Соблазнительный ангел

Аннотация

Молодая вдова Кассандра Белмонт, оказавшаяся в отчаянном положении, решается стать «дамой полусвета» и пойти на содержание к состоятельному мужчине.

Условия Кассандры таковы: ее покровитель должен быть хорош собой и принадлежать к высшим слоям общества. Требованиям вполне соответствует красавец Стивен Хакстебл, граф Мертон. Именно его Кассандра и намерена обворожить.

Однако превосходно задуманный план Касси проваливается. Стивен влюбляется в красавицу с первого взгляда и вступает в борьбу не только за ее прекрасное тело, но и за гордое, непокорное сердце.

Глава 1 – Вот что я решила: нужно найти себе мужчину. Вышеуказанная фраза слетела с прелестных губок Кассандры Белмонт, вдовствующей леди Паджет, стоявшей у окна гостиной арендованного лондонского дома на Портман-стрит. Дом сдавался со всей обстановкой, но мебель, как, впрочем, и занавеси и ковры явно видели лучшие времена. Вернее сказать, лучшие времена они видели еще десять лет назад. Все здесь говорило о благородной бедности, что как нельзя лучше соответствовало обстоятельствам жизни леди Паджет. – Выйти замуж? – ошеломленно пролепетала Элис Хейтор, компаньонка ее милости. Кассандра презрительно скривила губы, скучающим взглядом наблюдая из окна за быстро шагавшей по тротуару женщиной. Незнакомка держала за руку маленького мальчика, которому явно не нравилось, что его тащат неизвестно куда, да еще так быстро. Все в этой женщине говорило о раздражении и нетерпении. Была она матерью или няней ребенка? Но какая разница? Мятежное личико несчастного малыша вряд ли могло взволновать Кассандру, у нее было полно своих бед. – Ни за что на свете, – ответила она наконец. – Кроме того, в этом случае мне придется отыскать круглого дурака. – Дурака?! Кассандра улыбнулась, хотя улыбка вышла невеселой. Она даже не позаботилась обернуться, так что Элис ничего не увидела. Женщина с ребенком исчезли из виду. Какой-то джентльмен спешил в противоположном направлении, хмуро уставясь в землю. Похоже, он куда-то опаздывал и, вне всякого сомнения, считал, что сама его жизнь зависит от того, успеет ли он к назначенному часу или нет. Вероятно, он был прав. А возможно, ошибался. – Только глупец женится на мне, – пояснила она. – Нет, о замужестве не может быть и речи. И мужчина мне нужен не для этого. – О, Касси! – взволнованно простонала компаньонка. – Не хочешь же ты сказать, что… Она осеклась. Уточнять не было необходимости. Кассандра могла иметь в виду только одно. – Вот именно. Хочу, – отрезала Кассандра, оборачиваясь и окидывая ее веселым, жестким, издевательским взглядом. Элис вцепилась в подлокотники кресла и слегка подалась вперед, словно собираясь встать, хотя не приложила к этому никаких усилий. – Ты шокирована? – Ведь ты собралась ехать в Лондон с целью поискать работу, – напомнила Элис. – Вернее, не ты, а мы. И Мэри тоже. – Но все это оказалось лишь несбыточными мечтами, не так ли? – грустно рассмеялась Кассандра. – Никто не желает нанимать горничной или кухаркой особу, имеющую малютку, но никогда не бывшую замужем. А рекомендательное письмо, которое я дала Мэри, не выдерживает ни малейшей критики, не так ли? И… э… прости меня, Элис, не слишком многие хотят нанять гувернантку, которой уже за сорок, когда вокруг столько безработных молодых женщин. Прости за жестокую правду, но молодость – это бог современности. Когда-то ты была мне прекрасной гувернанткой, а позже стала превосходной компаньонкой и верным другом. Но теперь возраст – твой злейший враг. Что же до меня… если только я не сумею каким-то образом замаскировать свое лицо, что не даст никакого результата, когда настанет срок предъявлять рекомендательные письма, – остается одно: выставить себя на продажу на рынке прислуги или любом другом. Но думаю, никто не захочет впустить в дом убийцу, прикончившую мужа топором, попросись она хоть в судомойки. – Касси! – упрекнула бывшая гувернантка, в ужасе прижимая ладони к щекам. – Ты не должна говорить о себе в подобном тоне! Даже в шутку! До этой минуты Кассандра и не подозревала, что шутит, но все равно рассмеялась. – Но люди склонны преувеличивать, не так ли? – заметила она. – А также сочинять и сплетничать. Весь свет верит, что я убийца, именно потому, что так забавно верить в подобные гнусности. Стоит мне переступить порог дома, и люди в ужасе разбегаются. Поэтому мне необходимо найти неустрашимого мужчину. – О, Касси! – со слезами воскликнула Элис. – Жаль, что ты… – Я пыталась выиграть состояние за карточными столами, – продолжала Кассандра, откинув пальцем невидимую костяшку счетов, словно собираясь перечислять все неудачи, постигшие ее за последнее время. – И ушла бы из игорной комнаты намного беднее, если бы во время последней партии удача не улыбнулась мне. Правда, улыбка оказалась весьма скромной. Я забрала выигрыш и сбежала, обнаружив, что у меня не хватает духу стать игроком… не говоря уже об умении. Кроме того, мне очень жарко под вдовьей вуалью, и некоторые люди беззастенчиво рассматривали меня, пытаясь определить, кто я такая. Она откинула вторую костяшку, но добавить было нечего. Больше она не пробовала раздобыть денег просто потому, что не осталось способов. Кроме одного. – Если на следующей неделе я не смогу заплатить за аренду дома, нас выбросят на улицу, а этого я не могу допустить. Она снова рассмеялась. – Может, Касси, тебе стоит снова обратиться к брату? – нерешительно пробормотала Элис. – Он наверняка… – Я уже обращалась к Уэсли, – сухо перебила Кассандра. – Попросила ненадолго приютить меня, пока не найду денег. И что, по-твоему, он ответил? Ему очень жаль, и он был бы рад помочь мне, но собирается в длительное пешее путешествие по Шотландии в компании друзей, которые очень расстроятся, если он подведет их в последнюю минуту. И в какой шотландский город должна я отправлять письмо с очередной просьбой? Может, на этот раз мне залить текст слезами? И заклинать, заклинать, молить о милости для тебя с Мэри и Белиндой, а заодно и для себя? Ах да, и для тебя, Роджер! Как же я могла забыть? Большой лохматый пес неопределимой и никому не известной породы поднялся со своего места у камина и похромал к ней, подставляя ухо: другого, считай, вовсе не было. И хромал он потому, что одна из его лап была отрезана или обрублена по колено. Глядя на хозяйку единственным здоровым глазом, он счастливо запыхтел. Шерсть бедняги выглядела ужасно спутанной, хотя его регулярно мыли и расчесывали. Кассандра обеими руками взъерошила густой мех. – Я не пошла бы к Уэсли, даже будь он в Лондоне, – отрезала она, когда пес лег у ее ног и с довольным фырканьем положил голову между лапами. – И поэтому мне придется найти мужчину. Богатого мужчину. Очень богатого. Такого, который будет содержать нас в роскоши. Это не будет благотворительностью, Элис. Просто платой за работу, и я уж постараюсь, чтобы он получил хороший товар за свои деньги. Голос ее так и звенел презрением, хотя было неясно, направлено ли это презрение в собственный адрес или по отношению к тому неизвестному джентльмену, который согласится стать ее покровителем. Она была женой долгих девять лет, но никогда не была содержанкой. Зато теперь будет. – О, – простонала Элис, – неужели мы действительно дошли до такого? Я не допущу. Должен быть иной выход! Говорю тебе, я этого не допущу! Особенно еще и потому, что ты считаешь себя обязанной содержать меня! Кассандра снова взглянула в окно. По мостовой тащился древний экипаж с таким же древним кучером. – Не допустишь? – усмехнулась она. – Но ты не сможешь меня остановить. Те дни, когда я была просто Кассандрой, а ты – мисс Хейтор, давно миновали. У меня почти ничего не осталось, разве что очень немного денег и погубленная репутация. Все мои друзья – в этом доме. А родственники не считают себя обязанными помогать мне. Но один капитал все-таки у меня имеется. Тот, что позволит мне получить выгодную должность и вернуть в нашу жизнь комфорт и безопасность. Я красива. И желанна. В иных обстоятельствах похвальба могла бы звучать непростительно самодовольной… если бы в каждом слове не звучала издевка. Впрочем, Кассандра говорила сущую правду: ей было чем гордиться. Что же касается самодовольства… ее внешность и обаяние скорее можно было назвать проклятием. Именно они позволили ей в восемнадцать лет заполучить богатого мужа и за девять лет брака снискать бесчисленное количество поклонников. Но они же стали причиной бесчисленных бед и несчастий, какие Кассандре и представить было трудно. Теперь настала пора воспользоваться этими единственными оставшимися у нее преимуществами: получить столько денег, чтобы хватило заплатить за аренду их жилища, еду и одежду для домочадцев и немного отложить на черный день. Нет. Не немного! Как можно больше. Она не желает скудного существования и черных дней, если последние оплачиваются столь дорогой ценой. Кассандра и ее друзья будут жить в роскоши. Обязательно будут! И мужчина, которому выпадет купить благосклонность Кассандры, должен будет платить, и платить очень дорого, или наблюдать со стороны, как другой станет ее владельцем. И не важно, что ей уже двадцать восемь. Она стала еще красивее, чем в восемнадцать. Немного округлилась в нужных местах. Лицо, которое раньше могло считаться хорошеньким, теперь назвали бы образцом классической красоты. Медно-красные волосы не потеряли своего блеска и оставались все такими же густыми. И теперь она была не так невинна. Далеко не невинна. Она знала, как угодить мужчине. Где-то в Лондоне наверняка найдется джентльмен, который совсем скоро будет готов швырнуть к ее ногам целое состояние только за возможность владеть ее телом и купить исключительные права на ее услуги. Собственно говоря, таких должно быть немало, но она выберет только одного. И этот человек должен страстно мечтать о чувственных восторгах, которые обретет в постели с ней… хотя он еще об этом не знает. Но он должен хотеть ее так, как никогда и никого не хотел… Господи, как же она ненавидит мужчин! – Касси! – окликнула Элис, и Кассандра, повернув голову, испытующе воззрилась на нее. – Здесь у нас совсем нет знакомых. И как же ты собираешься знакомиться с джентльменами? Кассандра широко улыбнулась: – Я все еще леди Паджет, не так ли? Вдова барона! И у меня неплохой гардероб: что ни говори, а Найджел не скупился, когда речь шла о нарядах для жены. Правда, они немного вышли из моды… но это пустяки. Зато сейчас самый разгар сезона. Сюда съедется весь высший свет. Каждый день устраиваются балы, вечеринки, концерты, званые вечера, пикники и сотни других развлечений. Вовсе не трудно выяснить, где устраиваются хотя бы некоторые. И уж совсем легко появиться в самых богатых домах. – Без приглашения? – нахмурилась Элис. . – Ты забыла, что большинство светских дам обожают, когда на их вечерах начинается настоящая давка. Не думаю, что меня прогонят из всех домов, куда я захочу попасть. И я смело пройду через парадные двери. Одного раза будет достаточно, чтобы добиться своего. Сегодня мы с тобой пойдем на прогулку в Гайд-парк в тот час, когда там собирается все общество. Погода прекрасная, и весь бомонд соберется там, чтобы себя показать и других посмотреть. Я надену траурное платье и черную шляпку с густой вуалью. Могу с уверенностью сказать, что меня знают скорее по репутации, чем в лицо. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз была в столице, но я рискну быть узнанной прямо сейчас. Элис со вздохом покачала головой. – Позволь мне написать от твоего имени спокойное, примирительное письмо лорду Паджету, – предложила она. – У него не было права изгонять тебя из Кармел-Хауса, когда почти через год после смерти отца он наконец решил перебраться в фамильное поместье. Условия твоего брачного контракта были вполне ясны. Тебе предстояло переехать во вдовий дом, если муж умрет раньше. Кроме того, ты должна была получить значительное денежное пособие и вдовью пенсию с доходов поместья. За целый год тебе не прислали ни пенни, хотя ты писала лорду несколько раз, спрашивая, когда будут улажены все формальности с наследством. Возможно, он плохо тебя понял? – Нет смысла взывать к его благородству, – грустно усмехнулась Кассандра. – Брюс без обиняков дал понять, что с меня довольно и свободы. После смерти его отца мне не предъявили никаких обвинений, поскольку не было доказательств того, что именно я его убила. Но судья или присяжные наверняка могли признать меня виновной, Несмотря на полное отсутствие улик. Если бы это случилось, меня бы отправили на виселицу. Брюс пообещал, что никаких обвинений не будет выдвинуто, если я покину Кармел-Хаус и никогда не вернусь, оставив при этом все свои драгоценности и отказавшись от финансовых притязаний. Элис было нечего сказать, и она отлично это понимала. Знала, что борьба была бы упорной и скорее всего бесплодной. И поэтому Кассандра предпочла отступить. За эти девять… вернее, десять лет в их жизни и без того было слишком много насилия. Поэтому Кассандра просто исчезла, сохранив друзей и свободу. – Я никогда не буду голодать, Элли, – заверила она. – Как и ты, Мэри и Белинда. Я позабочусь о вас. Ах да, Роджер, и о тебе тоже. Она погладила пса. Тот лениво постучал хвостом по полу. Улыбка Кассандры, носившая явный оттенок горечи, вдруг просияла нежностью. – О, Элис, – выдохнула она и, перебежав через всю комнату, встала на колени перед бывшей гувернанткой. – Только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я этого не вынесу! – Никогда не думала, – пролепетала Элис между всхлипываниями, – что увижу тебя в роли куртизанки. А ведь именно ею ты и станешь! Дорогой про… дорогой прости… Договорить она не смогла. Уткнулась в платочек. Кассандра погладила ее руку. – Да это в сто раз лучше замужества, – уверяла она. – Неужели сама не видишь? На этот раз вся власть будет у меня! Я могу даровать и отнимать свои милости по собственному капризу. Смогу прогнать мужчину, если он мне не понравится или если чем-то не угодит. Смогу приходить и уходить, когда пожелаю, делать все, что в голову взбредет… если не считать тех минут, когда… работаю. Нет, это в миллион раз лучше замужества! – Я всю жизнь мечтала об одном: видеть тебя счастливой. – Элис шмыгнула носом и вытерла глаза. – Именно этого хотят все компаньонки и гувернантки. Их жизнь проходит мимо, но они живут интересами своих подопечных. Я бы хотела, чтобы ты узнала, каково это – любить и быть любимой. – Я давно это узнала, глупая ты гусыня, – заверила ее Кассандра, садясь на корточки. – Ты любишь меня. Белинда любит меня, и, конечно, Мэри. А Роджер, тот вообще меня обожает. Пес подобрался ближе и стал подталкивать ее ладонь мокрым носом, требуя, чтобы его погладили. – И я всех вас люблю. Честное слово. Но слезы по-прежнему катились по щекам компаньонки. – Все это так, Касси. Но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Не нужно делать вид, что тебе неясен истинный смысл моих слов. Я хочу видеть тебя влюбленной в хорошего