кивнула, прекрасно понимая, что сейчас он не отзовется ни на одно из придуманных ею имен.

Врач промыл рану и сменил повязку, затем склонился над пациентом и громко позвал его:

– Деметрий! Деметрий, вы меня слышите? – Больной не шевельнулся. Тогда Бледсо повернулся к Аманде: – А знаете ли вы, дорогуша, что ваш муж сильно пьян?

– Да, я знаю. Может быть, он именно поэтому до сих пор не пришел в себя?

– Не думаю, – с хмурым видом покачал головой врач. – Впрочем, это ничего не меняет. У вашего мужа сотрясение мозга. Могут быть осложнения.

– Какого рода осложнения? – От страха по спине у нее побежали мурашки.

– Говоря по-простому, внутреннее кровотечение увеличит мозговое давление, и это может привести к коме.

– Господи! – Аманда пришла в ужас.

– Я сказал лишь, что это может случиться, дорогуша. Считаю, что вы должны быть готовы к худшему, хотя вовсе не утверждаю, что эта беда обязательно постигнет вашего мужа. – Он внимательно и со знанием дела оглядел пациента. – С виду он в прекрасной физической форме. Сколько ему лет?

– Э… тридцать, сэр. – Аманда надеялась, что приблизительно угадала его возраст, и с облегчением перевела дух, когда доктор удовлетворенно кивнул.

– Молодой. Совсем молодой. По правде говоря, я не сомневаюсь, что он поправится очень быстро, хотя не исключены временные провалы в памяти и нарушение мозговой деятельности. Но должен предупредить, что вам предстоит беспокойная ночь, дорогуша.

– Что вы имеете в виду, доктор? Ведь он лежит совсем неподвижно!

– Его может бросить в жар, не исключен бред и болезненное возбуждение. Если это произойдет, вы должны будете протирать ему виски уксусным раствором. Разденьте его догола и не кутайте ни в какие одеяла. Даже простыни не нужно. Чем сильнее он замерзнет, тем быстрее понизится температура. Давайте только ячменный отвар, если он попросит пить или есть, и постарайтесь сделать так, чтобы он не испытывал никаких неудобств.

– Хорошо, доктор. – Аманда залилась краской смущения при мысли о том, что ей, возможно, предстоит сделать для спасения незнакомца.

Бледсо взялся за ручку своего потрепанного саквояжа, и впервые в жизни Аманда вдруг испытала неподдельный страх за жизнь другого человека. Она вцепилась в рукав доктора. В ее глазах застыла мольба.

– Вы уже уходите? Но как же я управлюсь с ним одна? Он очень сильный и… такой большой. Что, если я сделаю что-нибудь не так?

– На всем свете не найдется человека, который управится с ним лучше вас, дорогуша. – Доктор с ободряющей улыбкой похлопал ее по руке. – Поговорите с ним ласково, с любовью. Ваш голос и знакомые прикосновения успокоят его. Я абсолютно уверен в том, что сиделка из вас получится отличная. Не волнуйтесь, вы все сделаете правильно. Просто постарайтесь помочь ему справиться с лихорадкой, помолитесь за него, а завтра утром я обязательно к вам загляну.