Дрожа от отвращения и ужаса, Пётр отступал, не в силах оторвать глаз от чудовищного зрелища. Стоявшая рядом голова куклы медленно опустила веки, из её бескровных уст стало истекать жуткое шипение.

Будучи не в силах повернуться спиной к этим фрагмен­там человека, Пётр пятился аж до начала переулка, где его ждала Алиса. Ему полностью отбило охоту дальше исследо­вать переулок, ведь там можно было наткнуться на предпо­лагаемых «судей», которые, похоже, не были настроены слишком дружелюбно по отношению к посетителям.

— Это было не слишком разумно,— лениво бросила де­вушка. Кот разлёгся на её плечах, точно меховой ворот­ник.

— Да неужели? — буркнул Пётр, вытирая пот со лба. У него уже начинала проклёвываться пока неясная теория, что же такое на самом деле этот «город без имени», куда он попал. Слишком много он тут видел знакомых или даже хо­рошо известных ему деталей! Хотя бы те отвратительные останки, на которые наткнулся только что.

— А что с «пророками»? — спросил он, глянув на указа­тель.— Они опасны?

— В зависимости от того, что говорят. И от того, веришь ли ты в их слова,— пояснила Алиса, рассеянно почёсывая кота за ухом. Петр, молча повернул в улочку пророков.

И снова стены цвета зеленоватой сепии, а в них ниши, некоторые пустые, некоторые заняты существами, кото­рые, казалось, дремали или погрузились в глубокие раз­мышления. Там была женщина с одновременно прекрас­ным и страшным лицом, как бы составленным из кожи­стых вуалей. В её огромных очах заходило солнце, а крас­ные вороны опускались на лишённые листьев ветви. Был человек без губ, с жёсткими бумажными брыжами, он смотрел прямо перед собой тёмными круглыми, как у совы, глазами, в которых таился страх. На лице его как будто от­разились все печали мира.

Пётр только головой покачал, проходя мимо. Переулок заканчивался тупиком. Без особого удивления он увидел резную колыбельку с распятием в изголовье. Колыбель мерно раскачивалась, её толкала ладонью фигура в голубом пышном плаще с капюшоном. Рядом на земле валялись ча­сти скелета. На обшарпанной стене за плечами фигуры ви­села потрёпанная марионетка — точно извращённая паро­дия распятого Христа. По верху стены расселись рядком чёрные птахи неведомой породы, их глазки-бусинки не­приветливо разглядывали пришедшего, точно раздумыва­ли, выклевать ли ему глаза прямо сейчас или ещё чуток по­дождать. Ниже, на потрескавшейся штукатурке, виднелась надпись на латыни: «IN HOC SINGO VINCES» [20] .

— Под каким знаком? — спросил Пётр.

Полозья колыбельки постукивали по неровной мосто­вой. Звук эхом отбивался от пустых стен.

— Под каким знаком?!

Фигура пророка подняла голову, но под капюшоном была лишь темнота.

— Каждый побеждает под своим,— был ответ, произ­несённый сухим, шелестящим голосом, точно тасовали пергаментные карты.

— Да? А мой какой же? — с горечью спросил Пётр.— Может, тот самый проклятый кот, что преследует меня с детства?

— Кот — это символ твоей гордыни,— ответил пророк, а какая-то птаха глумливо застрекотала.

— А девушка? Пророк молчал.

— Похоть?..— подсказал Пётр.

Пророк покачал головой, окутанной капюшоном, точно одновременно и кивал, и отрицал его слова.

— Плохо ты мне помогаешь,— буркнул художник. А в ответ услышал тихий, свистящий смех.

— Пророки и не должны помогать. Они... пророчеству­ют.

— А что ты мне напророчествуешь?

— Следуй за розой.

Наступило продолжительное молчание.

— Это всё?

Несколько птиц перепорхнули на марионетку и приня­лись нехотя её клевать. Молчание длилось, и Пётр пошёл обратно, решив, что больше ничего нового тут не узнает.

Пётр только теперь заметил, что у указателя имелась ещё одна маленькая стрелочка, указывавшая в глубь разноцвет­ного бульвара. Надпись на ней гласила: «ДУРАКИ».

«Вот это как раз для меня,— подумал он, направляясь вверх по улице.— Как бы там ни было, но я всё-таки кре­тин».

По дороге ему попались другие таблички — «Жрицы», «Маги», «Отшельники»... Когда же увидел «Повешенных» и «Колесницы», то понял, что все эти названия связаны с картами Таро. Он протискивался между пышными и жёсткими юбками дам, обходил торчащие-шпаги кавалеров в разноцветных шапочках, неуклонно следуя по стрелкам. Последняя висела на столбике на самом краю террасы, вы­разительно указывая вниз, за барьер. Пётр расхохотался: насколько он помнил карту «ДУРАК», там изображен был молодой человек, беззаботно ступающий в пропасть.

— Нет уж. Спасибо, не воспользуюсь,— громко про­изнёс он.

С террасы открывался очаровательный вид на поголу­бевшее небо. Кое-где на просторе величаво покачивались сапфирно-золотые рыбьи великаны, а прямо напротив Петра посреди неба распускалась невероятно огромная — точно пурпурная туча —роза [21] . Несколько минут он лю­бовался великолепным зрелищем, потом оглядел террасу. И тогда заметил в ближайшей стене знакомую дверь.

— Есть роза. Ну и есть выход! — обрадовался он, кладя ладонь на ручку. Ручка поддалась, и Пётр, не раздумывая, переступил порог.