человека, который ответит на твои чувства. И не смотри на меня так. Ту гримаску, которая так часто появляется у тебя за последнее время, легко посчитать за отражение твоего истинного характера. Но я хорошо знаю этот изгиб губ и улыбку, в которой нет и капли веселости. На свете есть немало хороших мужчин. Мой отец был одним из них, а он не единственный, которого создал наш Господь. – Не волнуйся. Кассандра снова погладила ее по руке: – А вдруг мне попадется хороший человек, который согласится стать моим покровителем… а потом неистово полюбит. Нет, не неистово… Он полюбит меня глубоко и навеки, и я отвечу тем же, и мы поженимся, и я рожу ему дюжину детишек. А ты можешь кудахтать над ними, учить и воспитывать, сколько пожелаешь. Я не откажусь нанять тебя, хотя тебе уже за сорок и ты вот-вот выживешь из ума. Надеюсь, это сделает тебя счастливой? Элис полусмеялась-полуплакала. – Может, дюжина ребятишек – слишком много? Бедная Касси, ты состаришься раньше времени! Обе расхохотались, и Кассандра встала. – Кроме того, Элис, – добавила она, – тебе вовсе не стоит жить моей жизнью. Может, пора попробовать жить своей? А вдруг ты встретишь джентльмена, и он поймет, какое сокровище отыскал, и вы полюбите друг друга и будете жить долго и счастливо. – Только не с дюжиной ребятишек! – с притворным ужасом воскликнула Элис, и обе снова рассмеялись. Ах, в эти дни у них было так мало причин для веселья! Впрочем, Кассандре казалось, что за последние десять лет она может пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда ей выпадало смеяться легко и свободно. – Пойду-ка почищу черную шляпку, – решила она. Стивен Хакстебл, граф Мертон, медленно ехал по аллеям Гайд-парка в сопровождении троюродного брата Константина Хакстебла. Это время дня считалось самым модным, и главная дорожка была буквально забита экипажами всех видов. Правда, большинство были открытыми, чтобы седоки могли свободно дышать свежим воздухом, наблюдать за происходящим и беседовать с пешеходами и седоками других экипажей. На узких аллеях прогуливались целые толпы людей, да и всадников, по мнению графа, тоже было слишком много. Ему и Константину приходилось искусно лавировать между экипажами. Был прекрасный летний день. Пушистые белые облачка на небе давали достаточно благословенной тени и предохраняли от палящего солнца. Стивену толпа не слишком мешала: здесь спешить не положено. Сюда приезжали пообщаться, и ему всегда нравилось подобное времяпрепровождение. Веселого, добродушного молодого человека любили в обществе. – Ты едешь на бал к Мэг завтра вечером? – спросил он Константина. Мэг была его старшей сестрой, Маргарет Пеннеторн, графиней Шерингфорд. Она и Шерри решили приехать в город этой весной, пропустив перед этим два сезона, и привезли с собой новорожденного Александра, двухлетнюю Сару и семилетнего Тоби. Вероятно, решили, теперь могут выстоять против сплетников, до сих пор вспоминавших старый скандал, когда Шерри сбежал с замужней дамой и жил с ней до ее смерти. До сих пор находились те, кто считал Тоби его сыном от миссис Тернер, но и Шерри, и Мэг ничего не отрицали и не подтверждали, предпочитая не будить спящую собаку. Мэг была женщиной стойкой, и Стивен всегда восхищался этим ее качеством. Она никогда не пряталась от трудностей в относительной безопасности провинции, предпочитая смело встретить своих демонов лицом к лицу. Сам Шерри без труда вовлекал собственных демонов в игру в «гляделки» и, как правило, выигрывал. И сейчас лишь потому, что три года назад весь свет не смог устоять от искушения присутствовать на их свадьбе, этот же свет наверняка посчитает необходимым приехать на бал, который давала Мэг. Да и кто бы мог пропустить столь важное событие? Любопытство всегда было куда более сильным мотивирующим фактором, чем неодобрение. Высшему обществу не терпелось узнать, насколько этот брак оказался успешным или провальным через три долгих года. – Ну разумеется. Я не пропустил бы его ни за какие сокровища мира, – заверил Константин, коснувшись хлыстом полей шляпы, когда мимо проехала четырехместная коляска с четырьмя дамами. Стивен последовал примеру кузена. Дамы улыбнулись и кивнули. – Разумеется? Странно, – заметил Стивен. – На позапрошлой неделе ты не приехал на бал Несси. Несси, Ванесса Уоллес, герцогиня Морленд, была средней из трех сестер Стивена. Герцог также приходился Константину двоюродным братом. Их матери были родными сестрами и передали сыновьям по наследству темные волосы, смуглую кожу и классическую красоту греческих статуй, из-за чего оба казались скорее братьями, чем кузенами. Мало того, почти что близнецами. Константин, хоть и был в городе, не поехал на бал Ванессы и Эллиота. – Меня не пригласили, – объявил он, глядя на Стивена лениво-веселым взглядом. – И не пошел бы, даже если бы меня и пригласили. Стивен с извиняющимся видом потупил глаза. Похоже, брат сообразил, что он пытался что-то выведать. Стивен знал, что Эллиот и Константин едва разговаривали друг с другом, хотя выросли в соседних поместьях и в детстве и юности считались близкими друзьями. Но поскольку Эллиот враждовал с Константином, Ванесса считала себя обязанной быть на стороне мужа. Стивену ужасно хотелось докопаться до истины, но он никогда ничего не спрашивал. А может, настала пора спросить? Семейные распри почти всегда затевались из-за какой-нибудь глупости, но продолжались годами, хотя участникам следовало бы расцеловаться и помириться. – Да что же… – начал он. Но тут рядом с ними остановился фаэтон Сесила Эйвери, и леди Кристобел Фоули, пассажирка последнего, рискнула жизнью и конечностями, подавшись вперед на своем неустойчивом сиденье и кокетливо вертя кружевной безделушкой, которую считала летним зонтиком. – Мистер Хакстебл, лорд Мертон! – воскликнула она, скользнув глазами по Константину, прежде чем воззриться на Стивена. – Не правда ли, сегодня чудесный день! Несколько минут все обсуждали погоду и согласились, что день действительно восхитительный, после чего стали упрашивать леди Кристобел оставить все дела ради посещения завтрашнего бала. Оказалось, что матушка леди Кристобел только сейчас решила, что они поедут на бал вместо того, чтобы ужинать с Декстерами, как предполагалось ранее. Но бедняжка Кристобел уже успела сообщить всем и каждому, что не едет, и теперь была вне себя от страха, что никто-никто, кроме, разумеется, дорогого Сесила, не пригласит ее танцевать. Однако Сесил всю жизнь был ее соседом по имению, и ему полагалось вести себя подобно истинному рыцарю и спасти даму от полнейшего забвения! Беда в том, что леди Кристобел крайне редко делила свою речь на предложения. Приходилось сильно сосредоточиться, чтобы уловить смысл сказанного. К счастью, обычно в этом не было необходимости. Достаточно было уловить слово или фразу и вовремя поддакнуть. Но она была милым, хорошеньким созданием и нравилась Стивену. Однако приходилось быть осторожным, чтобы не выказать свою приязнь. Она была старшей дочерью очень богатых и влиятельных маркиза и маркизы Блитсдейл. Кристобел только исполнилось восемнадцать, и в этом году состоялся ее дебют. Девушка считалась завидной невестой и прилагала все усилия, чтобы выйти замуж во время своего первого сезона, предпочтительно раньше своих подружек. И скорее всего это ей удастся. Если кто-то хотел найти ее в большом собрании, достаточно было лишь отыскать наиболее плотную толпу джентльменов, в центре которой неизменно оказывалась Кристобел. Но и она, и ее мать выбрали мишенью Стивена, и тот прекрасно это сознавал. Как и то, что он был одним из самых завидных лондонских женихов, и дамы из общества решили, что ему давно пора остепениться, пойти к алтарю, заиметь наследников и выполнить другие обязанности, возлагаемые на пэра королевства. В свои двадцать пять он, казалось, пересек некий невидимый порог от беспечного гуляки до уравновешенного, здравомыслящего мужчины. Леди Кристобел была не единственной девушкой, имевшей на него виды, а ее мать – не единственной заботливой мамашей из тех, кто преисполнился решимости довести Стивена до алтаря. Стивен симпатизировал почти всем знакомым дамам. Ему нравилось говорить с ними, танцевать, сопровождать в театр и на прогулки в парке. Он не избегал их, как это делали большинство мужчин, опасавшихся ненароком попасть в сети брака, но он еще не был готов жениться. Стивен верил в любовь как в романтическую, так и иного рода и сомневался, что вступит в брак, пока не почувствует глубокую привязанность к будущей невесте и не удостоверится, что последняя испытывает к нему то же самое. Но осуществлению столь скромной мечты упорно препятствовали его титул и богатство. Как, впрочем, и внешность: по крайней мере он так считал. Да, женщины находят его красивым и привлекательным. Но как они могут проникнуть сквозь все эти барьеры, чтобы узнать и понять его? Полюбить. Но истинная любовь возможна даже для богатого графа. Нашли же любовь три его сестры, хотя начало этих отношений, нужно признать, было весьма шатким. Возможно, где-то когда-то найдется женщина и для него. А пока что Стивен наслаждайся жизнью и избегал матримониальных ловушек, постепенно становившихся слишком многочисленными, хоть и не оригинальными. – Клянусь, – заметил Константин, когда они проехали дальше, – дама была бы счастлива вывалиться из экипажа, будь у нее уверенность, что ты окажешься настолько близко, чтобы ее поймать. Стивен ухмыльнулся: – Я как раз хотел спросить, какая кошка пробежала между тобой и Эллиотом с Несси. Ваша ссора продолжается ровно столько, сколько мы с тобой знакомы. В чем причина? Он знал Кона восемь лет. Эллиот, как душеприказчик недавно скончавшегося графа Мертона, приехал сообщить Стивену, что титул вместе с состоянием и поместьями, переходит к нему. До этого Стивен вместе с сестрами жил в маленьком коттедже, находившемся в деревне Токбридж в Шропшире. Эллиот, тогда еще виконт Лингейт, хотя теперь стал герцогом Морлендом, четыре года был официальным опекуном Стивена, пока тот не достиг совершеннолетия. Эллиот часто проводил с ними время в Уоррен-Холле, родовом поместье Стивена, в графстве Гэмпшир. Кон тоже жил там: это был его родной дом. Он был старшим братом графа, который умер в шестнадцать лет. Константин также был старшим сыном графа, предшественника рано скончавшегося мальчика, но не унаследовал титула, потому что родился за два дня до свадьбы родителей и, следовательно, считался незаконным. С самого начала Стивену было понятно, что Эллиот и Кон терпеть не могут друг друга. Более того, было ясно, что подобные отношения можно именовать настоящей враждой. Что же произошло между ними? – Можешь спросить Морленда, – бросил Константин. – Должно быть, всему виной то, что он тщеславный осел. Эллиот отнюдь не страдал тщеславием. Да и ослом его никак нельзя было назвать. Однако, оказавшись в компании Константина, он мгновенно замыкался. Стивен не стал допытываться дальше. Очевидно, Кон, не собирается откровенничать, и у него есть полное право охранять свои тайны. Собственно говоря, Кона можно было назвать человеком-загадкой. Хотя он был неизменно дружелюбен со Стивеном и его сестрами, несмотря на открытую улыбку и обаяние, почему-то казалось, что в душе его кроется непроглядный мрак. После смерти брата он купил дом где-то в Глостершире, но никого из родных и знакомых туда не приглашал. И никто не знал, откуда у него взялись деньги. Правда, отец оставил ему достойное содержание, но не такое же, чтобы приобрести дом с поместьем?! Впрочем, Стивену не было до этого никакого дела. Но иногда он задавался вопросом, почему Кон всегда хорошо относился к нему и его сестрам. Стивен получил титул графа Мертона, тот самый, который всего несколько месяцев назад носил брат Кона, а раньше – его отец. И титул принадлежал бы Кону, родись он на три дня позже или обвенчайся его родители на три дня раньше. Разве он не затаил обиды на Стивена? Ненависти? Что творится у него в голове? Но Кон никогда ни словом, ни поступком не дал понять, что чувствует к нему. – Должно быть, под этой броней жарко, как в аду, – заметил Константин, когда они распрощались с компанией приятелей. Стивен непонимающе вскинул брови. Кон кивнул в сторону дорожки слева от них. Там тоже гуляли люди. Но нетрудно было понять, кого имел в виду кузен. Чуть впереди пятерых дам в ярких и модных летних нарядах шествовали две женщины: одна, скромно и прилично одетая в рыжевато-коричневое платье, больше, пожалуй, подходившее осени, чем лету, другая – в глубоком трауре и шляпке с густой вуалью, сквозь которую не было видно ее лица, хотя она находилась совсем недалеко. – Бедняжка, – вздохнул Стивен, – похоже, потеряла мужа. – И судя по виду, совсем недавно. Интересно, лицо у нее так же совершенно, как фигура? – протянул Константин. Стивена влекли очень молоденькие девушки с гибкими, стройными фигурами. Он считал, что когда наконец задумается о женитьбе, выберет невесту из юных дебютанток, только что появившихся на брачном рынке, и попытается найти не расчетливую особу, а красавицу, которую смог бы со временем полюбить. Даму, которая станет искать не только титула и богатства, но и полюбит его таким, какой он есть. Однако леди в трауре ничуть не соответствовала его идеалу. Не слишком молода, да и фигура чересчур женственна, хоть и очень красива, даже в неважно скроенном траурном платье. И вдруг… на него неожиданно нахлынул приступ ничем не замутненной похоти. Стивен покраснел от стыда. Даже не будь она в трауре, ему все равно следовало бы стыдиться себя. В отличие от многих мужчин его круга у него нет привычки плотоядно разглядывать незнакомых женщин. – Надеюсь, она не сварится, – пробормотал он. – А вот идут Кейт и Монти. Кэтрин Финли, баронесса Монтфорд, была младшей сестрой Стивена. Она начала ездить верхом только пять лет назад, когда вышла замуж, и сейчас тоже была в седле. И она, и Монти приветствовали родственников радостными улыбками. – Я приехал, чтобы хорошенько размять лошадь, – объявил лорд Монтфорд, – но вижу, что это невозможно. – О, Джаспер, ты здесь не для этого, – поправила Кэтрин, – а для того, чтобы я показала свою новую шляпку для верховой езды, которую ты купил мне сегодня утром. Правда, она само совершенство? Константин, разве я не затмила всех дам в этом парке? – Она весело рассмеялась. – Я сказал бы, что перо может стать грозным оружием, – кивнул Константин, – если бы оно не изгибалось под подбородком. Но зато вам очень идет. И вы затмили бы всех дам даже с ведром на голове. – Пропади все пропадом, Кон, – вздохнул Монти. – Ведро обошлось бы мне куда дешевле шляпки. Почему ты не подсказал мне? А теперь уже слишком поздно. – Зато шляпка великолепна, – заверил Стивен, расплывшись в улыбке. – Но я хотел показать не шляпку, а даму, на которую она надета, – запротестовал Монти. – Ну, – едва выговорила Кэтрин, все еще смеясь, – видите, какая я умная? Выдавила комплимент из каждого! Константин, вы завтра едете на бал к Мэг? Если да, я настаиваю, чтобы