Время снова текло нормальным образом. С шумным выдохом Юдифь, обессилев, опустилась на один из свободных стульев, а Мария в тупом отчаянии поднесла руки ко рту. Карл еще раз взвизгнул и уставился черными от страха глазами на острое лезвие ножниц, которое с отвратительным звуком скользило по коричневой перевязи и резало ее без труда, так же как оно разрезало бы и кожу, и плоть, и кости, затем он обмяк и свесился вперед.

Стефан безо всякого видимого усилия держал сломанный стул левой рукой и разрезал оковы Карла так быстро и с таким видом, как будто бы он делал это каждый день. Наконец он отложил ножницы в сторону, поднял наполовину потерявшего сознание Карла со стула и грубо пересадил его на другой стул, у которого были целы все четыре ножки.

— Думаю, он говорит правду, — сказал он, выпрямляясь и поворачиваясь к нам. Он ухмылялся, но его лицо выдавало нервное напряжение, как будто он только что очнулся от глубокого сна, полного ужасных кошмаров (что, возможно, было близко к действительности). Несколько секунд он озирался, ища что-то, затем, обнаружив моток скотча, который все еще лежал около поломанного стула, пнул его ногой так, что он отскочил на другой конец помещения.

— У нас проблема, — сказал он охрипшим голосом. В его голосе слышались смущение и тщательно подавляемый ужас.

Эд, прихрамывая, подошел к Элен и в замешательстве, нахмурив лоб, посмотрел на нее, затем на Карла и Стефана, затем снова на нее.

— Я что-то не понял, — спросил он. — Разве шоу уже закончилось?

Никто не ответил ему, но на лице Юдифи появилось выражение, не предвещавшее ничего хорошего. Ее взгляд остановился на правой руке Эда, в которой был зажат нож с раскаленным докрасна лезвием, которое пахло паленым.

— Ну только не говори, что все кончилось, — недовольно ныл он.

— Хватит, Эд, — сказала Элен. Голос ее звучал очень усталым, и, хотя она, пожалуй, владела собой лучше всех остальных, в ее лице я заметил оттенок того же ужаса, который я прочел в глазах Стефана. — Отложи нож в сторону, придурок.

— Минуточку, — сказал Эд. — Я думал, мы хотели…

— Думаю, мы выяснили то, что хотели узнать, — перебила его Элен. Ее голос окреп. — Ты же не думал всерьез, что я буду наблюдать, как на моих глазах Стефан изувечит человека? В конце концов, я давала клятву помогать людям, а не калечить их!

— Так это… это был только фокус, чтобы заставить его говорить? — спросил Эд. Он казался смущенным и разочарованным.

Элен больше ничего не ответила, только смущенно и нервно улыбнулась и попыталась дрожащими руками закурить сигарету.

— Еще кто-нибудь хочет?

Я был совершенно уверен в том, что в последние минуты она думала о чем угодно, только не о клятве Гиппократа, как и все остальные, которые как завороженные ждали, когда же прольется кровь, включая меня. Но я был слишком смущен и напуган, чтобы строить из себя моралиста или взять на себя миссию судьи. Моя головная боль ослабла и почти исчезла, так что я проглотил все, что у меня вертелось на языке, и вместо этого потянулся к пачке сигарет, которую она мне протягивала, и угостился. Юдифь тоже взяла сигарету, поблагодарив Элен кивком головы, но как только Эд протянул руку к пачке, Элен быстро ее захлопнула и убрала обратно.

— Я не для того тебя тут штопала, чтобы ты сейчас умер, — проговорила она с улыбкой. — Курение вредно для здоровья, тебе никто еще этого не говорил? А в твоем состоянии особенно.

Он начал было бурно протестовать, но, по всей видимости, позабыл про раскаленный нож, который все еще держал в правой руке. И вместо того, чтобы выразить свое справедливое негодование, он вдруг вскрикнул, начал крутиться, подпрыгивая на одной ноге, засунув указательный палец другой руки себе в рот, так как он, вероятно, обжег его все еще раскаленное докрасна лезвие. Элен ухмыльнулась.

— Вы проклятые идиоты, — вопил Карл. Он тем временем снова наполовину выпрямился на своем стуле, уперся локтями в колени, закрыв лицо ладонями. Его плечи бесконтрольно вздрагивали. — Я еще рассчитаюсь с вами, клянусь, — всхлипывал он. — Вы еще пожалеете об этом.

Элен глубоко затянулась, пока я пытался во второй раз щелкнуть ее зажигалкой и поднести огонь себе и Юдифи. Пока я жадной затяжкой сокращал свою среднеожидаемую продолжительность жизни примерно на три минуты, Элен смерила Карла продолжительным, задумчивым взглядом.

— Я думаю, он действительно сказал правду, — проговорила она.

— Боюсь, что и сейчас он говорит чистую правду, — добавила Юдифь. Она озабоченно покачала головой. — Вы не должны были этого делать. Если он на нас заявит в полицию, нам мало не покажется.

Эд не мог оторвать голодного взгляда от сумки Элен, в которой только что исчезла ее пачка сигарет.

— Ну что он скажет? — развязно спросил он. — Пока мы действуем сообща, это всего лишь его слово против наших.