Возникает, однако, вопрос — впоследствии он будет иметь отношение и к его успеху в Пёрл-Харборе, и к разгрому на Мидуэе, — всегда ли этот метод действовал на благо Ямамото. Например, в этом случае — извлечения нефти из воды — рождается ощущение, что он руководился скорее азартом игрока, чем чем-то более серьезным.

Еще один фактор — великая озабоченность, которую он всегда испытывал в связи с нефтью. В тот момент он ухватился бы за любую возможность получить горючее, — неудивительно, что, когда такой человек, как Ониси, сообщает ему об изобретении, рождающем нефть из воды, он в определенной мере желает верить.

Эксперименты в подвале департамента аэронавтики наконец начались — в присутствии множества экспертов из морского министерства, морского генерального штаба и самого департамента аэронавтики. Прошел час, другой — вода упорно отказывалась превращаться в нефть. Вечером второго дня, когда услышали, что сегодня можно ожидать результатов, все зрители собрались в назначенное время; не появился только сам изобретатель. На поиски отправили его ассистента; тот немного погодя сообщил: изобретатель приходит в себя на обочине дороги — кто-то попал камнем ему в голову; с ним приступ, его рвет кровью.

— Все это ложь? — взорвался Исикава, обращаясь к Ямамото. — Такой же трюк он устроил в Токуйяме. Никаких камней! Наверное, он ухитряется как-то пустить кровь; доктора, однако, считают, что мало кто намеренно устраивает такие штуки. Как только начинает понимать, что фокус с нефтью не удался, — тут и «припадок». Так или иначе, все это мошенничество. Не отменить ли эти опыты?

Но Ямамото это отверг:

— Не важно, трюк это или нет. Я намерен продолжать до тех пор, пока не пойму, в чем состоит обман.

Приказал собрать все стеклянные бутылки, участвующие в эксперименте, и сделать с них детальные зарисовки. Бутылки — из тех, что используются в аптеках для жидких лекарств; в стекле виднелись пузырьки. Тщательно зафиксировали в рисунках расположение пузырьков на каждой бутылке. Вскоре «припадок» изобретателя прошел; вечером третьего дня опыты проходили без перерывов. После полуночи, когда все изрядно утомились и уже погружались в дремоту, вдруг всплыла плотно запечатанная бутылка с водой, которую нагревали в ванне с горячей водой внутри устройства. Нарушен закон Архимеда — бутылка поднялась к поверхности воды; в бутылке — нефть.

Однако после сравнения всплывшей бутылки с той, что опечатана и заполнена водой, обнаружили, что расположение пузырьков не совпадает. Короче, бутылку подменили — продемонстрировали ловкость рук. «Ученых» препроводили в полицейский участок, а опыт, конечно, прервали. Санемацу и другие помощники испытали своеобразное удовлетворение («Я же говорил!»), смешанное с облегчением. Разговоры обо всем этом в министерстве не утихали несколько дней.

На всех произвело впечатление, как Ямамото довел процесс до самого конца, но не обошлось и без критики. Говорили, что просто смешно, когда заместитель министра приводит в Морской клуб изобретателя без репутации и посвящает целых три дня показу ловкости рук, угощая при этом каждого ужином. Почему не использовать хотя бы часть времени и энергии, которые он отдает таким опытам, для установления более тесных связей с армией, с той же смелостью и настойчивостью объясняя ей, где она допускает ошибки? Например, в ходе «китайского инцидента» прилагать упорные усилия, чтобы заставить армейских лидеров изменить свое мышление и следить за ситуацией. Как отмечали критики, Ямамото — человек эмоциональный: уж если ему что-то не понравилось — отказывается и впредь видеть какие-либо положительные перемены. В частности, со времен «инцидента 26 февраля» у него выработалась такая ненависть к армии, что один вид людей в армейской форме, он сам признавался, приводил его в бешенство. Это как-то допустимо для частного лица, но положение заместителя министра требует иного подхода. Учитывая, что отношения между армией и флотом не из лучших и верхние эшелоны избегают контактов, чего ожидать от офицеров в званиях капитана 1-го или 2-го ранга в бюро по морским делам?

Как можно предполагать по этой критике Ямамото, в его характере, несомненно, помимо открытости и пунктуальности, присутствовали и крайняя невыдержанность, и деспотичность. Хорошая иллюстрация его эмоциональности — история о том, как он «расплакался навзрыд» во время посещения семьи бывшего подчиненного, погибшего на войне. Лейтенант Нанго Сигеаки, выдающийся летчик и отличный командир, погиб в июле 1938 года в небе Наньчаня в Китае. Позднее его отец так описывал визит Ямамото к ним в дом:

Отец молодого человека, контр-адмирал в отставке, — член «флотской» фракции, эмоционально весьма далекий от Ямамото, но тот, как видно, испытывал к его сыну особые чувства: написал даже поэму, озаглавленную «Посвящается Нанго…»; в ней есть такие строки: «Воин — герой, / Опылитель цветов, / Благоухающий / Сильнее, чем аромат / Распускающихся вокруг цветов». Может быть, рассказ отца не совсем точен. Но при всех допущениях поведение Ямамото все-таки надо признать странным. Едва ли прилично морскому офицеру высокого ранга посещать похоронную церемонию подчиненного, павшего в бою, и при этом дважды сваливаться, заливаясь слезами, как ребенок.