Сейчас надо спуститься вниз. Она должна отвезти мусорные мешки на свалку, иначе все во дворе пропитается этим запахом. Сделать покупки в деревне. Навестить родителей. Эмилия поможет ей в чем-то. Когда они очистят садовый домик, она, наверное, закроет Бастиду. У нее нет желания оставаться здесь долго в ее компании. Она не знает. Там будет видно. Она не может ничего решить. Еще слишком рано.

Бланш медленно спускается по лестнице и видит Эмилию. Та поднимает на нее глаза.

— Ты идешь? — говорит она на ходу. — У нас еще куча дел.

Она идет по пляжу как можно ближе к светлой подвижной воде. Ощущает босыми ногами мокрый песок, с наслаждением вдыхает йодистый запах водяной пыли. Как ей нравится здесь. Почему она никогда раньше не проводила здесь отпуск? Свежий ветер треплет ей волосы, она поднимает воротник легкой куртки, вдыхает полной грудью. Она проходит мимо площадки для детей, мимо горок, батута, откуда ветер доносит детские крики. Немного дальше видит своих мальчиков. Они играют в волейбол. Клер смотрит, как их гибкие тонкие тела устремляются к мячу. Мальчики красивы. Она рада, что они здесь. Им не очень хотелось ехать. Нам будет с вами скучно. Ты же знаешь, мы не очень любим пляж… Это правда, они предпочитают горы, как их отец. Но в горах они уже были. А в этом году ей хотелось, чтобы они были с ней. В конце концов они согласились и очень быстро завели приятелей, играют в волейбол, учатся ходить под парусом. Она видит их только за столом — проголодавшихся, растрепанных, загорелых, с глазами, полными тайных мечтаний. Потом они снова убегают к компании приятелей, и иногда она видит всю ватагу издалека.

Дом стоит прямо на берегу, полностью повернувшись к морю. Его нашла Лола со своим талантом решать проблемы, которые Клер кажутся просто неразрешимыми. Сводная сестра подруги одной из ее коллег, или наоборот, сдавала дом в этом году по каким-то таинственным семейным причинам. Но она еще не дала объявления. Такая удача. Были фотографии, чтобы иметь представление о месте, но по ним трудно было что-то понять. Дом новый, простой, весь белый, с черепичной крышей, классический вариант. Вид на море. Но за этим может стоять что угодно, море могло быть в двух километрах. Тем хуже. Она рискнула и согласилась, почти не раздумывая. К ним присоединилась и сестра Лолы, которая только что развелась, и тогда плата стала приемлемой.

Клер даже не представляла себе, что будет так чудесно. Было именно чудесно. Видеть каждый день океан из своего окна, совсем близко, слышать его мощное дыхание, шум прибоя, выходить из комнаты в купальнике и бросаться в волны, как только солнце выходило из облаков, — это даже превосходило ее мечтания. И дом был простой и удобный. Такой, как она любит, без всяких украшательств. Идеальный для проведения каникул.

Она каждый день проходит по всему пляжу, потом по тропинке, петляющей между розовыми скалами, ведущей в соседний порт. Иногда она доходит до порта и долго смотрит на корабли. Чаще всего она гуляет одна. Лола и ее сестра не очень любят долгие прогулки пешком. Предпочитают проводить время на пляже, беседовать с соседями, листать журналы. Им весело, не скажешь, что Ноэми совсем недавно развелась. Но, может быть, ее семейная жизнь была сущим адом. И теперь она чувствует облегчение.

Клер садится на круглый гладкий валун и смотрит на меняющееся небо на горизонте. Это самое любимое ее занятие здесь. Небо всех оттенков синего и серого цвета, которые смешиваются всякий раз по-разному. Она любит наблюдать, как бегут облака, как они меняют форму. Это гораздо красивее южных пейзажей. Гораздо живее. Она думает о доме Бланш и чувствует, как в ней поднимается неприязненное чувство, которое она испытала в первый раз, когда увидела Бастиду, может быть, и не дом колдуньи, но настоящую крепость.

Уже прошел год. Клер еще думает о тех двух июльских неделях, которые должны были изменить ее жизнь. И о том, что за ними последовало. Иногда с горечью, но всегда без сожаления. В конце концов, вздыхает она, я, вероятно, такая же, как Ноэми. Разрыв может быть к лучшему. Конечно, это трудно пережить. Все тогда было трудно, даже последний день, который она провела с Марком. Она была напряженной, обеспокоенной перспективой близкого расставания, неуверенной в продолжении. Зато он был странно спокойным, почти веселым. Днем он повел ее в глубину сада. Они сели рядом, он крепко прижал ее к себе и заговорил. Нежно, терпеливо, как с ребенком.

— Не грусти. Не бойся. Верь мне. Мы будем далеко друг от друга только внешне, но, по сути, мы не расстанемся. Я несу тебя в себе, ты часть меня. Физическое расстояние не имеет значения. Оно не может нас теперь разлучить. Я тебя люблю. Вот уже пятнадцать лет я не говорил этих слов. А сегодня я произношу их, потому что это правда, абсолютная правда. Я чувствую это так глубоко, что это меня самого поражает.

Это было самое волнующее признание, которое ей когда-либо делали, и она была тронута до слез. Как могла она усомниться в нем? Он продолжал:

— Я долго говорил с Бланш. Здесь также все по-другому. Она уже думает, какой будет наша совместная жизнь, она сделает все, чтобы нам помочь. Она тебя, безусловно, приняла. Ты не понимаешь, как это важно.

Он утер ей слезы, и она чувствовала, что растрогана его словами. Она отогнала от себя легкое раздражение, вызванное напоминанием о Бланш, и решила, что ее опасения были смешными. Действительно, что такое несколько недель разлуки при такой любви? Вечером Бланш приготовила великолепный ужин, застелила белой скатертью длинный стол, зажгла свечи. Клер слишком много выпила, и будущее виделось ей сквозь легкую дымку опьянения. Сегодня она думает, что пила, чтобы заглушить вопросы, на которые у нее не было ответа. Бланш очень трогательно с ней попрощалась, Мелани обняла ее, Эмилия и Клеман только слегка пожали руку. Она и Марк очень мало спали, и она с волнением вспомнила об их первой встрече. Все, что их объединило в ту ночь, не исчезло, даже не притупилось. Все осталось нетронутым, живым, даже бурным. И она видела в этом доказательство того, что никогда ничего не изменится между ними. Что они останутся связанными друг с другом на всю жизнь.