вы танцевали со мной. Стивен мгновенно забыл о соблазнительной вдовушке в черном. Глава 2 Кассандре не потребовалось много усилий, чтобы узнать о бале леди Шерингфорд. Она просто оглядывала фешенебельную часть Гайд-парка, пока не увидела большую компанию дам, вместе гулявших по пешеходной дорожке и о чем-то оживленно болтавших. Кассандра повела Элис в том направлении, а потом пошла впереди и прислушалась к разговору. И узнала много всего, что знать не желала: о том, какие нынче в моде шляпки, кому они идут, а кого уродуют настолько, что было бы истинным милосердием сказать им об этом, наберись собеседницы достаточно мужества. Узнала о забавных проделках детишек, на удивление способных и изобретательных. Правда, Кассандра подозревала, что проделки их считались забавными лишь потому, что жертвами становились няни и гувернантки, а не сами мамаши. Лично ей казалось, что эти дети были избалованными и испорченными. Наконец утомительная беседа дала свои плоды. Три дамы собирались посетить завтрашний бал, который леди Шерингфорд давала в доме маркиза Клавербрука на Гросвенор-сквер. И это само по себе было удивительным событием, поскольку, по словам одной из дам, престарелый маркиз много лет считался настоящим отшельником и лишь три года назад вышел из дома, чтобы посетить свадьбу внука. Он, конечно, засел в своих мрачных комнатах, но все же согласился дать бал в собственном доме. «Бал леди Шерингфорд в особняке Клавербруков на Гросвенор-сквер», – мысленно повторяла Кассандра, запоминая все наиболее важные детали беседы и пытаясь игнорировать те, что не представляли интереса. Дамы, собиравшиеся поехать на бал, дружно заявляли, что делают это против воли и вообще не могут взять в толк, почему столь респектабельная женщина, как леди Шерингфорд, согласилась принять предложение распутника графа, чье поведение было поистине шокирующим. И вообще порядочным людям не следовало бы принимать его в своих домах. Ангелы небесные, да у него даже есть ребенок от этой мерзкой женщины, которая бросила законного супруга, чтобы сбежать с графом в тот самый день, когда последний должен был жениться на сестре этого самого мужа! Вот это скандал из скандалов! Однако они собирались на бал, потому что там будут все. И кстати, любопытно узнать, что вышло из этого брака. Наверняка муж с женой не слишком ладят, но, разумеется, станут изображать любящих супругов. И все же две дамы отказались ехать. Одна с превеликим облегчением объявила, что должна быть в другом месте. Вторая заявила, что не переступит порога дома, где находится граф Шерингфорд, даже если остальные готовы забыть и простить, и не поедет туда за все золото мира! И это ужасно обидно, поскольку муж решительно отказывался посещать балы, зная при этом, как любит жена танцевать. «Все лучше и лучше», – подумала Кассандра. Лорд и леди Шерингфорд стали жертвами злословия, а остальные считают графа распутником и развратником. Вряд ли хозяева не пустят на бал кого-то, даже не имеющего приглашения. Хотя репутация графа наверняка привлечет все общество как мух на мед, ибо любопытство – главный грех человечества. Значит, завтра вечером она попытается прорваться на бал к Шерингфордам. Время не ждет. У нее осталось денег ровно столько, чтобы оплатить аренду за следующую неделю и сделать запасы еды еще на пару недель. Дальше простирается пугающая пустота, в которую деньги будут утекать, а новых ниоткуда не ожидается. А от нее зависит жизнь трех человек и собаки. И все они, по разным причинам, не могут сами о себе позаботиться. Элис шла рядом, неодобрительно поджав губы. Кассандра велела ей молчать, как только они обогнали пятерых дам. Но молчание было громким и осуждающим. Элис происходящее крайне не нравилось, и это было вполне понятно. Кассандре тоже не понравилось бы беспомощно взирать на то, что Элис или Мэри вынуждены продавать себя, чтобы купить ей еду. К несчастью, иного выхода не было. А если и был, Кассандра не могла его найти, хотя несколько ночей лежала без сна, пытаясь понять, что делать. Она оглянулась на ходу, чувствуя себя так, словно присутствует на маскараде, а ее лицо надежно скрыто маской и домино. Маской служила черная вуаль, домино – тяжелое траурное платье. Она видела окружающее, хотя очень смутно, но ее не мог видеть никто. Правда, под траурными одеяниями было невыносимо жарко, и Кассандра с надеждой ждала, что облака скроют солнце. Но небо было почти безоблачным. Должно быть, весь бомонд теснился на этом маленьком пятачке Гайд-парка. Кассандра уже забыла, сколько народа собирается здесь в это время. Правда, сама она почти не бывала здесь. Она вышла замуж совсем молодой и обошлась без дебюта. Ее взгляд скользил по дамам, одетым в яркие модные и дорогие наряды, но не на них она сосредоточила внимание. Эти женщины ничего для нее не значили. А вот джентльменов она рассматривала пристально и оценивающе. Сколько их здесь! Какое разнообразие лиц и возрастов! И некоторые посматривали на нее, несмотря на явно непривлекательное облачение. И никто ей особенно не нравился. Впрочем, человек, который должен наполнить ее пустой кошелек, вовсе не обязан нравиться. Однако тут ее внимание привлекли два джентльмена не только потому, что были молоды и красивы, но и из-за поразительного контраста между ними. Ей казалось, что она смотрит на ангела и дьявола. Дьявол был старшим. Она дала бы ему лет тридцать пять. Очень смугл, черноволос, с красивым, но суровым лицом и темными глазами. Она посчитала его человеком опасным. Ангел был моложе, возможно, моложе даже ее самой. Золотистый блондин, классически красивый, с правильными чертами открытого, добродушного лица. Судя по лицу и глазам – наверняка голубым, – он часто улыбался. Кассандра продолжала рассматривать его. Высокий, с изящной посадкой, мускулистыми ногами, обтянутыми рыжевато-песочного цвета бриджами и высокими сапогами. Фигура выгодно обрисована темно-зеленым фраком для верховой езды, сидевшим на нем, как вторая кожа. Должно быть, камердинер приложил немало усилий, чтобы натянуть фрак на господина. Ангел и дьявол, заметив Кассандру, дружно на нее уставились: дьявол – дерзко и оценивающе, ангел – с сочувствием к ее вдовству. Но тут их отвлекла весьма интересная парочка: очень модно одетая дама верхом на породистой кобылке и, как определила Кассандра, цинично-красивый мужчина. Ангел улыбнулся. И возможно, именно этим вынес себе приговор. Что-то в этом человеке говорило о невинности, вполне соответствовавшей его ангельской внешности. И он, вне всякого сомнения, был очень богат. Кассандра только сейчас сообразила, что идущие сзади женщины говорили о нем. – О, – вздохнула одна из них, – это граф Мертон и мистер Хакстебл. Видели ли вы когда-нибудь более неотразимого мужчину? Господь щедро наградил его не только внешностью, но титулом и богатством. Ах, эти золотистые волосы, голубые глаза, ровные зубы и чарующая улыбка! Просто несправедливо, чтобы у одного человека было столько всего! Будь я на десять лет моложе и не замужем… Все рассмеялись. – А я предпочла бы мистера Хакстебла, – возразила другая. – Этот мрачный, даже зловещий вид и классические черты лица! Не стану возражать, если он поставит свои сапоги под мою кровать, когда Руфус будет в отъезде! Шокированные спутницы ответили дружным визгом притворного негодования. Кассандра, взглянув на Элис, заметила, что линия плотно сжатых губ была почти незаметна, а на скулах вспыхнули два красных пятна. Ангел и невинность, богатство и знатность… разве может быть более взрывная смесь?! – Сейчас я либо растаю и превращусь в лужу на дорожке, – объявила Кассандра, – либо разлечусь на миллион осколков. Ни то ни другое мне не по вкусу. Может, оставим это светское общество и вернемся домой? – Некоторым людям, – процедила бывшая гувернантка, когда они пересекали почти опустевший газон, – не мешает как следует дать по губам, а потом вымыть их языки с мылом. Неудивительно, Касси, что их дети так плохо воспитаны. А потом они еще ожидают, что гувернантки вдолбят им основы дисциплины без упреков и пары хороших оплеух. – Должно быть, тебя так и подмывает сделать что-то в этом роде, – кивнула Кассандра. Несколько минут они шли молча. – Ты собралась на этот бал, верно? – неожиданно спросила Элис, когда они вышли на улицу. – К леди Шерингфорд. – Да, – кивнула Кассандра. – Я смогу туда пробраться, не волнуйся. – Я волнуюсь вовсе не о том, что ты не сможешь проникнуть в дом леди Шерингфорд! – язвительно бросила Элис. Кассандра снова погрузилась в молчание. Какой смысл обсуждать задуманное ею предприятие? Элис, должно быть, пришла к тому же заключению, потому что тоже не стала продолжать разговор. Граф Мертон. Мистер Хакстебл. Ангел и дьявол. Будут ли они на завтрашнем балу? Впрочем, если и нет, туда приедут десятки других мужчин. Кассандре пришлось потратить часть и без того быстро уменьшавшегося драгоценного денежного запаса на наемный экипаж, который доставит ее на Гросвенор-сквер. Нельзя же прийти на бал пешком, да еще в вечернем платье, тем более она будет одна, без сопровождения. Впрочем, она прикажет остановить экипаж на улице, ведущей к площади, и попробует проскользнуть в дом. Она постаралась прибыть как можно позже, но, даже несмотря на это, перед особняком выстроилась длинная очередь экипажей. В окнах дома горел свет. На ступеньках крыльца и тротуаре был расстелен красный ковер, чтобы гости не испачкали бальные туфли. Кассандра перешла площадь, ступила на ковер, поднялась по ступенькам и вошла в дом, вместе с громко болтавшей компанией. Отдала плащ лакею, который почтительно поклонился, когда она назвала свое имя, и даже не попытался выкинуть ее за порог. Кассандра медленно поднялась по лестнице вместе с другими гостями. Скорее всего на верхней площадке стоят хозяева бала, принимая гостей, и в этом причина задержки. Она надеялась избежать этого, прибыв как можно позже. Но забыла… если вообще когда-то знала, что хорошим тоном считалось никуда не приезжать вовремя. Гости обменивались оживленными приветствиями. Все были в прекрасном настроении. Никто не заговаривал с одинокой женщиной. Никто не возмущался при виде Кассандры, никто не показывал на нее пальцем или требовал изгнать непрошеную гостью. Насколько она заметила, никто даже не посмотрел на нее. Впрочем, она сама ни на кого не смотрела, так что сказать наверняка было трудно. Может, о ней вообще забыли? Кассандра приезжала с Найджелом в Лондон всего два-три раза, и они вместе посещали балы и приемы. Но кто о ней помнит? Однако надежда скоро угасла. Она спокойно назвала свое имя ливрейному лакею, стоявшему у дверей бального зала, и хотя тот сверился со списком и, очевидно, не нашел там ее имени, поколебался всего несколько секунд, прежде чем Кассандра вскинула брови и пригвоздила его к месту самым надменным взглядом. Лакей поднял глаза и сообщил ее имя мажордому, стоявшему за дверями, и уж тот громко объявил о ее приезде. Так громко, что расслышали все собравшиеся в зале. – Леди Паджет! Теперь ни о какой анонимности не может быть и речи! Кассандра обменялась рукопожатиями с темноволосой леди, вероятно, графиней Шерингфорд, и стоявшим рядом с ней красивым джентльменом, скорее всего пресловутым графом. Но сейчас не время изучать их внимательно. Она присела в реверансе перед престарелым джентльменом, сидевшим подле супружеской четы, предположив, что это и есть знаменитый отшельник, маркиз Клавербрук. – Леди Паджет! – улыбнулась графиня. – Мы так рады, что вы смогли приехать. – Наслаждайтесь танцами, мадам, – вставил граф, тоже улыбаясь. – Леди Паджет, – пробурчал маркиз, наклонив голову. И она оказалась на балу. Все проще простого! Если не считать того, что ее имя стало известно всем окружающим. Сердце Кассандры сильно забилось. Она развернула веер и, лениво обмахиваясь, стала обходить зал, что оказалось не так легко: в большом помещении яблоку негде было упасть. Вчерашние дамы в парке были правы, предсказывая, что к Шерингфордам приедет много народу в злорадной надежде, что свадьба, на которой они присутствовали три года назад, обернулась неудачным, уже распадающимся браком. Кассандра сразу почувствовала инстинктивную приязнь к графу и графине. Возможно, потому, что сочувствовала боли, которую причинила им дурная слава графа. Одиночество – не слишком приятное состояние. Все дамы явились в сопровождении компаньонок или мужей. Все джентльмены, казалось, принадлежали к определенной компании. Но не только потому Кассандре было не по себе. Беда в том, что атмосфера в зале была достаточно напряженной. Неприятное предчувствие беды холодом ползло по спине. Очевидно, причина в том, что ее имя расслышали не только хозяева бала. А те, кто не расслышал, теперь только успевали охать и ахать: шепоток разлетался по залу с невероятной скоростью. Иными словами, с быстротой и яростью лесного пожара. Кассандра остановилась, снова развернула веер и стала медленно обмахиваться, высоко вскинув подбородок и слегка улыбаясь. Никто не смотрел на нее в упор, однако все ее разглядывали. Никто не отскакивал от нее как от зачумленной, никто не отворачивался, но она чувствовала себя изолированной, погруженной в пустоту, словно несла невидимое клеймо, горевшее рубиново-красным светом, и была окружена столь же невидимой аурой толщиной не менее двух футов. Если не считать того, что еще и чувствовала себя обнаженной. Но ведь она этого и ожидала! И решила не пользоваться фальшивым именем. Даже не назвалась девичьей фамилией. И сегодня она явилась с незакрытым лицом. Не было черной вуали, под которой она могла бы спрятаться. Ее неизбежно узнают. Но даже если и так, вряд ли укажут на дверь. Впрочем, если и узнают, это только пойдет ей на пользу. Если весь свет явился сюда, чтобы увидеть мужчину, когда-то сбежавшего с замужней леди, как же их заворожит вид убийцы, прикончившей мужа топором?! Ведь именно так именовали Кассандру злые языки, и даже знай они правду, вряд ли почитали бы ее более интересной, чем вымысел. Она спокойно огляделась в полной уверенности, что ни один человек не посмеет встретиться с ней глазами. Никого не узнав, она сосредоточилась на джентльменах и только тогда поняла всю сложность задачи, которую предстояло решить. Здесь были юнцы, старики и люди средних лет, все безупречно одетые. Но разве можно определить, кто женат, а кто холост, кто беден, а кто богат, у кого имеются непоколебимые моральные принципы, а кто совершенно аморален, и кто стоит посредине между обеими крайностями? У нее нет времени узнать все, что необходимо, прежде чем сделать следующий ход. И тут ее взгляд упал на знакомые лица – целых три лица! Вчерашний дьявол, казавшийся настоящим сатаной в черном вечернем фраке. Рядом стояла хорошенькая всадница и, положив руку на его рукав, со смехом рассказывала что-то. Джентльмен, которого она посчитала цинично-красивым, поднял голову. На его губах играла веселая улыбка. Дьявол проследил за направлением его взгляда и посмотрел на Кассандру. Та продолжала