Колдун попытался что-то промычать, однако успеха не достиг.

— И вот что теперь с ним делать? — раздумчиво проговорил Сом. — Первое дело, конечно, нужно, чтобы он заклятие снял…

Удача предупредил колдуна:

— Начнешь своих звать или заклятия шептать — сразу оглушу так, что язык проглотишь. Ну, говори тихо да спокойно: снимешь свое заклятие?

Богатырь отвел руку, которой зажимал колдуну рот. Мурсула хотел было заскулить, но понял, что любой звук может быть воспринят превратно, и зашептал:

— Моя только и делает, что над загадкой бьется, как колдовство одолеть…

— А где остальные половцы? — поинтересовался Хват.

— Стороной отошли, — не слишком понятно объяснил Мурсула. — Колдовства боятся. Я великий шаман! И вас ждет злое горе, если меня не отпустите!

— Не пугай, не забоимся, — усмехнулся Удача. Медведь крякнул:

— Чего-то я не пойму… Зачем же ты насылал порчу на деревню, если сейчас снять пытаешься? Или заклятия перепутал?

Колдун криво улыбнулся, хитро блеснул узкими глазками и ответил:

— Моя шутки шутить…

— Ах, шутки? — прищурился Удача. — Я так полагаю: утопить его, а лучше — сжечь, и от порчи следа не останется… — Как знать, — протянул Медведь. — Может, предсмертное заклятие неснимаемым станет. Я так думаю: лучше нам гостя нашего уговорить!

При этом охотник недобро усмехнулся, и Мурсула все-таки заскулил — ему не хотелось, чтобы его уговаривали бородатые лесные охотники. Методы убеждения у них были весьма своеобразные.

— Пойдемте в деревню быстрее! — воскликнул вдруг Хват. Вид у него стал испуганным.

— Зачем? — удивился Медведь. — Что мы, на месте не справимся?

— С Наумом посоветоваться надо, — ответил ученик кузнеца. — А тебе, Удача, снаряжение боевое надеть…

— Половцы пока далеко, — молвил Удача. — Ждут чего-то… Я чую…

Медведь огляделся, приложил ухо к земле, прислушался. Потом обратился к Мурсуле:

— Объясняй, лазун, чего же от войска отбился? Колдун без войска, войско без колдуна немного на войне стоят…

— Так сбегла моя от этих иродов, — заюлил Мурсула, хитро прицокивая языком. — Кушать хорошо не дают, злые…

— Это ж надо — двадцать лет были незлые, а сейчас разозлилися, — усмехнулся Сом. — Темнишь, басурман!

— Нет, нет… Моя на север пробирается, к варягам, — объявил колдун.

Хват опять покачал головой, а потом кинулся к Удаче и стал горячо шептать ему на ухо. Мурсула извивался в руках богатыря, надеясь что-то услышать, но Удача держал его крепко.

— И правда, пошли в деревню, — предложил богатырь, усмехнувшись в густую бороду. — Познакомим Мурсулу с нашими волхвами… Интересная получится встреча.

Половецкий колдун тихонько запричитал. Охотники не радость, а уж чужие волхвы, на дух его колдовство не переносящие, тем более.

— Отпустите! Отпустите! Я все скажу, — пообещал Мурсула.

— Не надо, — решительно заявил Хват. — И так уж все ясно. Но, надеемся, ты нам поможешь!

Медведь и Сом неодобрительно посмотрели на слишком прыткого юношу. Но Удача продолжал усмехаться, и мужики не стали делать ученику кузнеца серьезных внушений.

Скользить к избе Симеона-кудесника с Мурсулой в качестве довеска было не очень-то сподручно. Колдун сучил ногами, незаметно пытался притормозить движение. Но, приловчившись и пригрозив Мурсуле, добрались быстро.

— Выходи, Наум! — прокричал Хват под окном избы Симеона. — Поймали злодея! Сейчас жечь будем!

Сом и Медведь тихонько крякнули. Хоть и бывалые мужики, а сжечь колдуна, погубить живую душу, хоть и басурманскую, не шутка! Только Удача продолжал улыбаться в усы.

Дверь приоткрылась, Наум испуганно выглянул на улицу.

— Какого такого злодея? — спросил он.

— Да вот, Мурсула Полоцкий навел на деревню порчу, — ответил Хват. — Сожжем его сейчас. А ты пособишь, чтобы он кого не проклял в процессе. — Хват любил вставить в разговор умное словцо. — Хотя, если рот ему заткнуть, это ведь тоже надежно будет?

Наум изменился в лице, прошептал:

— Его нельзя жечь!

— А почему же? — спросил Удача. — Он нам погибель готовил! Ты что, врага жалеешь за то, что он тоже колдун?

— Мурсула нам враг, — тихо заявил Наум. — Но он совсем ни при чем. Ледяное колдовство — не степное шаманство. Не мог он скользь наслать!

— Если не он, то кто же? Казнить его — и вся недолга! Наум побелел еще пуще, кинулся к Удаче, не удержался на ногах и впервые упал.

— Зайдем ко мне в избу, Удача! — умоляюще прошептал он.