Сначала нам предстояло водворить Ирвинга обратно через это самое небольшое отверстие. Сьюзен вплыла в дыру, подняв облако ила, взмывшего бурым туманов в свете фонаря. Теперь я ничего не видел даже с включенным фонариком. Но гладкий бок Ирвинга скользнул ощутимо по моей ноге. Никто другой не мог так перемещаться в воде, как наш монстр. Он приостановился, и я положил руку ему на бок. Я все еще не видел и не чувствовал его хвоста. Конвульсивно изогнувшись, Ирвинг попятился от отверстия. Он остановился в непосредственной близости, и я точно знал, что по ту сторону Сьюзен приманивает его рыбой, предусмотрительно захваченной с собой. Путь к сердцу чудовища лежит через его желудок.

Два часа спустя ограждение было временно укреплено. Мы завершали наше последнее погружение и приостановились на глубине пятнадцати футов, чтобы избежать кессонной болезни. Если подниматься слишком быстро, воздух в ваших легких не успевает изменить уровень давления к тому моменту, когда вы попадете на поверхность. Поднимайтесь без кессонной остановки и кессонная болезнь вам обеспечена. Азот в вашей крови вспениться, как газировка с сиропом, порождая галлюцинации и приводя в результате к смерти. Это, конечно, в самом худшем случае. Сьюзен говорит, что я слишком часто думаю о вещах, которые могут пойти не так, как было задумано в момент погружения. Я предпочитаю думать об этом, как о лишней предосторожности.

Ирвинг мягко толкал меня под ребра, выпуская облака пузырьков. Трудно смеяться с загубником во рту, но Ирвингу удалось нас заставить. Солнечный свет на этой глубине колебался бликами, отражаясь от изгибов тела монстра. Он обернулся вокруг нас своими бархатными кольцами, не напряженно, стараясь сообщить нам, что он рад нашему присутствию. И тут он ушел в сумрак.

Пальцы Сьюзен нашли мои, и я взял ее за руку. Мы поднимались на поверхность вместе, медленно проплывая в колышущейся зыби воды и света.

Остаток дня мы потратили на поиски пропавшего отряда девочек-скаутов. Мы нашли их спящими, убаюканными музыкой. Они сидели вокруг таблички «Ни одной женщине, ни в одиночку, ни в группе, нельзя переступать этой границы. Дальше земля сатиров.» У сатиров своеобразное чувство юмора.

Я нашел наши рекомендации относительно того, где лучше разбить лагерь. Они ими не воспользовались. Парк не несет ответственности за их ошибку. Честно.

Тем вечером Сьюзен, как обычно, легла пораньше. Она лежала на свой стороне кровати, обняв меня. Мое лицо укрылось в основании ее шеи. Она пахла шампунем, духами и теплом. Нет ничего лучше, чем засыпать в объятиях Сьюзен. Мягкие вдохи и выдохи были одними из тройки моих любимый звуков. Вторым из них был ее смех, а на первом месте – тихий горловой звук, который она издает, когда мы занимаемся любовью. Это очень личный звук, только наш и ничей больше. Я раньше никогда не влюблялся. Заметно?

Телефон зазвонил, и Сьюзен пошевелилась во сне, но так и не проснулась. Я перевернулся и взял трубку.

– Привет.

– Майк, это снова Джордан… - Его голос притих.

– Что случилось? – спросил я.

– Это Ирвинг. Несколько пьяных туристов поплыли на своей лодке в его часть озера. Сказали, что хотят поплавать с чудовищем.

Я сдвинул одеяло и сел на край кровати.

– Что случилось, Джордан?

Сьюзен коснулась моего плеча.

– Что произошло?

Я покачал головой.

– Джордан как раз пытается мне рассказать.

– Они зацепили Ирвинга винтом. Рана выглядит плохо. Я уже вызвал ветеринара. Он на вызове, но пообещал, что приедет, как только сможет.

Мы подъехали к озеру в полной тишине. Небо было черным и блестело искорками звезд. Мириады звезд. Загорелое лицо Сьюзен было бледным, губы сдвинуты в напряженную сердитую линию. Когда она злилась, ее глаза становились почти черными. Они блестели драгоценными камнями на ее лице.

Я же чувствовал себя разбитым. Это было просто смешно и слишком глупо, что вся наша работа могла быть вот-вот уничтожена несколькими пьяными на лодке. Насколько сильную рану ему нанесли? Вопросы бежали у меня в голове, как навязчивая мелодия. Насколько больно ему сделали?

Именно Рой встретил нас рядом с лодкой. Его редкие каштановые волосы были в беспорядке, он забыл причесаться. На его очках было что-то густое и слишком темное, чтобы быть грязью. Мы старались расслышать за шумом мотора, что говорит нам Рой, перекрикивая вой и скрежет.

– Присцилла в воде рядом с Ирвингом. Она плавает, как рыба. Она старается удержать его на поверхности. У Джордана двое пьяных на берегу.

– Насколько рана серьезна?

– Там все плохо, Майк, очень плохо.

Сьюзен посмотрела на меня. Я в свете звезд видел, как напряглась ее челюсть. Я чувствовал, как поднимается в моем животе первая волна гнева, который вот-вот начнет меня душить. Лунный свет тянулся серебристой дорожкой через озеро. Все было чертовски красиво кругом, так спокойно и мирно.

Как только лодка достигла ограждения, Джордан прокричал:

– Он уходит под воду, Присцилла не может удержать его!

– Глуши двигатель, Рой. Мы пойдем за ограждение вдвоем, - сказал я.

Лодка покачивалась напротив сетки. Сьюзен и я взяли загубники в рот и нырнули к ограждению. Забраться на сетку и перелезть через нее почти нереально, но Сьюзен перебралась через ограждение при помощи одних только рук. Я последовал за ней, спустившись в черную ночную воду.

Я не мог разглядеть фонарь Сьюзен. Я ничего не видел, но тут я услышал отраженный эхом сигнал. Звук повторился, и я пошел на него. Сьюзен в туче пузырьков воздуха махала мне фонарем, ведя меня за собой.