обмахиваться, отвечая столь же откровенным взглядом. Он поднял бровь и, подавшись вперед, что-то сказал даме. Та снова рассмеялась. Кассандра решила, что речь идет не о ней. Кажется, дьявола зовут мистер Хакстебл. Кассандра снова оглядела его. Он дал ей возможность приблизиться к нему, и, вполне вероятно, она эту возможность использует… чуть позже, если не подвернется лучший кандидат. «Я видела, как вы смотрели на меня, сэр, – скажет она, – и все гадала, где мы могли встречаться раньше. Прошу вас, напомните мне». Оба будут знать, что раньше они не встречались. Когда дверь приоткроется, она сделает все, чтобы он переступил порог вместе с ней. Вот только ее не оставляет предчувствие, что он человек опасный. А она, что ни говори, ни в коем случае не может считаться опытной куртизанкой. Она всего лишь отчаявшаяся женщина, которая сознавала одно: мужчины находят ее привлекательной. Многие годы она считала этот факт препятствием. Теперь же превратит его в главный козырь. Она чуть повернула голову и посмотрела на ангела. Сегодня он показался ей еще красивее, чем в парке. На нем были черный фрак с серебристыми панталонами, вышитый жилет, белоснежная рубашка и такой же галстук. Ангел был высок и идеально сложен, строен и одновременно мускулист. Золотистые волосы, короткие и подстриженные по последней моде, были волнистыми, и, похоже, от природы, так что вокруг головы словно светился нимб. Он так походил на мистера Хакстебла, что Кассандра поспешно глянула на последнего. Их взгляды встретились, но он не улыбнулся и не вскинул с издевательской насмешкой бровь. Просто смотрел на нее. Кассандра слегка усмехнулась. Он слегка наклонил голову, но тут кто-то из гостей встал впереди, загородив его. Сердце Кассандры затрепетало. Игра началась. Она сделала выбор. Танцы вот-вот должны были начаться, хотя Касси полагала, что пробыла в зале не более десяти – пятнадцати минут. Граф и графиня открыли бал. Остальные последовали их примеру. Граф Мертон тоже был среди танцующих и улыбался партнерше: очень молодой и очень красивой даме. Оркестр по сигналу сыграл первый аккорд. Леди присели в реверансе, джентльмены поклонились. Раздались звуки веселого контрданса. Кассандра снова принялась рассматривать мужчин, хотя пустота вокруг нее, казалось, все больше расширялась. Стивен ужинал в Клавербрук-Хаусе вместе с сестрами и зятьями, маркизом Клавербруком, матерью Шерри, леди Карлинг, и ее мужем. Мэг ужасно нервничала из-за предстоящего бала. Она была убеждена, что никто не приедет, несмотря на то что все остальные соглашались с Монти относительно того, что стены бального зала стоило бы расширить, чтобы вместить всех желающих посетить бал. И несмотря на то что почти все, кому было послано приглашение, ответили согласием. Сам бал был идеей Мэг. Она заявила, что не было смысла возвращаться в город, если ей и Дункану придется вести себя тише воды ниже травы в надежде, что их не заметят. Они должны смело принять вызов и устроить роскошный бал, пока сезон еще в самом разгаре. Маркиз Клавербрук, бывший настоящим отшельником до замужества Мэгги и по сей день почти не выходивший из дома, если не считать частых и продолжительных визитов в деревню, удивил всех, предложив дать бал в Клавербрук-Хаусе еще до того, как это успели сделать Эллиот или Стивен. И сейчас Мэг была сплошным комком нервов. По крайней мере до тех пор, пока не стали прибывать гости. Всех занимала поразительная новость, заставлявшая забыть о чересчур утомительном ожидании начала танцев: на бал явилась незваная гостья, да еще вопреки всем правилам этикета – в одиночестве. К тому же ее фамилия была печально известна. Леди Паджет. Пресловутая леди Паджет, которая, как говорили, год назад убила мужа. По крайней мере именно в таком виде дошли слухи до Стивена. Убила топором. – Я в этом сомневаюсь, – заявила Стивену и Эллиоту герцогиня Ванесса Морленд в ожидании, пока Мэг и Шерри откроют бал. – Как она могла незаметно утащить топор? Садовники наверняка остановили бы леди Паджет, спросили, куда она идет, и предложили сделать работу за нее. Вряд ли она заявила им, что собирается порубить лорда Паджета в мелкие кусочки, и, если им угодно, пусть сами возьмутся за это. Кроме того, если только она не удивительно сильна, вряд ли могла поднять топор достаточно высоко, чтобы сделать свое злое дело. – А ведь ты права, – весело усмехнулся Эллиот. – И если она действительно убила его, – продолжала Ванесса, – и если этому имеются доказательства, то есть если кто-то видел, как она орудует топором, почему ее не арестовали? – На месте преступления, – поддержал Эллиот. – И возможно, уже через месяц она болталась бы в петле. И уж точно не украшала бы сегодня своим присутствием бальный зал Клавербрука в ожидании, когда ее пригласят на танец. Жена с подозрением уставилась на него: – Ты смеешься надо мной! – Вовсе нет, любимая, – заверил он, целуя ее руку и лукаво подмигивая Стивену. – Но я согласен с тобой, Несси, – кивнул тот. – Думаю, насчет топора – это сильное преувеличение. А может, и вся эта история – глупая сплетня, не более. Остается надеяться, что ее неожиданное вторжение не испортит бал Мэгги. – Уверяю, об этом будут болтать несколько недель, – хмыкнул Эллиот. – Какая хозяйка бала может мечтать о большем?! Бьюсь об заклад, все уже забыли о позорном поступке бедняги Шерри. Его так называемые преступления бледнеют в сравнении с дамой, зарубившей топором собственного мужа. Думаю, нам стоит лично поблагодарить леди. Ванесса насторожилась. Стивен глянул туда, где все еще стояла леди Паджет. Вокруг нее образовалось небольшое пустое пространство, словно окружающие боялись, что она вот-вот вытащит топор из-под платья и примется им размахивать. До этого он лишь однажды глянул в сторону леди Паджет, когда услышал рассказ о жестоком убийстве и собеседник осторожно показал на нее. Он не хотел, чтобы бедняжка посчитала, будто все на нее глазеют. Почему она оказалась настолько неосмотрительна, чтобы появиться здесь? Да еще в одиночестве? И без приглашения. Правда, ожидай она, что кто-то захочет видеть ее в своем доме, пришлось бы всю жизнь просидеть взаперти. Леди Паджет была высокой женщиной с роскошной фигурой, женственные изгибы которой подчеркивало платье изумрудно-зеленого шелка с завышенной талией. На более худой женщине платье висело бы свободно, но на ней – обрисовывало талию, бедра и длинные стройные ноги. Короткие рукава открывали точеные руки. Вырез был достаточно глубок, чтобы не оставлять простора воображению. Белоснежные перчатки были чуть выше локтей. Одна рука кокетливо играла веером. Как ни странно, на ней не было ни украшений, ни перьев в волосах: поразительно удачная находка, потому что волосы заменяли ей диадему и корону. От них невозможно было отвести взгляда. Пылающие рыжие локоны были уложены высоко на голове, и только несколько легких волнистых прядок обрамляли лицо, притягивая взоры к белоснежной лебединой шее. Ее лицо было идеалом красоты, несмотря на скучающее, надменное, слегка пренебрежительное выражение, которое Стивен посчитал искусной маской. Весьма сомнительно, чтобы она была так же холодна и сдержанна, как выглядит. С того места, где он стоял, было невозможно разглядеть цвет ее глаз, но разрез их показался ему необычным. Когда он снова поднял глаза, оказалось, что она в упор на него смотрит. Он воспротивился инстинкту, повелевающему поскорее отвести взгляд. И продолжал смотреть на нее. Она не отвернулась, как он ожидал. Только продолжала медленно размахивать веером и высокомерно вскинула брови. Губы изогнулись в некоем подобии улыбки. Он слегка наклонил голову как раз в тот момент, когда Карлинг и его дама подошли к ним, чтобы сообщить о начале танцев. Стивен направился к леди Кристобел Фоули, которая вместе с матерью проходила мимо и остановилась, чтобы пожелать ему доброго вечера. Прежде чем Кристобел снова уплыла, он напомнил ей, что вчера просил оставить ему два танца: первый и еще один, в конце бала. Уже стоя вместе с партнершей в длинной цепочке танцующих, Стивен случайно глянул в сторону леди Паджет и увидел ее на том же месте. И неожиданно узнал ее. Нет, конечно, он мог ошибаться, но почему-то был уверен, что леди Паджет и была той вдовой в черном, которую они с Константином вчера видели в парке. Да, это, конечно, она, хотя выглядит поразительно изменившейся. Вчера она была с ног до головы закутана в траур. Сегодня у нее был очень открытый наряд, к полному неодобрению общества. Она была укрыта лишь холодным безразличием и презрением к общественному мнению. Глава 3 «Дождусь второго танца», – решила Кассандра. Нельзя же простоять на месте целую ночь. Кроме того, тогда ее план с треском провалится. Но когда закончился первый танец, к ней подошли граф и графиня Шерингфорд. Заметив, что они направляются к ней, Кассандра снова подняла веер, улыбнулась и вскинула брови. Если они собираются попросить ее уйти, она никому не доставит удовольствия видеть ее позор. – Леди Паджет, – начал граф, – несмотря на все наши усилия проветрить зал – мы открыли все окна, – здесь ужасно душно. Могу я иметь удовольствие принести вам чего-нибудь прохладительного? Вина? Шерри? Или лимонада? – Благодарю, бокал вина не помешал бы, – кивнула она. – Мэгги? – обратился он к жене. – Того же самого, Дункан, пожалуйста, – попросила графиня и посмотрела вслед удалявшемуся мужу. – Сегодня у вас собрался весь свет, – заметила Кассандра. – Вы, должно быть, очень довольны. – Какое облегчение! – воскликнула графиня. – До замужества я устраивала балы для брата и каждый раз была уверена в успехе. В те дни мне в голову не приходило, что несчастье может испортить праздник. Это первый бал, который я устраиваю через три года после свадьбы, и все кажется совершенно иным, а я полностью растеряла уверенность в себе. Возможно, нам следовало бы вернуться пораньше, но мы были так счастливы в деревне, со своими детьми. Это ее она имеет в виду, говоря о несчастье, которое угрожает испортить вечер. Кассандра все поняла, но поджала губы и ничего не ответила. – Я так боялась, – продолжала леди Шерингфорд, – что никто не приедет, кроме моего брата, сестер и свекрови, хотя было утешением думать, что всех дам будут сопровождать мужья. Только Стивен приехал один – он еще холост. – О, вам не следовало ни о чем беспокоиться, – заверила Кассандра. – Люди, пользующиеся дурной славой, обычно привлекают всеобщее внимание. Ведь человек – неисправимо любопытное существо. Графиня кивнула и хотела что-то ответить, но вернулся граф с бокалами в руках. – Леди Паджет, – начат он, – окажите честь, согласившись отдать мне следующий танец. Кассандра лучезарно улыбнулась ему и его жене: – Уверены, что вы хотите потанцевать со мной, лорд Шерингфорд, вместо того чтобы умолять меня покинуть Клавербрук-Хаус? – Совершенно уверен, мадам, – заявил он, переглянувшись с женой. – Нам хорошо известно, что такое… дурная слава, – вздохнула графиня, – и именно поэтому мы стараемся игнорировать грязные сплетни, особенно когда они касаются нашей гостьи. – Непрошеной гостьи, – подчеркнула Кассандра. – Пусть и непрошеной, – согласилась графиня и неожиданно рассмеялась: – Представьте, я познакомилась со своим будущим мужем на балу, куда он не был приглашен, и всегда благодарила за это Бога. Иначе мы бы не встретились. Поэтому желаю вам хорошо повеселиться. Кто-то коснулся плеча графини, и та обернулась. Это оказался дьявол – мистер Хакстебл. – А, это ты, Константин, – тепло улыбнулась графиня. – Я боялась, ты забыл, что обещал мне следующий танец. Не хотелось бы в тоске и одиночестве подпирать стену. – Забыл?! – воскликнул он, прижимая руку к сердцу. – Я весь день жил ожиданием этого счастливого момента! – Обманщик! – рассмеялась графиня. – Ты знаком с леди Паджет? Это Константин Хакстебл, мой троюродный брат. Он пронзил ее пристальным взглядом очень темных глаз и поклонился: – Рад встрече, леди Паджет. – Мистер Хакстебл. – Кассандра слегка наклонила голову и обмахнулась веером. Она уже прочла легкое подозрение в этом вежливом взгляде. Нет, его она не выберет. Слишком опасен этот человек. Недаром безмолвно остерегает, что если она явилась сюда, вознамерившись омрачить бал кузины, будет держать ответ перед ним. Очень уж твердый орешек. Конечно, будь это просто игра, легкий флирт, она могла бы заинтересоваться им. Но игры с ним попросту невозможны. Он действительно сильный противник. – Твой бал имеет огромный успех, Маргарет, – объявил Константин. – Как я и предсказывал. – При этом он продолжал смотреть на Кассандру. – Кажется, танец вот-вот начнется, – заметил лорд Шерингфорд, беря у нее бокал и ставя на пристенный столик. – Прошу, мадам. Он протянул руку. Кассандра, поблагодарив, положила ладонь на его руку. Веер повис на запястье. Интересно, пытаются ли граф с графиней нейтрализовать вред, наносимый ее присутствием, или просто любезны и дружелюбны? Скорее всего последнее. Но в любом случае она им благодарна. Пока они занимали места в цепочке, Кассандра с любопытством поглядывала на графа. Как он мог бросить несчастную невесту у алтаря? Но ее губы чуть подергивались от сдерживаемой улыбки при мысли о том, что, возможно, он поглядывает на нее с не меньшим любопытством, гадая, каким образом она прикончила своего мужа. Конечно, топором, ни больше ни меньше. Музыканты заиграли, а Кассандра, даже танцуя, украдкой оглядывалась. Они стали объектом всеобщего внимания. Еще бы, два изгоя! Но почему за ними так пристально наблюдают? На что надеются? Что они с графом Шерингфордом неожиданно возьмутся за руки и ринутся к дверям бального зала? Представив эту картину, Кассандра широко улыбнулась, хотя уголки губ продолжали презрительно кривиться. И в этот момент она встретила взгляд графа Мертона. Он танцевал с дамой, в чьем обществе находился до начала танцев. Он улыбнулся в ответ. Улыбнулся именно ей. И больше не смотрел ни на кого, однако через мгновение склонил голову к своей что-то говорившей партнерше. * * * Второй танец Стивен танцевал с Ванессой. Он пригласил бы леди Паджет, но уже обещал танец сестре. Стивен был очень рад, что Мэг и Шерри подошли к ней и что Шерри пригласил ее на танец. Стивену было ее жаль. Хотя, возможно, это глупо с его стороны. Нет дыма без огня, будь это даже крохотная искорка! Он не слишком верил истории с топором, вернее, сухому описанию убийства без всяких подробностей. Да и вряд ли это убийство вообще произошло. Будь это правдой, она уже сидела бы в тюрьме. И поскольку со дня гибели мужа прошло больше года, она скорее всего давно бы уже была мертва. Но поскольку она не только жива, но и приехала на бал к Мэг, значит, либо не убивала мужа, либо ни у кого не нашлось достаточно доказательств ее виновности. Правда, выглядела она достаточно нагло, чтобы подойти на роль убийцы. А цвет роскошных волос говорил о страстной натуре и пылком характере. И несмотря на уверения Несси, что у женщины не хватит сил поднять топор, леди Паджет выглядела достаточно