Зазвонил телефон, и телефонистка сказала, что Дарченко в клинике сейчас нет, она на встрече однополчан, и что ей оставят записку, чтобы ожидала вызова к телефонному разговору с госпиталем. Криницкий поблагодарил дежурную на коммутаторе, доложил Колокольникову, и старик, вздохнув с облегчением, проговорил:

–  Очень хорошо. Я изрядно устал, пойду немного отдохну. Когда устаю, то особенно остро ощущаю всю мерзость старости… Ну, ну, Люда-Мила! Разгладь свое бледное чело, ослепи блеском вишневых очей и подари мне снисходительную улыбку.
– Развел руки, смущенно произнес: - Извините мне мой высокий стиль. Старомоден!

2

Сбор ветеранов гвардейской стрелковой дивизии генерала Ключникова в Киеве на Владимирской горке привлек не только бывших воинов-фронтовиков, но и тех городских жителей, которые потеряли близких, но не утратили надежды дождаться их с войны. Была тут и молодежь, украдкой посматривающая на блеск боевых наград. Но наиболее любопытными были газетчики: как только где раздавались взволнованные возгласы или завязывался оживленный разговор о былых боях и походах, так они устремлялись туда, а фотокорреспонденты старались запечатлеть радостные улыбки, объятия, слезы.

Один из инициаторов и организаторов этого сбора полковник в отставке Савелий Федорович Дарченко, высокий, подтянутый и полный энергии, чувствовал себя командиром дивизии: генерал Ключников еще не приехал, и прибывшие обращались к нему. Он всех приветствовал, каждому находил хорошее слово, отвечал на все вопросы. Но это были солдаты пополнений сорок третьего и сорок четвертого годов, а ветеранов сорок первого и сорок второго не было. Впрочем, вот один появился. Савва узнал его сразу: сержант Тур, командир пулемета из роты Оленича. Правда, теперь он уже в погонах артиллерийского старшего лейтенанта.

–  Товарищ полковник, спасибо за приглашение! Узнаете?

–  Ну еще бы! По ястребиному носу.

–  Вас тоже сразу узнаешь: по росту!

Оба засмеялись. В это время к ним подошел незнакомый дородный, но рыхловатый мужчина с большим шрамом на большом красном лице - от левой скулы через переносицу и правую бровь. Словно саблей рубанули. Он стоял молча, прислушиваясь.

–  Из наших пулеметчиков никого нет?

–  Нет, не видел, - сказал полковник.
– Мало тогда в живых осталось…

–  А что с Оленичем? Помните его?
– спросил Тур.

–  Такого не забудешь… Он погиб. Умер от ран где-то в ваших карпатских краях. Есть городок - Зеленбор, кажется…

–  Зеленбор? Это недалеко от моего села. Послушайте, полковник, ошибки не могло быть?

Человек со шрамом на миг поднял вопрошающие глаза на полковника и сразу же отвернулся.

–  Командир отделения разведки, которому было поручено доставить раненого капитана в госпиталь, лично мне докладывал.

–  Жаль, - сокрушенно вздохнул старший лейтенант.
– Жаль…

Как только Тур отошел, Дарченко обратился к человеку, стоящему рядом:

–  Вы хотите что-то спросить?

–  Да, - хрипловато начал тот, - насчет капитана Истомина… Жив ли он и будет ли здесь?

–  Истомин погиб в сорок втором на Кавказе. Вы его знали?

–  Да, по сорок первому…

–  Погодите, это интересно! Здесь его дочь, может, расскажете ей о нем?
– Полковник оглянулся, ища глазами жену, и даже крикнул куда-то в толпу: - Женя! Женя!
– Но когда обернулся, человека со шрамом возле него уже не было.

–  Странный какой-то, - пробормотал Дарченко, но тут подъехал черный ЗИМ и из него вышел генерал Ключников. Дарченко поспешил туда.

Генерала увидела и Евгения Павловна, а главное - рядом с Ключниковым был Николай Кубанов. Она бросилась к однополчанину, и он, обнимая ее, бережно прижимая к себе, повторял нараспев:

–  Женя-а-а! Женичка-а-а! Милая, милая! Как я рад встретиться с тобой и вспомнить Андрея. Мы ведь не виделись с сорок второго!

–  Я так ждала тебя, Коля! Мне ведь самой нельзя вспоминать о нем, а с тобой - можно, - она сквозь слезы улыбалась.
– Видишь высокого полковника? Это Савва, Савелий, Саваоф - как его называли в штабе дивизии за скверную привычку предостерегающе поднимать кверху указательный палец.
– Женя засмеялась: - Причем осколком угодило в тот же палец, и теперь он не сгибается. Сидит с нацеленным пальцем, как пророк, возвышается над всеми и выделяется своей благородной сединой!… А Галю Донцову помнишь? Ты видел ее после войны? Она тоже здесь.

–  Послушай, Женя, давай сфотографируемся на память?
– И он потащил ее к фотографу, распихивая людей и приговаривая: - Дорогу женщине! Пропустите вне очереди майора медицинской службы! Внимание: идет ваша самая близкая - милосердная сестра!

Люди расступались, некоторые бросались к ней, обнимали, кто-то всунул ей в руки букет цветов. Она даже не видела, что за цветы, но руками чувствовала теплые влажные стебли - это тепло чьих-то рук.

–  Эдик, Эдик, пожалуйста, крупным планом! Сделай так, чтобы это был твой коронный номер. Представь, что на обложку «Огонька».