— А мы, — шепчет, — медведи-то, ба-альшие сластёны! Я зимой в берлоге сплю, снег да лёд надо мной, а сны мне всё про сладкое снятся, про мёд да про ягоды.

— Ну, — сказал Дед Мороз, — коли уж ты, лохматый, о сладком мечтаешь, так мне и впрямь у вас делать нечего.

Рассердился и ушёл так далеко, что скоро Заяц, Косач да Медведь и совсем о нём забыли.

Когда я в первый раз увидел Лая, я подумал, что он волк. Ростом он с волка, и уши у него торчком, как у волка, и масти он серой, волчьей. Только толстый хвост лежит у него на спине кренделем. Но я тогда был маленький и не знал, что такой хвост бывает только у лаек, а у волка он висит книзу тяжёлым поленом.

Бабушка объяснила мне, что Лай — волчий пёс: отец и мать его — сибирские лайки, а дед был настоящий волк. Потом бабушка стала рассказывать мне, какой Лай умница, какой он верный и добрый друг. На охоте ему цены нет и дома тоже. Бабушка рассказала мне всю его жизнь.

Мой отец был сибиряк, охотник и зверолов.

Однажды зимой он шёл тайгой и вдруг слышит, — человек стонет» Отец подошёл к кустам, откуда слышался стон, и видит: лежит не снегу лось. Мёртвый. А за кустами шевелится человек, хочет подняться — и не может, стонет.

Отец поднял человека и отнёс его в свою избу — юрту. Там он и бабушка ухаживали за раненым, пока тот не выздоровел.

Человек этот оказался звероловом народа манси. Народ этот живёт в Сибири, за Уралом. Манси высокие, стройные, горбоносые и все отличные охотники, отлично знают повадки зверей и птиц. Но вот этот человек погорячился — и чуть не погиб.

Он подстрелил лося. Зверь упал, вздрогнул всем телом и затих. Манси не посмотрел, что у лося уши прижаты к голове, и подошёл к нему. Вдруг зверь приподнялся и с такой силой ударил его передними ногами, что охотник перелетел через кусты и, как чурка, упал в снег. Страшные копыта сломали ему два ребра.

Расставаясь с отцом, Сидорка (так звали манси) сказал:

— Ты спас мне жизнь, — чем отплачу тебе? Приходи ко мне через месяц. У меня лайка есть волчьей крови. Скоро у неё будут щенки. Дам тебе, которого сам захочешь. Будет тебе верный друг. И ты ему будь друг. Вдвоем вас никто не одолеет.

Отец приехал к нему через месяц. У лайки было шесть маленьких, ещё слепых щенков. Они копошились в углу юрты — чёрные, пегие, а один — серый.

— Теперь гляди, — сказал Сидорка, положил всех щенят в полу своего полушубка, вынес за дверь и кинул в снег. Дверь в юрту оставил открытой.

Щенки барахтались в снегу и пищали. Мать рвалась к ним, но Сидорка держал её крепко. Она звала своих детей.

Скоро один из щенков — серый — показался на пороге юрты, перевалился через него и — слепой — уверенно заковылял к матери.

Прошло несколько минут, пока явился второй. За ним третий, четвёртый, — все шесть щенков нашли свою мать. Она слизала с каждого снег и спрятала всех под свой тёплый пушистый живот.

Сидорка закрыл дверь в юрту.

— Понимаю, — сказал отец. — Беру того, который пришёл первым.

Сидорка взял у лайки серого щенка и передал отцу.

Отец с бабушкой выкормили щенка из бутылочки с соской.

Щенок оказался на редкость резвым. Когда у него прорезались зубы, он стал грызть всё, что ему попадалось на глаза. Но отец был с ним очень терпелив. Он не только не бил щенка, — ни разу даже слова плохого ему не сказал.

Когда Лай подрос и стал гоняться по деревне за курами и кошками, отец, бывало, только крикнет ему:

— Лай, назад! Назад!

И когда Лай вернётся, начнёт ему ласково выговаривать:

— Ай-ай, Лаюшка, сплоховал! Так нельзя. Понимаешь: нель-зя! И умный щенок понимал. Хвост у него сам собой прятался

между ног, глаза виновато косили в сторону.

Отец говорил бабушке:

— На лайку нельзя поднимать руку. Для неё хозяин — первый друг. Побей её раз — и конец: озлобится. Словом надо действовать.

От одного только он не мог отучить Лая: гоняться за глухарями и белками» Это когда Лай уже вырос и стал ходить с отцом на охоту.

Лайка что делает? Зачует глухаря на земле, поднимет его на крыло. Глухарь от неё на сук. Расхаживает по суку и бранится, насмехается над ней оттуда по-своему: знает, что собаки на деревья не лазают.

Тут хорошая лайка садится, глаз с него не спускает и тявкает. Это она даёт знать хозяину, что нашла и посадила глухаря. Глухарь только ею и занят, — охотнику тут легко подкрасться к нему на выстрел.

Такая лайка, которая по дичи идёт, называется мелочницей или белочницей: она также и белку подлаивает.