– Что они смотрят? – спросила я. Ви покосилась на телевизор.

– Учебный фильм по безопасности жизнедеятельности. Чтобы они научились не разговаривать с незнакомцами, не брать у них конфеты и прочее и сообщать взрослым, если кто-нибудь ошивается возле дома.

Краем глаза я увидела мужчину в бежевом плаще, который сидел на скамейке в парке; от него убегали двое детей.

Аннабел лежала на животе, уткнувшись лицом в пол. Марк возился с ярким игрушечным поездом, но время от времени взирал на экран с изумлением кролика, которому в глаза ударили фары.

– Ви, а им не страшно смотреть такое кино? Разве это необходимо?

– Но им и должно быть страшно, Роуз. Жизнь – страшная и опасная штука. Предупреждая детей, я выполняю свой долг.

– Тогда они вообще не будут никому доверять.

– А чем это плохо? Они и не должны никому доверять. – Ви подвинула мне чашку. – Тебе не кажется, что ты позволила этому мерзавцу затоптать себя?

– Я сделала это ради Поппи. И мне так хотелось. Я ничуть не против. Нет, это неправда, конечно. Я не могу поверить… в голове не укладывается, что у Натана и этой… будет ребенок.

Ви посмотрела на меня как на ненормальную.

– Милая, тебе придется все это пережить и выйти целой и невредимой. Поверь мне, я-то знаю. – Ее лицо ожесточилось. – Я была слишком милой. Это мой недостаток. И твой тоже.

У Ви был трудный развод, но она выиграла дело у заблудшего Роберта: ему пришлось поделиться большей частью своего не слишком крупного дохода и отдать жене дом. Я прекрасна знала, что за внешней грациозностью Ви скрывается умный стратег.

– С Робертом ты была не так уж мила. Глаза Ви раскрылись еще шире.

– О, я тут ни при чем. Это все адвокаты. – Ви взяла кружку. – Эта нахалка будет жить в твоем доме, – прошипела она, – лапать все твои вещи. Спать в твоей постели. Вешать одежду в твой шкаф…

Я сделала большой глоток мятного чая. Он был сладким и полезным, согревал и успокаивал.

– Я об этом уже думала, – сказала я и улыбнулась.

Я готовила Поппи поздний ланч, когда позвонил Ким Бойл. Я села на стол, положила ноги на стул и приготовилась посплетничать. Ким был моим старым коллегой, который перешел в конкурирующее издание под названием «Ежедневная депеша».

– Завтра уезжаю в Штаты, – сказал он, – но хочу с тобой повидаться.

– Как мило.

– Чтобы поделиться сплетнями, разумеется.

– А как же.

– И возможно, предложить тебе маленькую подработку.

Я почувствовала знакомое пощипывание в кончиках пальцев.

– Хочешь заплатить мне, чтобы я выдала все секреты «Вистемакс»? – Мне нравилось чувствовать себя женщиной, знающей нужные всем секреты.

– Мы хотим узнать, что происходит, а твой опыт нам бы пригодился.

Я напомнила другу, что несколько месяцев мне нельзя работать, по мне был известен ход их мыслей. Ким сказал, что его босс об этом подумал, и если вакансия будет по-прежнему открыта, он найдет мне замену на следующие пару месяцев. Когда мне удобно начать?

Мы договорились, что январь – самое подходящее время.

– Кстати, – добавил он, – мне очень жаль, что у вас с Натаном так вышло.

– Натан решил начать новую жизнь.

Ким щелкнул языком:

– Горбатого могила исправит. Даже не знаю, плакать тут или смеяться. Или поражаться, какой же он эгоист.

Как бы ни хотелось Натану сдержать обещание, организовать вечеринку для Поппи и Ричарда в столь короткий срок было нелегко. В конце концов Саймон Проффитт предложил нам помещение его художественной галереи в Кенсингтоне: сбоку от нее была пристройка в виде зимнего сада – его недавнее приобретение. Здесь было красиво: вечером зажигали свечи и крошечные белые огоньки. Саймон считал, что если вещь затрагивает чувства, то нужно ее покупать. Я была с ним согласна.

Мы разослали приглашения на первую неделю декабря.

– Как я понимаю, Поппи будет в белом. – Ианта занялась важным для нее вопросом цвета.

– Поздновато для этого, мама.

– Ты была в белом, – заметила она.

Мы хотели устроить простой прием, но с лучшим вином, которое сможем себе позволить, хорошим угощением и приличным свадебным тортом. Я несколько раз обсуждала по телефону с Натаном детали. Разговоры были безупречно вежливы, но у него был усталый и напряженный голос.