…растопырили руки в стороны, потому что малейшее прикосновение, промерзшего насквозь обмундирования к пока еще относительно теплой коже персональной «тушки» вызывало очень неприятные ощущения. Очень!

Вот так, напоминая стадо галопирующих на взлете пингвинов, мы ввалились в родную казарму, где «комнатный» термометр похоже тоже бессовестно замерз на отметке +4 градуса, так как откровенно говоря, его достаточно оптимистичные показания уже не вызывали ни малейшего доверия.

Получив автоматы и боеприпасы, 45-е отделение, с чувством безысходной апатии, «как бычки на заклание» потащилось на развод суточного наряда, который пролетел буквально за 5-ть секунд — закончился, не успев начаться (дежурному офицеру было не до политеса, по причине катастрофически замерзания оного — офицера, в смысле), и мы побежали принимать караул.

В помещении караулки, было на удивление, комфортно и относительно жарко. Термометр, висящий в помещении отдыхающей смены, позиционировал наличие целых +16 градусов! Обалдеть, вот оно счастье! Жара! Тропики, одним словом! Ура, живем! Хоть отогреемся, наконец!

Попытка развести первую смену по постам получилась очень быстрой, почти стремительной, так как о качественной приемо-сдаче постов не было и речи. Длительно это…когда качественно и скрупулезно, а помереть молодым, проверяя наличие и целостность мастичных печатей на дверях оружейных складов, как-то не особо и хотелось. Поймите правильно и не судите строго. Будьте снисходительны, у нас есть оправдание — лютый мороз!

При смене часовых, самое сложное было — открыть замки внешнего периметра поста, чтобы сменить ребят. Амбарные замки позамерзали «вусмерть». Приходилось брать с собой кусок газеты, спички и жарить замок в открытом пламени, пока абсолютно промерзший насквозь часовой танцевал задорную «джигу с чечеткой» и всячески подгонял нас, отборно матерясь за колючей проволокой, грозя перестрелять всех и каждого за малейшее промедление.

Открыв калитку поста, я как разводящий брал в руки два автомата — заступающего и сменяющегося, а парни в это время быстро менялись на посту. Как это выглядело?!

Часовой, отстоявший свой положенный час, молниеносно сбрасывал меховой тулуп, а курсант, заступающий на пост, быстро нырял в длиннющую дубленку армейского образца. Затем, сменившийся часовой забирал у меня свой автомат и автомат заступившего часового, а я вытаскивал из грудной части своей шинели вафельное полотенце, согретое моим телом, и вставлял его за клапана шапки часового, закрывая его лицо наподобие маски от подбородка по самые глаза. Потом, поднимал огромный ворот постового тулупа и чтобы он остался в вертикальном положении, брал кусок колючей проволоки, накидывал его вместо шарфика на шею часового и одним витком «колючки» фиксировал данную конструкцию.

Стоит особо отметить, что на таком морозе, теплый воздух, выходящий на выдохе через нос или рот человека, сразу же осаждается на ресницах, покрывая их толстым и пушистым слоем белого инея. Длина ресниц у курсантов становилась обалденно-гламурная, любая девчонка душу дьяволу продаст за такую красоту. Правда, моргать глазами было категорически противопоказано, так как заиндевевшие ресницы мгновенно слипались. А полотенце, намотанное на лицо, буквально через полчаса прогулки на свежем воздухе, покрывалось приличной ледяной коркой.

Последним штрихом в процедуре смены ребят было следующее — я брал автомат заступившего за пост курсанта и вешал его, на шею часовому на манер немецкого «шмайсера», мысленно моля Бога, чтобы парень не запутался в длинных полах тулупа и не грохнулся в сугроб, потеряв равновесие. Ибо, самостоятельно подняться без посторонней помощи, боец одетый, как капуста в многослойное обмундирование, уже не смог бы. Так и пришлось бы бедолаге лежать в сугробе, распластавшись плашмя, пока очередная смена не прибежит меняться на посту.

Затем, опять следовали традиционные огненные процедуры с уже успевшим основательно замерзнуть амбарным замком и, оставив часового один на один с безжалостным морозом, мы, стремглав бежали в караульное помещение в смутной надежде хоть чуть-чуть отогреться за стаканом чая в стенах относительно теплого помещения.

Добежали… Звонок в калитку периметра караульного помещения. К нам выбегает курсант с газетой и спичками, опять огненные процедуры с замком и, наконец, мы внутри караульного дворика. Вот она металлическая дверь с маленьким окошком, дверь, за которой есть горячий чай и целых +16 градусов остродефицитной жары! Вот она, но перед тем как зайти вовнутрь «караулки», сначала надо разрядить оружие…

А тут опять закавыка. Автомат сменившегося часового, за минувший час «приятной» прогулки на свежем воздухе, промерз насквозь и стал «белым и пушистым» в прямом смысле этого слова (АК-74 покрылся слоем пушистого ослепительно белого инея, похожего на меховой ворс).

В результате, «Калашников» отказался разряжаться. Оружейное масло, находящееся внутри автомата, образцово замерзло и надежно «склеило» все внутренности оружия в единый монолит. Супернадежный «калашик» превратился в бесполезную металлическую палку. Он просто-напросто не захотел сниматься с предохранителя. Пришлось тупо отстегнуть магазины с патронами и забежать в караульное помещение, спасая остатки своего здоровья и саму жизнь. А когда, АК-74, наконец, соизволил оттаять и покрылся обильной влажной «испариной», только тогда мы смогли снять его с предохранителя, передернули затвор и произвели контрольный спуск. Обалдеть! Тихий восторг! И такая «ерунда» повторялась целые сутки, с периодичность в каждый час, при возвращении ребят с охраны постов.