крепкой и сильной. Однако все эти мысли и рассуждения были недостойны его. Он не знал ничего: ни о ней, ни об обстоятельствах кончины мужа. И вообще не его это дело. И все же он жалел ее, зная, что почти все в этом зале думают точно так же, но никто не выскажет свои соображения вслух. Никто не посмеет ее оправдать. Он решил, что следующий танец будет танцевать с ней, но тут же вспомнил, что объявят вальс. А он любил приглашать на вальс совсем юных леди, более соответствующих его идеалу женской красоты. Кроме того, во время третьего танца полагалось приглашать партнершу на ужин, и за столом он сможет сидеть с ней рядом. У него уже было несколько подходящих кандидаток, хотя все имели большой успех у поклонников и могли быть уже приглашены. Правда, не все имели право танцевать вальс, поскольку не получили разрешения от патронесс «Олмака». Вальс все еще считался не совсем приличным танцем для очень юных и невинных девиц. Значит, он потанцует с леди Паджет после ужина. Может, какой-то другой джентльмен будет так любезен пригласить ее на вальс или по крайней мере побеседует с ней во время танца. Впрочем, возможно, леди Паджет вообще не станет дожидаться ужина, потихоньку ускользнет, поняв, что ее репутация известна всем. Во всяком случае, будет некоторым облегчением узнать, что она действительно ушла. Ему не особенно хотелось танцевать с ней. Как оказалось, мисс Сюзанна Блейлок уже обещала вальс Фредди Дэвидсону. Когда Стивен подошел к ней после второго танца, она выглядела ужасно разочарованной и сообщила, что следующий танец у нее свободный. Стивен попросил оставить танец ему, но это, конечно, будет уже после ужина. Прежде чем он смог продолжить поиски партнерши, несколько знакомых джентльменов увлекли его в свой круг и спросили, каких лошадей лучше приобретать для коляски: упряжку гнедых или упряжку серых? Какая масть будет выглядеть более элегантно? Модно? Какая окажется более резвой? Будет лучше подходить к цвету коляски? И что предпочтут леди? Стивен вступил в разговор, перемежаемый взрывами смеха. Однако уже минуты через две решил, что если не отойдет немедленно, останется без партнерши. А он не допускал мысли, что не будет танцевать вальс. – Почему не купить одну серую и одну гнедую? – предложил он с ухмылкой. – Вот это привлечет к вам внимание, которого вы так добиваетесь, Кертис. Но прошу извинить меня… Последнюю фразу он произнес уже оборачиваясь, однако осекся, потому что столкнулся с кем-то идущим сзади и инстинктивно схватил женщину за плечи, чтобы та не упала. – Прошу прощения, – начат Стивен и обнаружил, что стоит лицом к лицу с леди Паджет. – Мне следовало бы смотреть, куда иду. Кассандра не поспешила отступить и, спокойно раскрыв веер слоновой кости с тонкой резьбой, принялась обмахиваться. О Господи, глаза у нее почти такого же цвета, как платье! Он в жизни не видел таких зеленых глаз, и они немного раскосые – удивительно экзотический разрез. И сочетание зеленого с рыжим было ошеломляющим. А пахло от нее божественно! Какими-то неизвестными духами, хоть и цветочными, но не слишком резкими или приторными. – Вы прощены, – произнесла Кассандра низким бархатным голосом, от которого у Стивена по спине прошел озноб. Он и раньше заметил, что в зале тепло, несмотря на широко раскрытые окна, однако до сих пор не чувствовал, что здесь не хватает воздуха. Ее губы изогнулись в легкой улыбке. Взгляды их встретились. Он ожидал, что леди Паджет пойдет своей дорогой, но она не сдвинулась с места. Возможно, потому что… о! – возможно, потому что он все еще сжимал ее плечи. Снова извинившись, Стивен отпустил ее. – Я видела, как вы смотрели на меня чуть раньше. Но и я смотрела на вас, иначе ничего бы не заметила, – неожиданно призналась она. – Мы раньше нигде не встречались? Она наверняка знает, что они не знакомы друг с другом. Разве только… – Вчера днем я видел вас в Гайд-парке, – выпалил он. – Может, вам так показалось, потому что вы тоже видели меня и уже успели об этом забыть. Вы были в трауре. – Как вы наблюдательны! – воскликнула она. – Я думала, что в этой одежде меня не так легко узнать. – В ее глазах плясали веселые искорки, однако Стивен так и не понял, действительно ли она забавляется или испытывает к нему нечто вроде презрения. – Я действительно вспомнила, – продолжала она. – Как только увидела вас сегодня на балу. Как я могла забыть вас? Тогда мне показалось, что вы похожи на ангела, и теперь я еще раз в этом удостоверилась. – Неужели? – сконфуженно усмехнулся Стивен. Сегодня вечером он был на удивление косноязычен. – Боюсь, мадам, что внешность бывает обманчива. – Тут вы правы, – кивнула Кассандра. – Возможно, при более близком знакомстве я изменю свое мнение о вас… если, конечно, мы сумеем познакомиться поближе. Господи, ну почему ее грудь обнажена так сильно, а она сама стоит так близко? Стивену отчаянно хотелось оказаться в этот момент на другом конце зала. Но было бы глупо отступить сейчас: это следовало сделать позже, однако он не мог отвести глаз от ее лица. Полные чувственные губы, которые так и тянет поцеловать. Нет… в них хочется впиться, долго и страстно лобзать, пока не закружится голова. Еще одно достойное дополнение к ее совершенной красоте. – Прошу прощения, – пробормотал он, немного попятившись, чтобы получить возможность поклониться. – Я Мертон, к вашим услугам, мадам. – Это я знаю, – кивнула она. – Когда видишь ангела, следует, не тратя времени, выяснить, как его зовут. Но вам скорее всего хорошо известно мое имя. – Вы леди Паджет. Счастлив познакомиться, мадам. – Действительно счастливы? – осведомилась она, рассматривая его сквозь полуопущенные ресницы. Глаза по-прежнему искрились весельем. Поверх ее плеча Стивен наблюдал, как пары выходят на середину зала. Музыканты настраивали инструменты. – Леди Паджет, – начал он, – вы танцуете вальс? – Танцую, если удастся найти партнера, – коротко ответила она. На этот раз она улыбнулась так ослепительно, что Стивен даже поежился. – Наверное, мне стоит попытаться еще раз. Леди Паджет, не согласитесь ли потанцевать вальс со мной? – Соглашусь. Как полагаете, почему мы с вами столкнулись? Господи Боже. О Господи милостивый! Он протянул руку и сжал ее ладонь. Узкая, с длинными пальцами, затянутыми в белую перчатку. Эти пальцы не могли держать топор. И вообще не могли держать смертельное оружие. Но тем не менее казались очень опасными. Она само воплощение опасности. Беда в том, что он сам не понимал, почему так считает. Он собирался вальсировать с пресловутой леди Паджет, а потом повести ее на ужин. Стивен мог поклясться, что запястье чуть покалывает в том месте, где его касается ее рука. Он чувствовал себя невероятно глупым, молодым и наивным, а ведь он таким вовсе не был. Граф Мертон оказался выше, чем полагала Кассандра: выше на полголовы. Кроме того, он был широкоплеч и мускулист. Ему не было нужды подбивать ватой фрак. Узкие бедра и талия, длинные стройные ноги. Ярко-голубые глаза. Казалось, они улыбались, даже когда его лицо оставалось спокойным. Широкий добродушный рот. Кассандре всегда больше нравились брюнеты. Она считала их образцом привлекательности, но граф Мертон был золотистым, прекрасно сложенным блондином. И пахло от него мужчиной… и еще чем-то приятно-мускусным. Он явно моложе ее. И… что неудивительно, имел большой успех у дам. Она заметила, как те, кто не танцевал, и даже некоторые из танцующих женщин провожали его тоскующими взглядами. И видела, с каким растущим волнением смотрели на него женщины перед тем, как музыканты заиграли вальс. Многие, как она подозревала, ожидали до последнего момента, прежде чем принять предложение других, менее завидных, партнеров. А Стивен буквально излучал искренность. Его словно окружала аура чистоты и наивности. Но Кассандра не обязана оберегать эту чистоту. Она была вполне с ним откровенна. Призналась, что видела его вчера, что узнала его имя и намеренно столкнулась с ним, чтобы он пригласил ее на танец. Так что она честно остерегла его. Если он настолько глуп, чтобы после окончания вальса продолжать общаться с пресловутой леди Паджет, убийцей собственного мужа, мастерицей орудовать топором, пусть последствия падут на его голову. Кассандра на секунду прикрыла глаза, когда Стивен закружил ее в танце. Как было бы хорошо просто расслабиться на полчаса и наслаждаться жизнью! Она так долго влачила одинокое, унылое, тоскливое существование. Но спокойствие и довольство жизнью – роскошь, которую она не сможет себе позволить. Кассандра взглянула в глаза лорда Мертона. Улыбающиеся глаза. – Вы прекрасно вальсируете, – похвалил он. Неужели? Она танцевала вальс в Лондоне всего однажды, много лет назад, и еще несколько раз на провинциальных вечеринках, и вовсе не считала себя хорошей танцовщицей. – Конечно, при условии, что мой партнер вальсирует еще лучше, – откликнулась она. – Самая младшая из моих сестер будет в восторге, когда это услышит. Она научила меня много лет назад, когда я был юнцом, у которого обе ноги – левые. Тогда я считал, что танцы – это занятие для девчонок, и лучше всего проводить время, лазая по деревьям и купаясь в речках. – Ваша сестра поступила мудро, – заметила Кассандра. – Вовремя поняла, что мальчики становятся мужчинами, понимающими, что умение вальсировать необходимо, если хочешь покорить даму. Стивен вскинул брови. – Или, – добавила она, – обольстить. Стивен немного помолчал и проговорил: – Я не пытаюсь обольстить вас, леди Паджет. И умоляю простить меня. Если… – Уверена, лорд Мертон, – перебила она, – вы истинный джентльмен. Я прекрасно знаю, что у вас в мыслях не было меня соблазнить. В нашем случае все наоборот. Это я намереваюсь вас соблазнить и полна решимости добиться успеха. Стивен ничего не ответил. Они продолжали танцевать молча. Оркестр играл прелестную грустную мелодию. Платья других дам переливались калейдоскопом цветов, свечи в настенных бра и люстрах ярко горели. Иногда звуки музыки заглушались громкими голосами и смехом. – Зачем? – тихо спросил он наконец. Кассандра откинула голову и широко улыбнулась: – Потому что вы очень красивы, лорд Мертон. И потому что мне в отличие от многих очень молодых дам, не хочется, чтобы вы за мной ухаживали. Я уже побывала замужем, и этого мне хватит на всю жизнь. Он не ответил на улыбку и долго пристально смотрел на Кассандру. Но тут его взгляд смягчился. Он снова улыбнулся. – Полагаю, леди Паджет, – пробормотал он, – вам нравится эпатировать окружающих? Кассандра подняла плечи и не сразу опустила, зная, что так ее грудь еще больше обнажилась. До сих пор он вел себя как настоящий джентльмен и ни разу не опустил взгляда ниже ее подбородка. Но сейчас случайно глянул вниз и слегка покраснел. – Вы собрались жениться? – спросила она. – И настойчиво ищете невесту? Решили остепениться и завести детишек? – Вовсе нет, мадам, – серьезно ответил он. – На все ваши вопросы ответ один – нет. Пока еще нет. Простите, но… Музыканты замолчали, и они остались стоять лицом друг к другу, ожидая следующего вальса. –Так я и думала, – кивнула она. – Сколько вам лет, лорд Мертон? Музыка снова заиграла, на этот раз более быструю мелодию, и Стивен неожиданно снова развеселился. – Мне двадцать пять. – А мне двадцать восемь. И я свободна, впервые в жизни свободна. Какая чудесная свобода в том, чтобы быть вдовой! Я не обязана подчиняться ни одному мужчине: ни отцу, ни мужу. И наконец могу жить как хочу, не ограниченная правилами общества, в котором правят мужчины. Слова Кассандры казались бы чистой правдой, будь у нее хоть немного больше денег, не говоря уже о том, что сейчас от нее целиком и полностью зависели три человека, которым тоже придется голодать. Но ее хвастовство звучало так уверенно! Свобода и независимость – действительно чудесные вещи. – Как видите, я не представляю для вас угрозы, лорд Мертон, – продолжала она. – И не вышла бы за вас, даже умоляй вы меня на коленях принять ваше предложение, присылая при этом ежедневно две дюжины красных роз. – Но вы не прочь соблазнить меня? – уточнил он. – Только по необходимости, – улыбнулась она. – Если вы будете противиться или колебаться, я отступлю. Вы так красивы, а я предпочитаю делить постель с совершенным мужчиной. – В таком случае вы обречены, мадам, – весело сверкнул он глазами. – На свете нет совершенных мужчин. – А если бы он нашелся, был бы невыносимо скучен, – подтвердила она. – Зато есть идеально красивые и идеально привлекательные мужчины. Полагаю, их немало. Но сама я видела только одного. Впрочем, может быть, вы уникальны?! Стивен громко рассмеялся, и Кассандра впервые осознала, что они оказались в центре внимания, совсем как в те минуты, когда она танцевала с графом Шерингфордом. Вчера она думала о графе Мертоне и мистере Хакстебле как об ангеле и дьяволе. Возможно, собравшиеся здесь считали дьяволом ее, Кассандру Паджет. – Вы невыносимы, леди Паджет, – вздохнул он. – Должно быть, вы искренне наслаждаетесь собственными словами? Но я предлагаю сосредоточиться на танце. – Ах вот оно что, – пробормотала Кассандра. – Похоже, вы боитесь. Боитесь, что я не шучу. Или что шучу. А может, просто боитесь, что однажды ночью я раскрою топором вашу голову, которая будет лежать на соседней с моей подушке. – Ни то, ни другое, ни третье, леди Паджет. Я просто опасаюсь, что если этот разговор продолжится, обязательно споткнусь, наступлю вам на ногу и покрою себя позором. Сестра научила меня отсчитывать такт, однако я не могу сосредоточиться, когда веду столь рискованную беседу с прелестной соблазнительницей. – В таком случае продолжайте считать, лорд Мертон, – разрешила Кассандра. Кассандра полагала, что он никак не может понять, шутит она или говорит серьезно, поэтому они замолчали… как и было ею задумано. Но его влекло к ней. Он заинтригован и тянется к ней. Что ж, это хорошо. Теперь остается только убедить его протанцевать с ней последний танец… и тогда он поймет, насколько серьезны ее намерения. Но удача была на ее стороне, и оказалось, что даже ждать не придется. Они долго и молча танцевали, и когда прозвучал последний аккорд, Кассандра попыталась что-то сказать, однако Стивен заговорил первым: – Это последний танец перед ужином, леди Паджет, который дает мне право повести вас в столовую и усадить рядом… если вы, конечно, позволите. Вы позволите? – Ну разумеется, – кивнула она. – Как же иначе мне осуществить задуманное? Ведь мне еще предстоит вас обольстить. Стивен тихо усмехнулся. Глава 4 Стивену было не по себе. Он был ослеплен. Покорен, сбит с толку. С каким дьяволом он сегодня столкнулся? Неужели она вчера действительно увидела его сквозь черную вуаль в тот момент, когда они с Константином заметили ее, и сегодня специально наткнулась на него, чтобы ему пришлось пригласить ее на вальс? А потом призналась, что собирается обольстить его. И полна решимости добиться успеха. «Потому что вы красивы, лорд Мертон». «Предпочитаю делить постель с совершенным мужчиной…» Ее слова эхом отдавались у него