Таким образом, легко видеть, что новейшие исследования физиков целиком и полностью согласуются с базовыми положениями новой научной парадигмы, на основе которой выстраивается Единая Физика Духа и Материи.

Подобную согласованность можно обнаружить и более частных вопросах. Например, в трактате автора неоднократно проводятся параллели между явлением сознания и явлением гравитации (что вытекает в качестве следствия из симметрии гравитационного и структурного взаимодействий). Сравните это со следующей цитатой:

«В размышлениях, представленных в работе «Геометродинамика» Джон Уилер устанавливает в физическом мире параллели тому, что происходит эмпирически при некоторых необычных состояниях сознания. Понятие Уилера о гиперпространстве теоретически допускает моментальные связи между элементами пространства без эйнштейновского ограничения скорости света. Экстраординарные изменения пространства-времени, материи и причинности, постулируемые теорией относительности в связи со сжатием звезд и черными дырами, также имеют свои параллели с переживаниями в необычных состояниях сознания. Хотя в настоящее время невозможно прямым и понятным способом связать понятия современной физики с исследованиями сознания, эти параллели поразительны» (С.Гроф, «За пределами мозга»).

В целом же можно сказать, что перечисленные передовые физические теории (S-матриц, бутстрапа, Бома и Чу) посвящены исследованию влияния и свойств духовно-нематериального мира на микроуровне; а трактат автора - физике духа на макроуровне…

В заключение затронем еще очень важный раздел науки - математику. Действительно, было бы совершенно несправедливо оставить ее в стороне…

Из базовых положений новой научной парадигмы и Единой Физики Духа и Материи следует несколько важнейших для математики выводов. Прежде всего: реальность объектов духовно-нематериального мира подразумевает в частности и то, что «элементы» математики (числа, геометрические фигуры, вектора, функции, тензора, матрицы и т.п.) представляют из себя не что иное, как реальные объекты духовно-нематериального мира. А отсюда следует, что для них будут справедливы все выводы, получаемые в рамках Физики Духа для духовно-нематериальных объектов. В частности: математические объекты способны взаимодействовать друг с другом и с объектами материального мира!.. Кроме того, они подчиняются тем же закономерностям, которые имеют место в духовно-нематериальном мире…

Подобные выводы, конечно же, требуют весьма детальной проработки хотя бы по той причине, что математика играет громаднейшую роль во всем естествознании, и эти выводы неизбежно влекут за собой важнейшие последствия в вопросе отношения самого естествознания к используемым в нем математическим методам и задачам, в вопросе взаимоотношения реальности физической и реальности математической.

Это - большая отдельная тема… Здесь же мы коснемся лишь того момента, что современное развитие математики демонстрирует «движение» в том же самом направлении, куда устремились другие отрасли науки…

Долгое время математика лишь «обслуживала» естествознание, помогая решать множество «прикладных» задач. Но наступил момент, когда она развилась настолько, что математические объекты и построения как бы «оторвались от реальной действительности». Математика приняла вид самодостаточного мира абстракций, часть из которых хотя и продолжала «обслуживать» естествознание, но уже как бы в этом «не нуждалась». Мир математических объектов и образов стал «существовать сам по себе».

Сложилась довольно парадоксальная картина. С одной стороны, мир математики представлялся сугубо субъективным «продуктом»; с другой - математические объекты и образы продолжали демонстрировать свою явную подчиненность вполне определенным правилам и закономерностям.

Любопытно, что ньютоно-картезианская парадигма полностью обходила вниманием данный факт… Она была явно бессильна его объяснить: еще бы, ведь речь шла о явно нематериальных объектах…

До недавнего времени казалось, что математика окончательно оторвалась от других наук, но…

«В семидесятые годы ХХ века Мандельброт выпустил книгу, где собрал богатый материал, убедительно вводивший в практический оборот многие из казавшихся безнадежно «абстрактными», «заумными», «патологическими» математических конструктов. И канторовы дисконтинуумы, и покрывающая всю плоскость кривая Пеано, и ковры-кривые Коха и Серьпиньского выглядят теперь как обнаруженные в реальности «главы» из «геометрии природы»; они помогли понять лунный пейзаж, скопления галактик и многое другое столь же невыдуманное, а глазам предлежащее» (Р.Пименов, «Дифференциальные уравнения - насколько они оправданы»).

«Блудная дочь» вернулась в реальный мир…

«Даже дробная размерность (ну кому может присниться число измерений пространства, равное не целому числу! А математики «загодя» и такое ввели) по Хаусдорфу и Безиковичу - и та эмпирически сгодилась для измерения столь важного земного объекта, как длина береговой линии побережья, изрезанного бухточками и подверженного приливам и отливам. Вопреки интуитивному убеждению, будто кривая линия всегда имеет размерность единица, линия британского побережья точнее вычисляется, если приписать ей размерность полтора. Нигде не дифференцируемая кривая Вейерштрасса пригодилась для описания броунова движения и качки корабля, т.е. его остойчивости. И, наконец триумфально вошли и научный оборот так называемые «странные аттракторы». Этот термин относится к полуэмпирически составленным метеорологическим уравнениям для течения неоднородно нагретого неоднородного газа, которые при их численном решении на компьютерах вдруг стали выдавать такие рисунки для распределения как бы притягивающихся один к другому слоев («аттракторы»), которые выглядели в точности как построение канторова дисконтинуума - заумнейшей модели, которая одно время и математикам-то казалась ненужной» (там же).

Заметим, что в действительности это - уже второе «возвращение» математики к реальности. Первое произошло тогда, когда казавшаяся полной абстракцией геометрия Римана и Лобачевского нашла свое применение в теории Эйнштейна… Оба эти «возвращения» объединяет тот примечательный факт, что ранее абстрактные объекты, плоды человеческого сознания и математических закономерностей, стали обнаруживаться как присутствующие в природе и перестали нести функцию чисто умозрительных конструкций.