К ее большому удивлению, запястье не поддалось. Выражение терпеливой апатии не сошло с лица Марши.

Сцилла нахмурилась, раздувая ноздри в красной чешуе. Сжала сильнее. Настолько, чтобы он завопил, когда кости запястья сомкнутся. У нее был строгий приказ доставить его в целости, но так или иначе его надо поставить на колени, как ему надлежит быть; поглядеть ему в глаза и увидеть страх, которому там надлежит быть.

Сцилла свою силу знала. Ее руки могли перетереть гранит в песок, мять и рвать сталь, как глину. Но эта рука не поддавалась. И на лице его ничего не выражалось. Даже меньше, чем ничего.

Она сдавила еще сильнее, покрытые черной татуировкой губы отползли, открывая подпиленные остроконечные зубы, покрытые тонким слоем керамила. С кроваво-красными остриями.

Марши наклонил голову, чтобы лучше рассмотреть ее рот. Без всякой причины он улыбнулся.

— Отлично смотрится, — сказал он. — Только спорить могу, что когда вы прикусите язык, бывает чертовски больно.

Сцилла зашипела от гнева и злобы. Она вцепилась когтями в его руку выше запястья и потянула. Материя расползлась под керамиловыми лезвиями, как желе.

Но в награду ей вместо мучительного крика боли в проколотой до кости руке раздался душераздирающий скрежет, от которого завибрировала ее рука и заныли зубы. А он все еще смотрел на нее… с интересом.

Хотя это и было маленькое поражение, она опустила глаза. С когтей слетели клочки серой ткани. Кисть и запястье у этого типа были серебряные — точно как ее ангельская кожа. Ее керамиловые лезвия могли резать листовую сталь как картон, но на этом блестящем металле не оставили даже царапины.

На лбу ее, озадаченном таким невероятным событием, появились морщины.

— Сюрприз, — сказал он, осмеливаясь смеяться над ней. Над ней!

— Тебе сюрприз, — прорычала она. И выстрелила ему в грудь в упор.

Марши очнулся и потряс головой.

Это оказалось серьезной ошибкой. В мозгу было такое ощущение, будто этот самый мозг вытащили через глазную орбиту, как следует перемесили и запихнули обратно в череп через просверленную во лбу дыру. Он застонал. Мозг будто колыхался студнем при каждом движении.

Кто-то рядом засмеялся — резкий звук, будто в одно ухо сунули тупой гарпун и вытащили из другого. Какая-то женщина? В памяти всплыл неясный портрет какой-то одноглазой серебристой химеры.

Не в состоянии сообразить, что бы это могло значить, он прищурился разглядеть, где находится. Узнал кресло с высокой спинкой, на котором сидел, и почувствовал себя чуть лучше, поняв, что находится в привычной тесноте курьерского корабля, который служил ему в последние годы домом.

Главная панель управления была в трех метрах перед ним. Он сумел сфокусировать один глаз на показателях состояния.

Корабль в полете.

Это было странно. Он не мог припомнить…

— Мы летим на Ананке.

Снова голос этой женщины. Может, ему и не померещилось. Марши, заигрывая с головокружением, медленно повернул стул, чтобы определить источник голоса.

Оказалось, что амазонка в серебристой броне с отвратительными татуировками на лице не была галлюцинацией. Она сидела на столе камбуза. Пила кофе, судя по запаху.

— Ну и хорошо, — пробормотал он, ища в сумке таблетку от головной боли. Пальцы нащупали только дно. Из сумки все выгребли.

Она подняла красную обертку, которую он пытался нашарить.

— Тебе это нужно?

— Просто необходимо.

Он заставил себя подняться, кривясь, когда содержимое его головы плескалось и раскачивалось, и минуту простоял, обучаясь снова стоять, перед тем как перейти к ходьбе. Рукой без перчатки он ощупал свою грудь. Она припухла и болела, будто ему по грудине заехали кувалдой.

— Я… я помню, как вы в меня стреляли. Нейрошок? — Это в сочетании с алкоголем вполне объясняло чудовищное похмелье.

— Божий Гнев. — Марши увидел, как лицо женщины затвердело. Не слишком приятное зрелище. — И ты испытаешь его снова, если попытаешься доставить мне хоть малейшие хлопоты.

Она протянула серебристую руку. Нейрохлыст — съемный пакет оружия, имеющий интерфейс с внутренними системами экзота, — был обернут вокруг руки. Вокруг второй руки был обернут еще один. Это значило, что она вооружена не хуже взвода. Марши понял без дальнейших разъяснений.

— И мысли не допущу. — Он подошел к ней, покачиваясь. — А можно мне одну таблетку? — спросил он, протягивая руку. — Или пытка входит в стоимость этого развлекательного тура?