в голове, хотя он до сих пор не был уверен, что правильно их расслышал. Когда музыка окончательно стихла, он предложил ей руку, и она не просто положила свою, но сжала его пальцы. Бальный зал быстро пустел. Все направлялись в столовую и расположенные по обе стороны от нее гостиные. Всем хотелось есть и немного отдохнуть после танцев. И все смотрели на них. Разумеется, никто не глазел открыто, этого не позволяли правила этикета, а вот подсматривать украдкой… Кассандра то и дело ловила взгляды исподлобья. Да и Стивену эти взгляды не померещились. Впрочем, это вполне понятно. Приезд Кассандры на бал вызвал настоящий фурор. Но его ничуть не смущала ее компания. Он был рад, что его присутствие может спасти ее от неприкрытых оскорблений или язвительных реплик, в которых привыкли изощряться многие представители бомонда. Он почти ничего не знал о жизни леди Паджет, однако Мэг и Шерри не выкинули ее за порог, мало того, из кожи вон лезли, чтобы она почувствовала себя как дома. И это побудило многих гостей к учтивому обращению. Стивен заметил маленький свободный столик с двумя стульями, втиснутый в угол одной из гостиных, слева от столовой, и повел к нему леди Паджет. – Может, сядем здесь? – предложил он. Наверное, им будет удобнее в этом уголке, чем за одним из длинных столов в столовой, где она снова попадет под обстрел любопытных взглядов. – Тет-а-тет? Прекрасная идея, лорд Мертон. Он усадил ее, а сам отправился в столовую, чтобы наполнить их тарелки. Неужели она действительно хочет стать его любовницей? Или ее намерения не простираются дальше этой ночи? Или он ее не понял? Может, она просто шутила? Но нет, он все понял верно. Она прямо заявила, что хочет его соблазнить. Господи, она спросила, не боится ли он, что его убьют топором в постели? Кто-то поймал его руку и крепко сжал. Мэг одарила его сияющей улыбкой: – Стивен! Я так горжусь тобой! И собой за то, что вырастила брата настоящим джентльменом. Спасибо. – За что? – удивился Стивен. – За то, что танцевал с леди Паджет. Я знаю, каково это – быть парией, хотя меня никто не подвергал остракизму. Мы все должны думать о том, как тяжко приходится людям, которых судят лишь на основании сплетен и слухов. Ты поужинаешь с нами? – Леди Паджет – в соседней комнате, ожидает, пока я принесу ей тарелку, – сообщил он. – Вот и хорошо! – обрадовалась Мэг. – Несси и Эллиот пошли ее искать. Они вознамерились пригласить ее на ужин. Я горжусь всеми вами. Хотя, полагаю, вы делаете это не только ради меня, но и для леди Паджет. – Где маркиз Клавербрук? – спросил он. – Уже лег в постель, – сообщила Мэг. – Глупый старик настоял на том, чтобы принять гостей, после чего уселся в зале и наблюдал за танцующими, хотя отчаянно устал и ненавидит балы, даже когда здоров. А потом стал ворчать и жаловаться, узнав, что мы разрешили играть вальсы. В его время никто не позволял себе такого неприличия, и так далее и тому подобное. – Ее глаза весело сверкнули. – Поэтому я прогнала его в спальню. Дункан клянется, что я единственная, кто способен справиться с его дедом, остальные слишком его боятся, хотя вся эта его свирепость напускная. На самом деле он чистый ягненок. Стивен присоединился к толпившимся у буфетного стола гостям и наполнил две тарелки деликатесами и сладостями в надежде, что леди Паджет хоть что-то съест. Когда он вернулся в гостиную, она обмахивалась веером с привычной надменно-пренебрежительной улыбкой на губах. Все остальные столики были заняты. Никто не обмолвился с ней ни словом, но Стивен видел, что все остро чувствуют ее присутствие. Вероятно, кое-кто и выбрал эту гостиную, потому что тут находилась леди Паджет. Позже поползут слухи о ее поведении, а гости сегодняшнего бала станут жаловаться на возмутительное присутствие убийцы и необходимость ужинать с ней в одном помещении. Такова природа человеческая… Стивен поставил тарелку перед Кассандрой и уселся напротив. Кто-то уже успел налить чай. – Надеюсь, – сказал он, – хоть что-то из того, что я принес, придется вам по вкусу. Кассандра опустила взгляд. – Мне по вкусу вы, – сказала она низким обольстительным голосом. Интересно, она всегда говорит столь возмутительные вещи? Ничего не скажешь, леди Паджет была самой привлекательной и чувственной женщиной из всех его знакомых. Когда они вальсировали, жар ее тела окутывал его, хотя она танцевала по всем правилам и ни разу не попыталась сократить расстояние между ними. – Боялись, что я не вернусь? – спросил он. – Вам было не по себе? Очень смущались? – Потому что все здесь ждут, что я вытащу топор из-под юбок, покручу им над головой и испущу вопль, от которого кровь застынет в жилах? – спросила Кассандра, вскинув брови. – Нет, я не замечаю подобной чепухи. Она слишком прямолинейна. Может, давно усвоила, что лучшее оружие – это нападение? – Сплетни, как правило, вздор и чепуха, – согласился Стивен. Презрительная улыбка по-прежнему таилась на ее губах. Взяв с тарелки пирожок с омаром, Кассандра поднесла его ко рту. – Как правило, – согласилась она. – Но есть и исключения, лорд Мертон. Вам, наверное, любопытно знать… Ему оставалось лишь следовать ходу ее мыслей. – Действительно ли вы убили мужа? Это не мое дело, мадам. Она рассмеялась – и несколько голов повернулись в их сторону. – В таком случае вы очень неосмотрительны. Если собираетесь позволить мне обольстить вас, следует хотя бы из чувства самосохранения опасаться, что я убью вас. Это уже переходит всякие границы! Стивен надеялся, что краска не бросилась ему в лицо. – Вы не принимаете в расчет, мадам, что я могу не позволить вам сделать это? Уверяю, я никогда ничего подобного не допускал. Всех своих содержанок и случайных любовниц я выбираю сам, потому что сам захотел этого и был уверен, что женщина тоже не против. Вряд ли я буду бессловесной добычей хищной обольстительницы. Он вдруг понял, что вовсе не хочет есть. Зачем он нагрузил тарелку с верхом? И почему затеял этот разговор? Неужели это он только что произнес в присутствии, женщины такие слова, как «содержанка» и «любовница»?! Или совершенно забыл о приличиях? Пусть она слишком дерзка и откровенна, но все же перед ним леди, а он все еще считается джентльменом. – И я вовсе вас не боюсь, – добавил он. А может, бояться как раз и стоило? Может, все его речи не более, чем попытка обороняться? У него никогда не было содержанки, хотя девственность он давно потерял и немного завидовал Кону, который, приезжая в город, всегда умел найти респектабельную вдовушку, способную его утешить. А их связь при этом неизменно оставалась тайной. Несколько лет назад у него была некая миссис Хантер, в прошлом году – миссис Джонсон. Стивен не знал, выбрал ли кого-то Константин в этом сезоне и надумает ли он сам взять содержанку или любовницу. Боже, помоги ему, отчего он вдруг стал размышлять на подобные темы?! И к тому же в самый разгар бала. Или к решению его подтолкнула женщина, не скрывавшая своих намерений? Стивен напомнил себе, что леди Паджет вовсе не в его вкусе. Но внезапно представил ее, обнаженную, раскинувшуюся на постели, и ощутил предательскую тяжесть внизу живота. С него довольно! – Леди Паджет, – твердо объявил он, – нам пора сменить тему. Расскажите о себе. О своем детстве. Где вы росли? Она выбрала маленькое пирожное и, подняв голову, улыбнулась Стивену. – В основном здесь, в Лондоне, и на различных курортах. Мой отец был игроком и часто разъезжал вместе со своими приятелями по маленьким приморским городкам, там, где ставки были выше. Мы жили на съемных квартирах и в отелях. Но на случай, если вы считаете мою историю весьма печальной и предназначенной для того, чтобы вызвать у вас жалость, могу заверить, что отец очень любил меня и брата. Почти так же сильно, как игорные столы. И ему, как он выражался, сопутствовала дьявольская удача. Под этим подразумевалось, что он всегда ухитрялся выигрывать больше, чем проигрывать. Матушки я не помню, но у нас с ранних лет была гувернантка, ставшая для меня второй матерью. Мы с мисс Хейтор повидали и познали мир и в реальности, и по бесчисленным книгам. Возможно, ваше воспитание было строже и правильнее моего, зато мое детство было счастливее и познавательнее. Стивен впервые ощутил, что она лжет, хотя было невозможно сказать, в каких именно деталях своего повествования. Уж слишком она напористо высказывалась, чтобы все оказалось правдой. Скорее всего такая жизнь лишает ребенка чувства безопасности и вселяет в душу тревогу. Ведь каждый ребенок нуждается в постоянном доме. – Правильное воспитание? Возможно, – кивнул он. – Сначала я рос в доме викария в одной из шропширских деревушек: мой отец был священником. А после его смерти наша семья перебралась в домик поменьше. Я жил с сестрами. Старшая, Мэг, теперь графиня Шерингфорд, как и ваша мисс Хейтор, заменила нам мать. Несси, средняя, теперь герцогиня Морленд, а Кейт стала баронессой Монтфорд. Я у них самый младший. И мое детство было счастливым, да и юность тоже, пока в семнадцать лет я не унаследовал титул. Это явилось для нас полнейшим потрясением, поскольку никто не знал, что я могу стать прямым наследником графа. Но я не сожалею о своем незнании, ведь все это время я готовился к тому, что мне придется много работать и поддерживать сестер. По крайней мере я считаю, что это закалило мой характер. Я понимаю все преимущества и недостатки привилегий куда лучше, чем если бы с самого начала рос среди аристократов изнеженным и избалованным наследником титула и состояния. – Леди Шерингфорд ваша сестра? – удивилась Кассандра. – Да. – И она вышла замуж за пресловутого графа Шерингфорда, сбежавшего с чужой женой в день собственной свадьбы? Той, которая родила ему ребенка? Стивена всегда раздражало, что он не мог рассказать правду о том, что произошло до и после того, как Шерри увез из Лондона миссис Тернер в ночь перед своей женитьбой на сестре Тернера. Но он обещал Шерри, что будет молчать. – Тоби, – кивнул он. – Нежно любимый член нашего семейства. Мэг относится к нему точно так же, как к своим двум детям. Да и Шерри, то есть граф Шерингфорд, – тоже. Он их сын. Мой племянник. – Я задела больное место, – покачала она головой. – Почему ваша сестра вышла за него? – Полагаю, потому что он ее попросил. А она не прочь была согласиться. Кассандра поджала губы, но в глазах светилась все та же слегка презрительная усмешка. – Вы раздражены, – заметила она. – Я слишком бесцеремонно сую нос в чужие дела? – Вовсе нет. Это я стал задавать бестактные вопросы. Вы в Лондоне недавно? – Да, – кивнула Кассандра. – Остановились у родственников? Вы упоминали о брате. – Я не из тех людей, которых рады видеть родственники. И живу одна. Их глаза встретились. – Совсем одна, – добавила Кассандра, но на губах ее играла издевательская улыбка. Словно в рассеянности, она медленно обвела край низкого декольте. Кровь бросилась в лицо Стивену. Она сделала это намеренно! – Значит, вы приехали в своем экипаже? Одна или с ком… – У меня нет экипажа, – ответила Кассандра. – Я наняла коляску, лорд Мертон, и кучер высадил меня за площадью. Унизительно приехать на бал в наемном экипаже, тем более что меня не приглашали. И спасибо, я согласна. – Согласны? – переспросил Стивен. – Принять ваше предложение проводить меня домой в вашем экипаже, – пояснила она, едва ли не смеясь. – Вы же хотели предложить именно это, не так ли? Не можете же сейчас смутить меня, сказав, что не имели в виду ничего подобного? – Буду счастлив проводить вас домой, мадам. Мэг пошлет с нами одну из горничных в качестве компаньонки. Она тихо усмехнулась: низкий, зазывный звук… – Какие же неудобства создаст нам ее присутствие! Разве я смогу обольстить вас, лорд Мертон, под взглядом горничной или пригласить вас домой, если она будет путаться под ногами? Эта странная интрига все глубже затягивала его. Она действительно хочет стать его любовницей? Впрочем, это вполне объяснимо. Прибыв в Лондон, она обнаружила, что ее репутация уже всем известна. И поэтому она – пария. Даже брат – если он тоже жил в Лондоне – не пожелал иметь с ней ничего общего. Если она собирается присутствовать на светских развлечениях, придется ехать одной и без приглашения. Она действительно совсем одна. И вне всякого сомнения, очень одинока. Эта женщина поразительно красива. Вдова двадцати восьми лет… В обычных обстоятельствах она могла бы надеяться на более достойное будущее, когда закончится период траура. Но по мнению света, леди Паджет убила мужа. Похоже, закон так не считал, иначе ее не оставили бы на свободе. Но общественное мнение – могучая сила. Да, она, должно быть, невыносимо одинока. И решила скрасить свое одиночество, взяв любовника. Все яснее ясного. Но она выбрала его. – Надеюсь, вы не собираетесь быть занудой и вести себя как идеальный джентльмен? – спросила она. – Не задумали высадить меня у моего крыльца, проводить до порога, поцеловать ручку и пожелать спокойной ночи? Стивен взглянул ей в глаза и понял, что чувственное влечение и жалость – поистине опьяняющая смесь. – Нет. Не собираюсь, леди Паджет, – признался он. Она вновь опустила взгляд в тарелку, но ничто не привлекло ее внимания. Поэтому она вновь посмотрела на него. На шее нервно пульсировала жилка. – Мне больше не хочется оставаться на балу. Я танцевала. Поужинала. Встретила вас. Отвезите меня домой. Он снова ощутил, как напряглась его плоть, и постарался побороть охватившее его желание. – Боюсь, что пока не могу уехать. Две молодые дамы обещали мне следующие танцы. – И вы должны выполнить свои обязательства? – осведомилась Кассандра, вскинув брови. – Разумеется. Как же иначе? – Вы действительно джентльмен. Какая досада! Стивен огляделся и увидел, что гостиная быстро пустеет. Из бального зала доносились звуки настраиваемых инструментов. Встав, он предложил руку леди Паджет. – Позвольте проводить вас в бальный зал и представить… – начал он. Но к ним уже шел Эллиот, и Стивен мгновенно понял почему. Семья сплачивает ряды, вот только непонятно, ради Мэг или ради него. –…герцогу Морленду, – докончил он. – Леди Паджет, это Эллиот. – Рад встрече, мадам, – приветствовал Эллиот с самым беспечным видом, прежде чем поклониться. – Ваша светлость… Леди Паджет с надменным видом присела в реверансе. – Могу я иметь честь пригласить вас на следующий танец, леди Паджет? – спросил Эллиот. – Разумеется. Она слегка наклонила голову, взяла его под руку и ушла, не оглянувшись на Стивена. Она почти ничего не съела. Как и он. Ему пора приглашать следующую партнершу, пока не начались танцы. Опаздывать некрасиво. Неужели этой ночью он действительно собирается спать с леди Паджет? И возможно, это станет началом долгой связи? Но не следует ли ему узнать о ней больше? О смерти ее мужа и фактах, стоявших за отвратительными слухами, предвосхитившими ее появление в Лондоне и сделавшими из нее парию. Его действительно соблазнили? Похоже, что так. Не слишком ли поздно менять решение? Поздно. Стивен направился в бальный зал. Герцог Морленд был очень привлекательным