– А зачем тогда мы туда премся толпой? – удивилась даже мудрая Рахиль Яковлевна Нищета, которая, казалось, на своем веку повидала все.

– А чтобы понять, – наивно объяснил Ген.

– Ну ты даешь, блин, ученый! Все запутал! Даже то, что казалось ясным и понятным. А ясным и понятным у нас был только коммунизм, – прокаркала Рахиль Яковлевна Нищета. – Щеки ее уже порозовели пропорционально количеству выпитого рома. – В любом случае, завтра все увидим, – добавила она.

– Рахиль Яковлевна, вы тоже идете?! – удивился Калита с намеком на ее возраст.

– Ну а как же? – удивилась она. – За своей долей. Имею я там свою долю или нет?

Ходили сплетни, что она одна знает, как попасть в Дыру, что якобы, у нее есть свой ход. Но Калита не верил. Если бы знала, то давно попала, думал он.

– Предупреждать надо, – проворчал разочарованный Калита, приподнимаясь.

Все было ясно: его, как пацана, обвели вокруг пальца. Узнали планы и еще кое-что. Перехитрили. Нехорошо, нехорошо, цепенея, думал он. И в это время их тряхануло. Он автоматически отметил время. На часах было пять двадцать.

Старуха исчезла прежде, чем он оторвал взгляд от часов, и он понял, что его так смущало: это была не Рахиль Яковлевна Нищета собственной персоной, а ее фантом.

– Ну не мог я! Не мог! – закричал Александр Ген. – Черт ее знает, что там у нее в ридикюле!

Это точно, подумал Калита. Дал я маху. Теперь войны не избежать. А воевать с Рахиль Яковлевной Нищетой он, ох, как не хотел.

Они бежали по каким-то узким округлым галереям. И Калиту поразило то, что поющие улитки 'кудзу', чей голос обычно так приятно ласкал слух, стали подобны библейским сиренам, и их вопли проникали сквозь землю и выворачивали душу. Хотелось упасть, заткнуть уши и забиться головой в какой-нибудь темный угол и самому выть – от боли, от страха, от ужаса. Не спасал даже шлем, словно его и не было на голове. Но, похоже, только Александр Ген знал, что делать. Втолкнул их в какой-то склеп и захлопнул за собой бронированную дверь. Вой тотчас стал не громче комариного писка, и можно было выпрямиться и спокойно вздохнуть.

– Что это? – спросил Калита.

– Старое бомбоубежище. Я только его модернизировал. Поставил активную защиту. Водки притащил.

– Это хорошо, – сказал Калита. – Наливай!

– Долго они будут выть? – поинтересовался Венгловский.

– Это не главное, – сказал Ген. – Главное, что с вами сделала Рахиль Яковлевна.

– А что она с нами сделала? – удивился Калита.

– Повернитесь-ка. Так я и знал, – он произвел какие-то манипуляции на спинах Калиты и Венгловского и показал: – Датчики слежения.

– Ох, и Рахиль Яковлевна Нищета! Ох, и Рахиль Яковлевна! – воскликнул пораженный Калита. – Значит, не было никаких 'наездников'?! Не было!

– Скорее всего, в действительности были, – сказал Александр Ген. – А явилась она по вашу душу, чтобы узнать планы.

Слава богу, мы не проболтались ни о чем серьезном, подумал. Калита. А между тем, у них с Геном был первоклассный план. Никто еще до этого не додумывался. А они додумались. Главное теперь было попасть в Дыру и избежать множество опасностей: Ивана Каземировича Сидоровича, Рахиль Яковлевну Нищету, немцев, вояк, которые обязательно вышлют спецгруппу, разномастных сталкеров и всех тех, действия которых предугадать было трудно.

'Анцитаур' приятно грел бок. Так приятно, что в какой-то момент Косте причудилось, что он спит с Иркой. Но как только он обнял ее и стал целовать, она ударилась в крик: 'Хреновина!' Естественно, Костя очнулся.

Командир Березин, вцепившись в ноутбук, топал ногами и орал благим матом:

– Зависла, хреновина!!! Зависла, хреновина!!!

Бараско ничего не чудилось. Он безвольно, как тряпочка, висел на спинке кресла. Его 'американец' валялся под ногами. В дверь колотили:

– Открывайте, подлюки!

Сам бронепоезд подавал длинные, протяжные гудки: 'У-у-у!!!' и летел, как камень, выпущенный из пращи.

Должно быть, снова что-то случилось со временем, подумал Костя, выглянув в окно: снаружи только-только светало. А мы бежали днем, вспомнил Костя. Мелькающий лес казался сплошными черными декорациями. Неужели все дело в 'анцитауре'? Неужели он спасает меня от неприятностей. Он сунул руку в карман. 'Анцитаур' действительно был теплый и даже чуть-чуть пушистый, словно бархатный. И почему Бараско его остерегался, а Сидорович – боялся?

– А хрен тебе! – Отважный командир Березин безуспешно пытался перезапустить игру, но у него ничего не получалось – код, который он накануне взрыва записал, не срабатывал.

Костя сказал:

– Вернитесь назад, сделайте один шаг, запомните, а потом перезагрузитесь и введите ваш код.

Березин долго сопел над клавиатурой, вдруг подпрыгнул и впился в экран, на котором появилась надпись 'дубль', а потом – 'Дыра'.

– Будешь моим консультантом! – радостно закричал он, грызя от нетерпения костяшки пальцев.