– Тихо, – резко проговорила я, не в силах слушать дальше. Я подняла бокал. – С днем рождения.

– Спасибо, мама. – Столько всего навалилось… чувствую себя стадесятилетней старухой.

Вечером я раздевалась в своей одинокой спальне. В соседней комнате никто не наливал ванну, не слушал радио, и на кровати не было Петрушки. Даже водосточные трубы молчали.

Обнаженная, я встала у зеркала. Меня встретило отражение какой-то женщины. Но какой? Я ущипнула себя, погладила складку кожи на животе и изогнулась, как это делала Минти.

Возможно ли отыскать награду, смысл, обрести связь с людьми среди путаницы и раздора? Я пыталась убедить Поппи, что возможно, но была ли я честна?

В прошлом, в кризисные времена мужчины и женщины оборачивали стопы кожей и льном и отправлялись в паломничество к могилам святых. Там они молились: о здоровье, о детях или о том, как бы захватить соседский участок земли. Они лицезрели молоко Святой Девы, фрагмент Святого Распятия, сияющий от праведных дел, мощи святых и благодарили Бога за то, что удостоились милости видеть чудо. Те, кто выживал, возвращались домой, бесконечно утешив и обогатив душу.

Я уже дрожала от холода и чувствовала себя по-дурацки. Надев ночную рубашку, я пошла спать.

Перед сном я сказала себе: конечно, ты понимаешь, кто ты и где ты находишься. Без сомнений, ты это понимаешь. Здесь нет никакой ошибки. Женщина в зеркале – это ты, тебя зовут Роуз, и ты выглядишь отлично. Просто замечательно.

Дом на Лейки-стрит оценили, и я получила от адвоката письмо с описанием деталей развода. Оно заканчивалось так: «Мистер Ллойд просил передать, что он сделал все возможное, чтобы обеспечить вам лучшее существование».

Я изучила этот проклятый договор. Действительно, Натан проявил невиданную щедрость. «Чувство вины, – прокомментировала Ви, – плюс НДС». Но я не могла оценивать его великодушие в таком свете. Мне нравилось думать, что столь внимательная забота свидетельствует о том, что когда-то наш брак процветал.

Сэм опять приехал в Лондон, и мы во второй раз осмотрели квартиру в Клэпхеме. Он настаивал, чтобы я подала заявку.

– Здесь есть сад, – сказал сын, и это было решающим доводом. – Ты ведь жить не можешь без сада.

Я подала заявку, и ее приняли.

Именно Сэм заметил, что близится Пасха, и, поскольку наша семья еще не окончательно развалилась на части, предложил устроить семейный праздник на Лейки-стрит.

Мне его идея не понравилась:

– Это будет нелегко. Ты понимаешь, о чем просишь?

Сэм проявил нехарактерную для него настойчивость. Он опустил ладони на мои плечи и проговорил мягко и серьезно:

– Место в раю тебе гарантируется, мама. Никаких вопросов; все прежние грехи не в счет. – Ты пройдешь как по маслу.

– Тебе надо было выбрать другую профессию. – Я коснулась его щеки. – Надо было стать дипломатом, объединять континенты. Если тебе кажется, что это хорошая идея, тогда я согласна, но при одном условии: Минти не будет.

Сэм-дипломат приступил к переговорам, и было решено собраться на Лейки-стрит в Великий четверг. Он даже договорился заехать за Иантой, а потом убежал по каким-то непонятным делам.

– Потом объясню, – пообещал он. Ианта сомневалась, стоит ли ей приходить.

– Мне трудно общаться с Натаном, – призналась она с глубоко несчастным лицом.

Мне было тяжело видеть ее такой, и Натану бы это тоже не понравилось.

Но мы ее убедили. Весенний день выдался свежим и холодным, она приехала в твидовом пальто, пахнущем шариками от моли, и привезла стратегический запас шоколада и орехов.

Я повесила пальто в комнате для гостей и расстегнула ее чемодан. Ианта села за туалетный столик. Ради особого случая она надела фисташково-зеленое платье и набросила на плечи яркий желто-голубой шарф. В результате получилось нечто похожее на спятившую, но счастливую колибри. Я распаковывала вещи и не сразу заметила, что Ианта сидит в позе ожидания. Я тут же насторожилась.

– Все в порядке, мам?

Она разглядывала свои сложенные ладони.

– Я хотела с тобой поговорить.

Я достала из чемодана ее косметичку.

– Давай.

– Врачи очень хорошие, – проговорила она и подняла глаза, – и я им полностью доверяю. Но мне много лет, Роуз, ты это знаешь. – Мама взяла щетку для волос и раздраженно ударила по выбившейся пряди, а потом подкрасила губы оранжево-розовой помадой. – Роуз, я рассказываю тебе об этом лишь потому, что мне придется лечь в больницу на операцию. Врачи провели дополнительные анализы. Но не говори остальным.