Шел уже второй час ночи, но я знала, что теперь точно не засну, и, постояв немного в пустом холле, двинулась на кухню. Там, в раковине, оставалась грязная посуда, я решила ее домыть и таким образом немного успокоиться.

На полу темной кухни отпечатались лунные полосы. Я зажгла свет, пошла было к раковине, но в это время в углу около большого стола что-то шевельнулось, и я чуть не заверещала с перепугу на весь дом. Потом пригляделась – и, глубоко вздохнув, сказала:

– Здрасьте, я ваша тетя… Допрыгался, паршивец?

Жиган молчал: до меня доносилось только его хриплое дыхание. Он сидел в полутемном углу, с опущенной головой, но я смогла рассмотреть, что ни крови, ни ссадин на его лице не было: значит, Боцман даже не стал его бить. На мою сентенцию он не огрызнулся. Я подошла к раковине, пустила воду.

– Чего сидишь? Иди наверх, проспись. Одни неприятности от тебя.

Он не ответил, но почему-то и не ушел. Я повернулась к нему спиной и молча начала мыть посуду. Видит бог, если бы я знала, что Жиган здесь, я бы шага не сделала на кухню, а теперь – не убегать же мне было… Я торопилась, мыла тарелки кое-как, но зато они быстро закончились. Выключив воду, я подняла руку с последней тарелкой к полке… и чуть не уронила ее. Потому что за спиной у меня раздался совершенно детский, мокрый, очень отчетливый всхлип.

Первым делом мне пришло в голову, что у меня галлюцинации на нервной почве. Глубоко вздохнув, я обернулась, увидела лицо Жигана и поняла, что галлюцинация продолжается и с ней надо что-то делать. Жиган, видимо, тоже это понял и молча вылетел из-за стола. Я едва успела поймать его за плечо уже на пороге кухни:

– Сдурел?! Там мужики! Лу! Сиди здесь! Жиган, да бог с тобой, дурак, стоит ли так из-за ерунды всякой… Пустяки же. Ты пьяный был, все всё понимают… А на черта было так надираться-то?! В твои годы соображать пора, не маленький уже. Да сиди ты, не дергайся, уймись, сейчас воды дам…

Но дать ему воды я не успела, потому что Жиган уронил голову на стол и даже не заплакал, а просто взвыл сквозь стиснутые зубы. Я видела, как его трясет. Было очевидно, что это обычная пьяная истерика, помноженная на пережитое унижение, но все-таки я, помедлив, села рядом. И сидела, гладя его вспотевший, горячий затылок, до тех пор, пока Жиган не успокоился.

Придя в себя, Жиган тут же отстранил меня; странно, что он при этом не выругался. Я протянула ему кухонное полотенце.

– Высморкайся. И поди умойся – там, в раковине.

Первому совету он последовал, огласив кухню трубным звуком, но к раковине не пошел. Я взяла еще одно полотенце, намочила его край из бутылки с минеральной водой, дала Жигану. Он неловко протер лицо, а остатки воды из бутылки жадно выпил.

– Ступай, ложись спать, – сказала я, похлопав его по спине. – Завтра все пройдет.

– Куда я пойду? – хрипло спросил он, не поднимая головы. – Все еще там… Слышно будет. Я не могу мимо них…

Он был прав: из зала отчетливо прослушивалось все, что происходило в холле, все двери были открыты, и пройти незамеченным ни наверх, ни к выходу из дома Жигану бы не удалось. Подумав, я подошла к окну, отодвинула до предела жалюзи и открыла большую створку.

– Давай. Только Абрека там у ворот не напугай, застрелит еще от неожиданности… Возьми вот ключи, можешь в ресторане заночевать.

Жиган взял связку ключей, коротко, исподлобья сверкнул на меня своими узкими глазами, но ничего не сказал. Вскочил на подоконник и, не оборачиваясь больше, спрыгнул вниз. Коротко прошелестели опавшие листья винограда, прошуршали шаги, и наступила тишина. Я облегченно плюхнулась на стул, притянула к себе неоткрытую бутылку минералки, выпила ее всю – и на дрожащих ногах поплелась к раковине перемывать посуду. Все равно это пришлось бы делать завтра, а нервы опять требовали расслабления.

Я слышала, как расходились ребята: ночевать, кажется, никто не оставался, у всех в Лидо были свои женщины. Шкипер и Боцман долго стояли на пороге дома и о чем-то тихо спорили; потом уехал и Боцман. Я подождала, пока Пашка поднимется наверх, и пошла за ним.

Когда я вошла в комнату, Шкипер сидел на постели и дрессировал пальцем Филиппа, который, угрожающе подняв передние лапы, старался обороняться.

– Зачем Филю снял? – рассердилась я. – Он тебя не трогал, бабочку ловил… Отнеси назад, он уже там привык.

– Развели в доме пакость всякую… – Шкипер выбросил Филиппа в приоткрытое окно. – Сам доберется. Ты чего еще не спишь?

– С вами заснешь… Зачем тебе это понадобилось?

– А тебе?

Я непонимающе посмотрела на него. Шкипер ответил прямым, холодным взглядом и, когда я уже начала догадываться, в чем дело, в упор, жестко спросил:

– Какого черта ты с ним на кухне возилась? Много чести – сопли ему вытирать. Это же сволочь…

– Все вы сволочи хорошие! – не удержалась я. – А ты – так вообще!.. Боцман сам все сделал, так зачем тебе еще надо было?! При всех! И Лу там же была! И я!