мужчиной. Глаза его были голубыми, и вид у него был не менее дьявольский, чем у мистера Хакстебла, зато куда более суровый. Несомненно, он станет грозным врагом всякому, кто перейдет ему дорогу. Однако она ничего такого не сделала. Это он пригласил ее на танец. Правда, герцог приходился зятем леди Шерингфорд и, очевидно, старался предотвратить катастрофу, которая из-за появления Кассандры могла произойти в любую секунду. Возможно, он также считал необходимым спасти графа Мертона из ее цепких коготков. Танец оказался быстрым и почти не давал возможности для беседы. Они едва успели обменяться ни к чему не обязывавшими любезностями насчет красоты цветочных гирлянд, искусства музыкантов и мастерства кухарки маркиза Клавербрука. – Могу я отвести вас к вашей… компаньонке, мадам? – спросил Кассандру герцог, когда танец закончился. Странно, ведь он прекрасно знает, что она приехала одна. – У меня нет компаньонки, и вы спокойно можете оставить меня здесь, ваша светлость. Они стояли неподалеку от ряда открытых стеклянных дверей. Наверное, ей стоит выскользнуть наружу и немного пройтись. Двери выходили на широкий балкон, где почти никого не было. Кассандре вдруг страстно захотелось сбежать. – В таком случае позвольте мне кое-кому вас представить, – объявил герцог, взяв ее за локоть. Прежде чем Кассандра успела отказаться, к ним приблизились приветливо улыбавшаяся немолодая леди и джентльмен с серьезным лицом. Герцог Морленд представил их Кассандре как сэра Грэма и леди Карлинг. – Леди Паджет, – начала леди Карлинг после того, как они обменялись кивками и поклонами, – я просто позеленела от зависти – если извините за каламбур – к вашему платью. Ну почему мне никогда не удается найти такую роскошную ткань? Не то чтобы мне очень шел этот оттенок зеленого, боюсь, он слишком меня бледнит, но все же… – Рассмеявшись, она взяла Кассандру под руку. – Пойдемте, леди Паджет. Погуляем вместе и вдоволь насладимся разговорами о платьях, шляпках и моде. Верная слову, она медленно повела Кассандру по залу, пока музыканты готовились заиграть следующий танец. – Я мать лорда Шерингфорда, – пояснила она, – и люблю его до безумия, хотя, если вы кому-то повторите мои слова, Кассандра, буду решительно все отрицать. Он причинил мне столько боли за эти годы, но никогда не узнает, как я страдала. Уж этого удовольствия я ему не доставлю. Злосчастное дитя! Однако он вопреки себе, полагаю, очень удачно женился на Маргарет. Она – бесценное сокровище. Я обожаю ее и своих внуков и внучку, хотя первый сын был рожден вне брака, но ведь в этом нет его вины, верно? – Леди Карлинг, – тихо сказала Кассандра, – я приехала сюда не для того, чтобы наделать бед. – Ну разумеется, – тепло улыбнулась дама. – Зато вызвали своим появлением настоящий фурор, верно? И к тому же набрались храбрости надеть ярко-зеленое платье. А эти роскошные рыжие волосы приковывают все взоры, чему немало способствует цвет и покрой вашего туалета. Я аплодирую такой отваге! Кассандра ожидала услышать иронические нотки в голосе леди Карлинг, но этого не случилось. – Несколько лет назад я пожурила Дункана, когда тот без приглашения приехал на бал почти сразу же после возвращения в Лондон. Тогда он тащил за собой шлейф ужасного скандала. Его поступок так похож на ваш! И знаете, что он сделал, появившись на балу? Кассандра вопросительно подняла брови, хотя, кажется, уже знала ответ. – Столкнулся с Маргарет в дверях бального зала, пригласил на танец и попросил руки – и все в одном предложении. Если ему верить. Лично я верю, потому что Маргарет рассказывает ту же историю, а она не склонна к преувеличениям. Представляете, до этого момента они в глаза друг друга не видели. Иногда дерзость и способность противостоять обществу могут сделать вас счастливыми, леди Паджет, – улыбнулась леди Карлинг. – Остается надеяться, что вам повезет не меньше Дункана. Тем более что я ни на секунду не поверила этой басне о топоре, иначе вы вряд ли остались бы на свободе и скорее всего уже взошли бы на эшафот. Впрочем, возможно, у законников просто нет доказательств? Но я не верю в то, что вы преступница, и не собираюсь вас допрашивать. Вы просто обязаны прийти на мой прием завтра днем. Остальные гости будут поражены и возмущены. Весь следующий месяц только и будет разговоров что о моем приеме. Я прославлюсь. Все будут ломиться на мои приемы, опасаясь, что иначе они пропустят что-нибудь столь же сенсационное. Умоляю, скажите, что приедете. Скажите, что у вас хватит мужества приехать. «Возможно, в этом мире все еще осталась доброта», – думала Кассандра, полупрезрительно улыбаясь и оглядывая комнату. Есть люди, которые будут вежливо к ней относиться, даже если их целью будет избежать дальнейшего конфуза на балу. Есть и такие, которые протянут ей руку дружбы, пусть даже отчасти из эгоистических мотивов. Это куда больше, чем она ожидала. Не будь она так отчаянно бедна… – Я подумаю, – пообещала Кассандра. – Хорошо, – кивнула леди Карлинг и сообщила Кассандре адрес своего дома на Керзон-стрит. – Я так рада, что смогла отдохнуть от танцев, леди Паджет. Не слишком люблю упоминать о своем возрасте, однако когда танцую больше двух танцев подряд или провожу больше часа в играх с внуками, тогда, увы, остро чувствую груз прожитых лет. Граф Мертон танцевал с очень молоденькой и хорошенькой дамой, которая мило краснела и благоговейно смотрела на него. Он улыбался, что-то ей говорил, не обращая внимания на окружающих. Но спать будет с ней. С Кассандрой. А потом она обсудит деловую сторону вопроса. Она считала, что все обойдется как нельзя лучше. Знала, что его влечет к ней. Кроме того, она постаралась незаметно возбудить в нем жалость. Он считал ее одинокой и несчастной, и не важно, что отчасти это было правдой. Все идет как задумано! Она затянет его в свою паутину, хочет он оказаться там или нет. Она нуждается в нем. Нет, не в нем. В его деньгах. Элис нуждается в них, а также Мэри и Белинда. И конечно же, дорогой Роджер. Ей необходимо постоянно напоминать себе о них. Только тогда она сумеет вынести бремя ненависти к себе, которое вдруг свинцовой тяжестью опустилось на ее плечи. Он любезный, учтивый джентльмен. Но кроме того, и мужчина. А у мужчин бывают потребности. И она удовлетворит потребности графа Мертона. При этом не станет красть его деньги. Заплатит собой. И не стоит терзаться угрызениями совести. – Я тоже рада отдохнуть от танцев, – сказала Кассандра леди Карлинг. Глава 5 – Леди Паджет, – обратилась к ней герцогиня Морленд, когда бал закончился. – Вы приехали в своей карете? – Нет, лорд Мертон был так любезен, что предложил проводить меня. – Вот и хорошо! – улыбнулась герцогиня. – Мы с Эллиотом были бы рады доставить вас домой, но со Стивеном вы будете в полной безопасности. Стивен. Его зовут Стивен. И это имя ему идет. Герцогиня взяла ее под руку. – Давайте отыщем его, – предложила она. – Толчея в самом конце вечера – худшая часть бала, и все же я рада, что сегодня у нас так многолюдно, Мэг страшно боялась, что никто не приедет. Не успели они пройти нескольких шагов, как им навстречу устремился граф Мертон. – Несси! – улыбнулся он. – Ты нашла леди Паджет? – По-моему, она не терялась и ждет, что ты отвезешь ее домой. – Ну, Мэг, – объявил барон, когда гости разъехались, – хорошо, что никто «не явился» на твой бал. Страшно подумать, что нас попросту раздавили бы, вздумай все гости принять приглашение. Графиня рассмеялась. – По-моему, все прошло прекрасно, – кивнула она и с внезапной тревогой спросила: – Ведь правда? – Пока что этот бал был самым большим успехом за весь сезон, – заверила леди Карлинг. – Все остальные светские дамы, которые будут устраивать балы, попытаются сравняться с тобой и потерпят сокрушительную неудачу. Я собственными ушами слышала, как миссис Бессмер говорила леди Спиринг, что узнает, кто твоя кухарка, и попытается переманить ее, пообещав более высокое жалованье. Графиня притворно взвизгнула. – Тебе нечего бояться, Мэг, – вмешался герцог. – Миссис Бессмер наверняка войдет в историю как самая алчная и скупая дама во всем Лондоне. Высокое жалованье, по ее понятиям, ровно одна пятая той суммы, что платишь кухарке ты. – Если пожелаешь, Мэгги, я готов вызвать Ферди Бессмера на дуэль. Драться на пистолетах, в двадцати шагах, на рассвете, – предложил граф Шерингфорд. Графиня с улыбкой покачала головой: – Если быть точной, это одна пятая того, что платит ей дедушка. А на месте миссис Бессмер я поостереглась бы его раздражать. Когда экипаж графа Мертона подъехал к крыльцу, Стивен усадил Кассандру, а сам сел рядом. – Позвольте мне быть джентльменом сегодня ночью, – сказал он. – Позвольте благополучно проводить вас домой и уехать к себе. Сердце Кассандры тревожно сжалось. Неужели весь этот ужасный вечер потрачен зря? Неужели все это ни к чему не привело? Неужели завтра все придется начать заново? В ней вдруг вспыхнула ненависть к этому идеальному джентльмену. – Увы, – ответила она тихо и шутливо, – меня отвергли. Бросили! Я нежеланна, непривлекательна, уродлива. Придется ехать домой и лить горькие слезы в холодную, бесчувственную подушку. Говоря все это, она положила ладонь на его ногу, горячую даже сквозь ткань его панталон, и ощутила силу его мышц. Стивен повернулся к ней, и его улыбка просияла даже в темноте. – Вы прекрасно знаете, что во всем сказанном вами нет и крупицы правды. – Если не считать той части, где говорилось о горьких слезах и бесчувственной подушке. Ее рука скользнула дальше, к внутренней стороне его бедра, и его улыбка померкла. – Вы, наверное, самая красивая женщина из тех, что я когда-либо знал. – Красота может быть холодной и ледяной, лорд Мертон. – Но вы еще и очень привлекательны. – Привлекательна? – усмехнулась Кассандра. – Вы, простите меня за откровенность, так и пылаете чувственностью. – Если вы собираетесь переспать со мной, лорд Мертон, между нами уместна полная откровенность. Кстати, вы собираетесь переспать со мной? – Да. Он сжал лежавшую на его бедре руку и поднес к губам. – Только когда мы окажемся в вашей спальне, за закрытой дверью. Не в моем экипаже. Кассандра кивнула и, подавшись вперед, поцеловала его. Стивен опустил их сцепленные руки на сиденье. Экипаж продолжал ехать по темным улицам Лондона. – Вы живете одна? – вдруг спросил он. – С экономкой, которая еще и готовит на всех. – А кто та леди, с которой вы гуляли в парке? – Элис Хейтор? Она моя компаньонка и тоже живет со мной. – Ваша бывшая гувернантка? – Да. – Но не будет ли она шокирована, когда вы приедете домой с… с любовником? – осторожно осведомился Стивен. – Ее предупредили не покидать своей комнаты, когда я прибуду. Уверена, лорд Мертон, она так и сделает. – Значит, вы все знали заранее? – выпалил он, глядя ей в глаза. – Знали, что привезете с собой любовника? Боже, какой же он зануда! И совсем не умеет играть по правилам! Неужели ожидал, что ее поразит молния любви с первого взгляда, едва их глаза встретились в бальном зале его сестры? Что все было мгновенным, не запланированным заранее? Но она ведь была с ним откровенна. И ничего не скрывала. – Лорд Мертон, мне двадцать восемь лет, – вздохнула она. – Мой муж мертв вот уже больше года. У женщин есть свои желания и потребности, как и у мужчин. Я не ищу нового мужа. Ни сейчас, ни в будущем. Однако настало время завести любовника. Я знала это, когда приехала в Лондон. А увидев вас в Гайд-парке, приняла за ангела, только очень земного и очень мужественного ангела. В этом я совершенно уверена. – Значит, вы приехали на бал Мэг специально, чтобы познакомиться со мной? – ошеломленно пробормотал Стивен. – И чтобы соблазнить вас, – добавила она. – Но откуда вы знали, что я буду на балу? – допытывался он, откинувшись на сиденье. Почти в тот же момент экипаж остановился у крыльца ее дома, фасад которого, хоть и облупившийся, все еще был красив. Стивен отодвинулся и выглянул в окно. Кассандра так и не ответила на его вопрос. – Скажите, лорд Мертон, – прошептала она, – что вы здесь не только потому, что я вознамерилась обольстить вас. Скажите, что увидели меня на другом конце зала и возжелали. Он повернул голову, но Кассандра не смогла видеть его глаз в темноте. Однако атмосфера вдруг стала напряженной. – О, я хотел вас, леди Паджет, – ответил Стивен так же тихо. – Вернее, не только хотел. Хочу. Я уже говорил, что ложусь в постель с женщиной, только если желаю ее. И это не потому, что я не в силах устоять перед обольщением. И все же он не подумал бы переспать с ней, если бы она нарочно не столкнулась с ним… или почти столкнулась перед началом вальса. Он ведь мог даже не заговорить с ней, не танцевать… – Нет, лорд Мертон, – безмолвно ответила Кассандра, – вас обольстили. Его кучер открыл дверцу и выдвинул ступеньку. Граф Мертон спустился и помог Кассандре выйти. Стивена одолевала некоторая неловкость, смешанная с приятным предвкушением чувственных наслаждений. Он не мог точно определить причину такого дискомфорта. Может, все потому, что они в ее доме и где-то неподалеку спят ее компаньонка и экономка? Сознавать это было не слишком приятно. Иногда он ненавидел собственную, чересчур чувствительную совесть и, хотя был озорным, проказливым ребенком, никогда не пускался в разгул, несмотря на то, что все, включая его самого, ожидали именно этого. К его невероятному облегчению, они никого не встретили. Единственная свеча горела в настенном бра в нижнем холле, и еще одна – на верхней площадке. Даже в полумраке было заметно, что, несмотря на убогую обстановку, общая атмосфера была достаточно респектабельной. Наверное, это съемный дом, сдававшийся с мебелью. Кассандра повела его в спальню на втором этаже, зажгла свечу на массивном туалетном столике и раздвинула зеркала таким образом, что свет дробился в серебряном стекле. Стивен закрыл за собой дверь. Рядом с другой дверью, ведущей, вероятно, в гардеробную, помещался большой комод. По обе стороны кровати стояли две маленькие тумбочки. Сама кровать была широкой, с тяжелыми, вырезанными в виде спирали столбиками и балдахином, обтянутым собранной складками выцветшей темно-синей тканью в тон покрывалу на постели. Спальню нельзя было назвать ни элегантной, ни красивой. Но здесь пахло Кассандрой, ее нежными цветочными духами. И освещение было мягким и мерцающим. Комната была пропитана чувственностью. Он хотел ее. Да. Хотел безумно. И не было никаких причин, почему он не мог здесь оказаться. Он не женат, не помолвлен. Она вдова и более чем готова лечь с ним в постель. Мало того, именно она все это начала. Они никого не обидят, не оскорбят и не ранят, став любовниками. Они будут просто дарить наслаждение друг другу. А что плохого в наслаждении? Они оба правы. И они ничего не ожидают от этой связи, так что ничьи чувства не будут оскорблены. Леди Паджет несколько раз повторила, что не ищет мужа и никогда не будет искать, и он ей верит. Сам он тоже не ищет жену. Во всяком случае, пока. До этого еще лет пять-шесть, не меньше. Однако ему