Шрифт:
Кот вдруг мурлыкнул и моргнул глазами. И Кузьмич сразу придумал ему имя — Крим. Отчего и почему — он сам не знал. Но чувствовал, что это имя подходит пушистому постояльцу как нельзя лучше.
— Крим, — сказал Кузьмич, почесывая кота за ухом, — Кримушка…
Кот довольно замурлыкал.
«Однако, — вдруг подумал умиленный старик, — совсем кошак не ел. Надо бы покормить…»
Он пошел на кухню и пожертвовал последним куриным яйцом, обещая себе, что завтра же купит еще десяток. Он сделал яишню из одного яйца и добавил в нее побольше маслица. На этот раз кот проглотил предложенную еду в один миг.
Остаток дня они провели на диване, смотрели телевизор. Иван Кузьмич лежал на животе, глядя на экран, а кот устроился у него на пояснице.
Ощущая тепло Крима, Кузьмич вдруг понял, что боль в спине прошла. Да и сердце вроде отпустило. В голове прекратился вечный шум от скачущего давления. Он замер, боясь шевельнуться и спугнуть неожиданное облегчение. Так лежал, пока незаметно не задремал. Телевизор помехой не был. Кузьмич давно уже не чувствовал себя так хорошо и спал как убитый.
2
Утром бодрый и выспавшийся Кузьмич пошел в магазин. Он купил макароны, яйца и кило рыбы — для кота.
Крим ждал его дома. Он обрадовался рыбе и в мгновение ока умял здоровенную рыбину вместе с хвостом. Кузьмич же, умиляясь питомцу, сидел рядом и пил чай. Он даже не подумал о том, что кот, по сути, сожрал рыбину, которой Кузьмичу хватило бы на пару дней.
После такого завтрака кот захотел прогуляться, о чем недвусмысленно дал понять хозяину, царапая лапой входную дверь.
Старик вывел его во двор, а сам остался на крылечке, поглядывая по сторонам.
Погода была отличная. День выдался солнечным и теплым. Нежась в лучах солнышка, Гаркулев изредка поглядывал в кусты сирени, там маячила белая спинка кота.
— Крим, — позвал наконец Кузьмич, видя, что кот не собирается возвращаться. — Кримушка!
Кот послушно примчался на зов и завертел восьмерку вокруг ног хозяина, потом начал тереться спиной о старенькие сапоги Кузьмича.
— Пошли домой, — сказал Гаркулев, — поглядим кино. Кот, однако, не внял просьбе и метнулся в сторону, по дорожке, ведущей к магазину.
Кузьмич хмыкнул и потащился следом.
«Голодный он, что ли, — размышлял Гаркулев, — учуял, что ль, чего. Да нет, не должон. Бона какую рыбу заглотил…»
Однако кот не оголодал. Он свернул не к магазину, а к ларьку, в котором Кузьмич иногда покупал бутылку беленькой, если привозили дешевизну, по сниженной ночной цене. Водка обычно была паленой, отдавала керосином, но Кузьмич не мог позволить себе большего.
Кот забежал за ларек, и Кузьмич заволновался — как бы не пришибли его малолетки, крутившиеся возле палатки.
— Крим! — позвал Кузьмич. — Кримушка!
Кот стрелой выскочил из-за ларька и завертелся рядом с хозяином, поддевая лапой опавшие листья.
— Ой, это чей же такой котик? — раздался рядом писклявый голосок.
Кузьмич обернулся. Рядом стояла Машка — девица лет тридцати из второго подъезда. Была она смазлива и тоща, как вобла. К тому же сильно мазалась косметикой, за что Кузьмич ее недолюбливал и звал про себя гулящей бабой. И он был прав — Машка часто появлялась во дворе с разными кавалерами, меняя их как перчатки. Правда, кавалеры были приличные, на мелочевку Машка не разменивалась, и потому назвать ее шлюхой ни у кого не поворачивался язык! Ну баба, ну гулящая, ну слаба на передок. Но не шлюха же!
Кузьмич откашлялся и сказал:
— Это мой. Кримушка.
— Потрясно, — пропела Машка. — Клевый кот! Шикарный кошара!
Крим, словно почувствовал, что о нем говорят, поднял голову и мяукнул, глядя на Машку своими желтыми глазюками.
— Бедный, — сказала она. — Да он голодный! Дядь Вань, вы его хоть кормите? Впрочем, куда там… Погодите…
Машка порылась в своей маленькой черненькой сумочке и извлекла из нее помятую купюру.
— Вот, — сказала она, протягивая деньги Гаркулеву, — купите ему вискас! Или что там еще…
В руке она сжимала сотню. Кузьмич обалдело воззрился на Машку, не веря своим ушам.
— Берите, берите, — настаивала она. — Покормите котика. Вы не подумайте, это не вам, это ему…
Она вдруг запнулась и покраснела.
Кузьмич медленно, как во сне, взял деньги, скомкал в кулаке и сунул в карман.
Машка, что-то буркнув на прощание, зацокала по асфальту каблуками — торопилась в центр. Кузьмич помял сотенную бумажку пальцами, не вынимая руки из кармана, и решил, что сходит с ума. Потом он глянул на кота, беззаботно гонявшего опавшую листву, и в его душу тихонько скользнула робкая мыслишка о том, что все это неспроста.