На юго-западе Франции Ж. Гардель и К. Игуне насчитали, среди ныне существующих зданий и тех, от которых остались четкие следы (например, церковь Храма в Бордо), десять собственно построек тамплиеров: у трех из них полукруглая апсида, у шести плоская, а у одной эту деталь определить невозможно. [277] Строений госпитальеров еще больше, так как целых двадцать из них имеет плоскую апсиду. И ни в одном случае не приходится говорить о собственной архитектуре тамплиеров. Ж. Гардель и К. Игуне представили прямоугольные в плане часовни с полукруглой апсидой как общепринятый тип, распространенный от Комменжа до Бретани и от Наварры до Бургундии.

По их мнению, разновидность с плоской апсидой получила лишь ограниченное распространение. Если в Жиронде и Ло-э-Гаронне нам известно лишь по одной подобной постройке, то в Шарант-Маритим (Большой и Малый Ма Де, Маллиран, Англе), Пуату, Бери, Ионне (Солс д'Илан) они встречается повсеместно. Этот тип был присущ центральной и западной Франции и был связан с местными традициями. Как и многие другие, тамплиеры и госпитальеры должны были нанимать на свои стройки местных архитекторов.

Но мне кажется, что этот тип постройки был распространен гораздо больше, нежели полагали Ж. Гардель и К. Игуне, поскольку именно по этому плану возведены три часовни в шампанском Бри — Куломье, Шеврю и Кутран, а также часовня Фонтенель в Бургундии. [278] Речь идет о простых зданиях, которые несложно воспроизвести. Этим-то, возможно, и объясняется факт их распространения, начавшегося в Аквитании.

Скульптурное убранство этих часовен примитивно и заставляет вспомнить о влиянии Сито, где враждебно относились ко всякой роскоши в декоре. Впрочем, следует соблюдать осторожность в выводах: некоторые из этих часовен покрыты росписями. Проблема заключается в том, чтобы установить, нужен ли был этот колоритный декор самим тамплиерам. Знаменитые фрески часовни в Крессаке, в Шаранте, обязаны своим существованием великодушию дарителя, желавшего обеспечить себе вечную память. На этих фресках изображены вооруженные всадники, нападающие на сарацин; это не тамплиеры, а крестоносцы, однако в стороне можно различить трех рыцарей Храма, выходящих из города. Зато фрески церкви Сан Бевиньяте в итальянском городе Перудже дают нам редкий пример декора, выбранного (и реализованного?) самими тамплиерами. В XIII в. многие церкви имели свой декор, и следы его сохранились на юго-западе, в Магрине, Ла Граве и Монсоне. Часто орнамент бывал геометрическим, стилизованным растительным, линейным или зубчатым. Здесь достаточно всего одного шага — и он был сделан, — чтобы заговорить об арабском влиянии или эзотерике. Почему бы и нет, ведь речь идет о средних веках, когда повсюду царствовал символизм? [279] Однако не только тамплиеры использовали такие формулы; кроме того, не забудем об устойчивых местных традициях. Почему бы тамплиерам, выказавшим столь замечательную способность приспосабливаться к местным условиям в вопросах хозяйствования и управления своими владениями (вспомним, например, об адаптации к лингвистическим ареалам), не действовать таким же образом в области архитектуры и искусства? В общем нам остается признать, что тамплиеры, не основав собственного международного направления в искусстве, широко использовали по всей Европе один, простой и практичный, тип постройки. То же самое делали и госпитальеры.

Управляющий, прецептор или командор, кроме того, являлся главой религиозной общины. В этом качестве ему надлежало следить за соблюдением устава. Этот устав был составлен исходя из потребностей Святой земли, а тамплиерам Запада приходилось ему следовать. Впрочем, некоторые предписания им было выполнить легче, чем их собратьям на Востоке — например, те, что касались богослужения.

Аскеза тамплиеров была приспособлена к своеобразным условиям существования монаха-воина. Он вел суровую лагерную жизнь — пусть не всегда и не везде — и должен был воздерживаться от чрезмерного аскетизма, способного повредить его здоровью. Доминиканец Этьен де Бурбон составил историю «Сеньора Хлеб и Вода» — тамплиера, который так ослабел в результате лишений и умерщвления плоти, что уже не мог усидеть на лошади. [280] Подобных страданий устав ордена как раз не требовал. Храмовник имел право на некоторые удобства: он имел право носить одежду, соответствующую сильной жаре или холоду (статья 20). Ему позволялось пользоваться мягким и теплым постельным бельем (статья 21), и инвентарные описи, составленные в орденских домах в 1307 г., в момент ареста тамплиеров, подробно перечисляют спальные принадлежности из дортуара. В первой редакции устава братьям было позволено сидеть во время богослужения:

Но наиболее заметны отличия от традиционной монастырской аскезы в разделе, посвященном пище. Тамплиер принимает пищу дважды в день, кроме времени поста, когда ему положена всего одна трапеза. Магистр ордена Храма питается в том же порядке. Прецептор командорства вправе дозволить третий прием пищи. Тамплиер вкушает мясо трижды в неделю (статья 26). «Часто всем братьям дают по два вида кушаний, чтобы те, кто не едят одно, могли бы есть другое, или три вида, когда в домах всего в достатке, и командоры на это согласны» (статья 185).

Трапеза должна была проходить в молчании, как полагалось во всех монастырских общинах. Единственное отличие от цистерцианцев заключалось в том, что простой тамплиер не знал языка жестов, который позволил бы ему попросить передать хлеб или соль, не произнося ни слова. Значит, ему позволялось что-то говорить, но очень лаконично. Он не должен был мешать чтецу, читавшему отрывки из священных текстов.

Как на Святой земле, так и на Западе, тамплиер не мог пребывать в праздности: когда прецептор его монастыря не призывал его, чтобы отдать какой-то приказ, он должен был ухаживать за своими лошадьми и оружием (статья 285). В случае надобности он должен был приступить к необходимой починке. Впрочем, ему запрещали это делать, когда хотели наказать. Излишне уточнять, что наиболее востребован среди братьев-ремесленников был брат-кузнец.

Упражнялись ли тамплиеры в военном искусстве? Атаку тяжелой кавалерии невозможно сымпровизировать. На Западе рыцаря готовили к бою на турнирах и охоте. Однако устав воспрещал храмовникам участвовать в этих мероприятиях. Безусловно, к учебным маневрам следует приравнять переброски отрядов из «казармы» в «казарму», которые тамплиеры Востока устраивали, чтобы убить время. А на Западе? Нам известно немногое: иногда упоминают об участке Фикетскрофт, в Лондоне, который служил площадкой для тренировки. [281] Монастырские статуты предусматривали состязания пострельбе из лука и арбалета, интерес которым придавали пари, где ставкой служили предметы незначительной ценности (статья 317). Богослужение занимало немалую часть повседневной жизни. В уставе предусматривался случай, когда, чаще на Востоке, военные обязанности мешали тамплиерам присутствовать на богослужении. Также позволялось переносить во времени службы первого, третьего и шестого канонического часа (шесть, девять и двенадцать часов) (статья 10). Но помимо этих исключительных случаев тамплиеры должны были вести себя как монахи, посещать службы, читать псалмы и «Отче наш» в уставные часы. Понятно, что религиозная жизнь в ордене даже и близко не напоминала великолепие клюнийцев. Однако не следует недооценивать роль этих общих молитв, которые, наряду с битвами, вносили свой вклад в формирование чувства единения. Жак де Моле, последний магистр ордена, безусловно, не ошибался, когда на допросе в ноябре 1309 г. сказал:

Тот факт, что богослужение совершалось братом-капелланом, членом ордена, не лишало тамплиеров возможности прибегать к услугам священников и епископов, не состоявших в нем. Не все дома Храма располагали даже одним братом-капелланом, да и тот не обладал неограниченной властью отпускать грехи: например, он не мог «судить» тамплиера, повинного в смерти христианина, или в симонии (торговля церковными таинствами). Наконец, тамплиер всегда мог обратиться к священнику по собственному выбору; об этом в начале XIV в. недвусмысленно напомнила папская булла. [283] Обвинение, выдвинутое в этой связи против ордена, а именно отказ обращаться за советом к священнослужителям, не входящим в орден, не соответствовало истине. Францисканцы, выступавшие в качестве свидетелей на процессе тамплиеров Лериды, Арагон, подтвердили, что часто принимали исповедь тамплиеров. [284] Тот факт, что здесь имели место злоупотребления, отрицать нельзя: свои полномочия превышали не только капелланы ордена, но и магистры и настоятели, которые, не будучи облечены священническим саном, вне всякого сомнения, иногда отпускали грехи братьев, хотя и не имели такого права. Епископ Акры, Жак де Витри, предостерегал тамплиеров от подобного соблазна: «Нельзя, чтобы мирские люди, присваивали себе функции священников… так как они не имеют ни ключей, ни власти вязать и решить». [285]