по-прежнему было не по себе. Но почему? Из-за слухов, чернящих ее репутацию? Действительно ли она убила мужа? Неужели он намеревается спать с убийцей? Боится ли он ее? Следует ли ему бояться? Он не боится. Просто он чувствует себя не в своей тарелке. Он совсем не знает ее. Но причин для тревоги не было. Ведь он почти не знал женщин, с которыми переспал за эти годы. Всегда относился к ним вежливо, заботливо, был великодушен и щедр и все же не знал и не хотел их знать. Почему же он хочет поближе узнать леди Паджет?! Она стояла у туалетного столика, глядя на него в свете свечи, со своей странной улыбкой, казавшейся одновременно презрительной и манящей. Стивен вдруг понял, что слишком долго торчит у двери и, возможно, выглядит испуганным школьником, готовым дать деру. Тогда он шагнул к ней, обнял поразительно тонкую талию и припал губами к бешено бьющейся у основания горла жилке. Она была теплой, мягкой и душистой. И прижалась к нему упругой, пышной грудью и стройными бедрами. Прильнула всем телом. Стивен чувствовал, как бьется в венах кровь, громыхает в ушах, как восстает и рвется на свободу плоть. Он поднял голову и поцеловал ее в губы. Язык настойчиво искал входа в теплый грот ее рта. Она приоткрыла губы, и их языки сплелись. Ее руки пробрались под фрак и жилет, скользнули по его спине, легли на его ягодицы. Она зазывно шевельнула бедрами, и его плоть набухла еще сильнее. Руки Стивена принялись за кропотливый труд высвобождения крохотных пуговок платья из петель. Расстегнув пуговицы на спинке, он отступил и стянул платье с ее плеч вместе с сорочкой. Обнажил великолепную грудь, узкую талию, соблазнительный изгиб бедер и длинные, безупречные ноги. Платье легло на пол изумрудно-зеленым газончиком, покрытым снежной белизной сорочки. На леди Паджет остались лишь перчатки, чулки и серебряные бальные туфельки. Он не мог отвести от нее глаз. Приходилось признать, что на свете есть нечто более заманчивое и привлекательное, чем женская нагота, и он сейчас столкнулся именно с этим неопределимым свойством. Он глубоко вздохнул. Она долго стояла, не двигаясь, потом протянула вперед правую руку. Он медленно снял перчатку и бросил на груду одежды. Она протянула другую и улыбнулась улыбкой сирены. Когда перчатки оказались на полу, он опустился перед ней на одно колено, расстегнул подвязки и скатал чулки. Она по очереди ставила ступни на его согнутую ногу. Наконец он отбросил чулки и башмаки себе за спину. И стал целовать подъем, щиколотку, внутреннюю сторону колена и бедро… прежде чем снова подняться. Она так же прелестна, как он представлял. Нет, куда больше. И хотя хрупкой ее не назовешь, она идеально сложена. Настоящая греческая богиня. Почему он когда-то вообразил, что находит желанными юных худышек?! Он считал, что теперь ее очередь раздевать его. Но вместо этого она подняла руки и, не отрывая от него взгляда, стала вынимать шпильки из волос: медленно, лениво, словно вовсе не спешила лечь с ним в постель. Словно не подозревала о том, что он сгорает от желания. Однако судя по ее улыбке, замечала все. А отяжелевшие веки были явным признаком того, что она предвкушала главное пиршество с таким же страстным желанием, как и он. Наконец ее волосы медным водопадом упали вниз и рассыпались по плечам и спине. Густые, сияющие, ярко-рыжие пряди. Ее сверкающая корона. Стивен судорожно сглотнул. – Пойдем в постель, – позвала она. Он взялся за лацканы фрака, но ее ладони легли на его руки. – Нет. Только ваши туфли, лорд Мертон, – велела она и ловко принялась расстегивать пуговицы панталон. – Вот теперь, – прошептала она, целуя его в губы, – вы готовы. Мы оба готовы. Пойдем в постель… Наверное, она не желает ждать, пока он разденется. Но нет, дело не в этом. Она просто более изощренна в искусстве любви. Он задыхался. Желание стало почти болезненным. Недаром она позволила раздеть себя и велела ему остаться одетым. Кассандра повела его к кровати, откинула покрывало, легла и протянула ему руки. Он лег на нее, и когда устроился между ее бедрами, она стала тереться об него грудью и бедрами, что-то тихо, неразборчиво бормоча. Ее ступня гладила его ногу сквозь панталоны. Он стал лихорадочно ласкать ее губами и руками, дразня, гладя, сжимая. Ее пальцы скользнули за преграду панталон и легко провели по набрякшей плоти. Стивен охнул. Кассандра тихо рассмеялась и притянула его к влажному жару между ее бедрами. Но нет. Это не обольщение. А он не юный девственник в объятиях опытной куртизанки! Он отвел ее руки и коснулся пальцем того места, в которое только сейчас упиралось его достоинство. И стал легко дотрагиваться, потирать, чуть нажимать, даже царапать, описывая кончиком пальца маленькие круги. Надавливая на тот крошечный бугорок, который вдруг стал средоточием ее желаний. Если его хотят обольстить и обольстительница она, в таком случае ее тоже хотят обольстить и обольститель он. В этой постели они равны. Наслаждение для обоих – полученное и подаренное. Он сжал ее ягодицы, приподнялся, подождал, пока она в безмолвном призыве изогнет спину, и вошел в нее. И услышал ее тихий смех. Внутренние мышцы сжали его плоть. Стройные ноги обвили его бедра. Он привстал на локтях и глянул на нее. Золотистый свет играл на ее лице, зажигал пламя волос, раскинутых на подушке. – Стивен, – прошептала она, схватившись за его плечи. – Леди Па… – Кассандра, – поправила она. – Кассандра? Она чуть расслабилась и стала вращать бедрами. – Стивен, ты очень большой. Он рассмеялся. – И очень-очень твердый, – поддразнила она. – Настоящий мужчина. – А вы, миледи, – парировал он, – очень мягкая, влажная и очень-очень жаркая. Настоящая женщина. Она ответила знакомой издевательской улыбкой, хотя дыхание было не слишком ровным, и он стал двигаться жестко, ритмично, продлевая невероятное, почти болезненное наслаждение их соития, прежде чем не выдержал и излился в нее, одновременно придавив к постели всей тяжестью. Биение крови постепенно успокаивалось, и он задался вопросом, сумел ли дать ей столь же полное наслаждение? К своему стыду, он понял, что вовсе в этом не уверен. – Кассандра, – пробормотал он, ложась рядом, но по-прежнему обнимая ее. Что он еще мог сказать? Внезапная усталость одолела его до такой степени, что он тут же погрузился в глубокий, удовлетворенный сон. Он не знал, сколько времени проспал. Но проснулся один и по-прежнему в вечерней и, должно быть, ужасно помятой одежде. Камердинер наверняка будет жаловаться целый месяц и грозить уволиться и найти джентльмена, питающего больше уважения к его труду. Зато панталоны были аккуратно застегнуты. Увидев это, Стивен смутился еще сильнее. Свечи давно погасли, но в комнате царил полумрак: шторы были раздвинуты, и в окно пробивался серенький утренний свет. Стивен повернул голову и посмотрел в сторону туалетного столика, за которым боком сидела леди Паджет. Она была одета, хоть и не во вчерашнее платье. Волосы были гладко зачесаны назад и перевязаны лентой на затылке. Концы ленты свисали на грудь. Положив ногу на ногу, она покачивала ступней, с которой свисала домашняя туфелька. – Кассандра? – пробормотал он. – Прости, я, должно быть… – Нам нужно потолковать, лорд Мертон, – перебила она. Лорд Мертон?! Значит, он больше не Стивен?! – Разве? По-моему, нам… – О делах. Это деловой разговор, – уточнила она. Глава 6 Кассандра уже давно бодрствовала. Собственно говоря, она и не спала. Так, немного подремала, а потом лежала, уставившись в уродливый балдахин. Нужно либо снять его, либо обтянуть более светлой и яркой тканью. Нужно превратить это жилище в настоящий дом… если она, конечно, тут останется. Если у нее хватит на это средств. Она долго смотрела на Стивена в колеблющемся пламени свечи. Как расточительно с ее стороны оставить свечу горящей! Она не погасила свет ни в передней, ни на лестничной площадке. Словно денег у нее куры не клюют! Он спал крепко и, похоже, без снов. И был все таким же красивым. Волосы, хоть и коротко подстриженные, были взъерошены и, освободившись от оков прически, торчали локонами и завитками. Он выглядел моложе. Он выглядел более невинным. Но о невинности не могло быть и речи. Правда, сегодня они не увлеклись постельными играми, да и соитие длилось не более нескольких минут, но он знал, что делает. И оказался страстным и искусным любовником, хотя и немного торопился, однако тут его можно понять: это их первая встреча. Кассандра посчитала его очень порядочным человеком из очень порядочной семьи. На какой-то момент она даже пожалела, что выбрала именно его. Но сейчас слишком поздно менять решение. У нее нет времени перебирать любовников, прежде чем остановиться на том, кто ей подходит лучше остальных. Наконец, когда за окном посветлело и свеча погасла, Кассандра поняла, что больше не может лежать в постели. И осторожно отодвинулась, чтобы не разбудить его. Но Стивен даже не шелохнулся. Его рука по-прежнему лежала на ее подушке. Черный фрак сильно помялся. Она нагнулась и тщательно застегнула его панталоны, временами бросая взгляды на его лицо. Должно быть, без одежды он выглядит великолепно. В следующий раз она увидит его. И ей почему-то захотелось, чтобы это было поскорее. Кассандра встала, с сожалением отметила, что свеча почти целиком догорела, и тихо скользнула в маленькую тесную гардеробную рядом со спальней. Ощупью отыскала дневное платье и, умывшись холодной водой, оставшейся со вчерашнего вечера, оделась, провела щеткой по волосам и стянула их лентой. И все это время у нее слегка саднило между ногами, в том месте, где был он. Как давно она… Как ни странно, ощущение казалось приятным. Когда она вернулась в спальню, Стивен по-прежнему спал. Кассандра раздвинула шторы и несколько минут постояла у окна. На улице еще никого не было, несмотря на то что тьма рассеялась. Наконец первый пешеход торопливо прошел по тротуару. Кассандра отошла от окна и уселась у туалетного столика, повернувшись так, чтобы видеть человека на кровати. Поразительно, что он до сих пор не проснулся, чтобы повторить ночные забавы. Кассандра пренебрежительно скривила губы. Неужели она так плохо сыграла роль? Или наоборот – слишком хорошо? Она стала лениво покачивать ногой в ожидании, пока он пробудится. Наконец Стивен пришел в себя и увидел ее сидящей у стола. – Кассандра? Прости, я, должно быть… Она перебила его. Не желала слышать его извинения. Да и за что он просит прошения? За то, что спал так долго? Но час еще ранний, и даже торговцы еще не вышли на улицы. Только какой-то рабочий, должно быть, возвращался домой после ночной смены. Или он извиняется за то, что вообще спал вместо того, чтобы всю ночь наслаждаться ее покорным телом? Он произнес ее имя с нежностью. Совсем как в тот момент, когда откатился от нее… словно она не просто женское тело, созданное для его удовольствия, а человек, обладающий разумом, характером и именем. Нужно быть очень осторожной, чтобы не поддаться соблазну. Здесь только одна обольстительница – она сама. – Нам нужно потолковать, лорд Мертон. – Разве? – спросил он, приподнимаясь на локте и улыбаясь одними глазами. – По-моему, нам… – О делах, – уточнила Кассандра. – Это деловой разговор. От этого момента зависит все ее будущее. Но она продолжала покачивать ногой, стараясь изобразить спокойствие. Не показать, как сильно нервничает. И, полузакрыв глаза, улыбнулась. – О делах? Он сел, свесил ноги с кровати, безуспешно попытался разгладить одежду и поправить галстук. – Я соблазнила вас не ради удовольствия провести ночь в вашем обществе, лорд Мертон. Тем более что вы мирно проспали почти до утра. – Прошу про… – начал он. Кассандра повелительно подняла руку. – Думаю, вы так крепко спали, потому что я смогла доставить вам наслаждение. Я тоже хорошо выспалась. Вы весьма… удовлетворительный любовник. Она скривила губы в подобии улыбки. Он ничего не ответил. – Я хочу вас сегодня ночью, и завтрашней ночью, и каждую ночь в обозримом будущем, – объявила она. – И позабочусь о том, чтобы вы хотели меня так же сильно и так же долго. Или мне нужно пустить в ход новые приемы обольщения? Вы этого требуете? Его ответ немного ее встревожил. – Мне не нравится слово «обольщение», – заметил Стивен. – Оно предполагает слабость со стороны соблазненного и холодный расчет со стороны соблазнительницы. Предполагает неравенство желания и потребности. Предполагает наличие куклы и кукловода. Я никогда не одобрял соблазнителей мужского пола, потому что они используют женщин как игрушку в своей постели. Однако я никогда не встречал обольстительницу, хотя знаком с историей сирен. – И прошлым вечером вы встретили таковую, лорд Мертон, – усмехнулась Кассандра. Он улыбнулся: – Я встретил леди, которая называет себя сиреной. Но предпочитаю думать, что вы в вашем одиночестве искали кого-то, кто пришелся бы вам по душе, и нашли меня. Вы не обольстили меня, Кассандра. Вы открыто и смело заявили о своем влечении, а таких качеств я не видел в других своих знакомых женщинах, которые обычно пускают в ход более хитрые интриги, если хотят привлечь мое внимание. Я оценил вашу откровенность. И ощутил столь же сильное влечение к вам. Я пригласил бы вас на танец, даже если бы вы не столкнулись со мной до начала вальса. Вряд ли, конечно, я так скоро заговорил бы о том, что хочу разделить с вами постель, не дай вы ясно понять, что желаете именно этого. Но наше взаимное влечение все равно привело бы нас в эту спальню. Он совершенно ничего не понял. Что ж, это к лучшему. – Да, – продолжал он, – я действительно хочу спать с вами снова и снова в обозримом будущем. Но сначала должен задать несколько вопросов. Кассандра вскинула брови и надменно воззрилась на него: – Вот как? Похоже, она потеряла контроль над этим деловым разговором. Это она должна была говорить, а он – слушать. – Расскажите о смерти лорда Паджета, – попросил он, подавшись вперед. Голубые глаза пристально смотрели на нее. – Он умер, – недобро усмехнулась она. – Что еще сказать? Хотите, чтобы я стала расписывать, как череп раскололся надвое под ударом топора? Не раскололся. Его убила пуля. Пуля, попавшая в сердце. Стивен по-прежнему не отводил от нее взгляда. – Это вы убили его? Она поджала губы и ответила таким же прямым взглядом. – Да. Она не понимала, что он затаил дыхание, пока он не выдохнул. Очень шумно. – Понимаете, мне было бы очень трудно размахивать топором, зато пистолет – именно то оружие, которым я хорошо владею. Вот я и взялась за пистолет. Выстрелила ему прямо в сердце и ни разу об этом не пожалела. Ни секунды не скорбела о нем. Сейчас Стивен упорно смотрел в пол, так что она разглядывала его макушку. Наверное, он закрыл глаза. Руки были сжаты в кулаки. Он долго молчал, прежде чем обронить одно слово: – Почему? – Потому что, – усмехнулась она, хотя он не смотрел на нее. – Возможно, потому что мне так захотелось. Ей следовало бы все отрицать. Неужели она пытается прогнать его и разрушить такой блестящий план? Лучшего способа не придумаешь!

Конец ознакомительного фрагмента.