– Взять ее, быстро! – отрывисто командует донна. – Но не калечить!

Я делаю шаг к дивану. Мисс Лилиан смотрит только на меня, ее руки спрятаны под пледом. Кот неловко замирает на шкафу, все-таки он ненастоящий. Девушки донны с двух сторон, обтекая меня, бегут к постели. Они сшибают столик с глиняной вазой. Ваза падает на паркетный пол и подпрыгивает, как резиновая.

Она тоже ненастоящая.

– Нет! – кричит Коко. – Януш, не подходи!

– Яник, отойди в сторону, – очень серьезно просит мисс Лилиан.

Цветы высыпаются из вазы на ковер; кто-то наступил на розу каблуком, но она даже не мнется. На потолке ревет «Жажда»; окна вдруг распахиваются, сразу три. В ближайшем окне – силуэт мужчины в шляпе. Это мой знакомый из аэропорта, передавший мне скраббер.

Сполох шокера. Одна из девушек отлетает к стенке и бьется в судорогах. Коко выхватывает револьвер.

– Ты… ты… – Я только хриплю, я ничего не могу сказать.

Потому что над столиком, над скрином и ворохом бумаг наш большой фотопортрет. Мы в обнимку, моя Лили и я. Настоящая жена; мы на Валдае, возле лодки и костра. И я сразу вспоминаю то лето, четыре года назад, потому что правду вспомнить легче. Только я не знаю, от какого момента отсчитывать четыре года, потому что непонятно, сколько времени я провел с той, другой.

Лили даже не приподнимается, она стреляет сквозь плед, с обеих рук. Из одеяла вылетают обгоревшие куски. Белла складывается пополам, царапает ногтями паркет. Коко с места прыгает назад, в дверной проем. Загорается свет, настолько яркий, что приходится жмуриться.

– Вторжение в частную собственность, попытка убийства, совершенная по сговору группой лиц, нападение на федерального агента, – монотонно бархатным голосом перечисляет мужчина в шляпе.

У него очень гладкая кожа и незапоминающееся лицо. Если бы он не заговорил, я бы его не узнал. Второй такой же, бархатный мужчина стреляет из «сонника» в спину Коко.

– Нет! – кричу я, но слишком поздно.

Донна опирается спиной о шкаф и жмет сразу на два курка. В ее руках двуствольный обрез, я такие видел только в музее. Второй мужчина в шляпе как раз наклонился, чтобы забрать пакет с оружием у Беллы, он ничего не успевает сделать, так как распрямляется слишком медленно. На лице его тоже прозрачный щиток.

Нора стоит на коленях возле дивана, держась за живот. Из оконного проема вышагивает третий мужчина и прикладывает шокер к ее затылку. Мисс Лилиан улыбается, в одеяле дымятся дырки. В комнате воняет паленой тканью и экскрементами: у кого-то не выдержал кишечник.

От выстрелов Рафаэлы у меня закладывает уши. Это первый громкий звук, но теперь проснется весь квартал. Мужчина, в которого она попала, одет в длинный серый плащ. Плащ принимает такой вид, словно по нему лапой ударил тигр. Шляпа улетает, лицевой щиток треснул пополам, мужчину отрывает от пола и швыряет в стену. Назад он валится как тряпичная кукла. От дыма нечем дышать.

Я вижу сквозь распахнутое окно, как в доме напротив лавинообразно зажигаются огни.

– Сукин сын! – говорит Коко.

Она сидит в коридоре на полу и потирает копчик. Потом делает попытку встать и валится навзничь. Она спит.

Главный мужчина в шляпе улыбается одним ртом. Он смотрит на своего распластавшегося товарища; тот наверняка не проснется. Из коридора приходят еще два гражданина в плащах, один принимается деловито менять оружие в руках поверженных «амазонок». Их шокеры и «сонники» он бросает в большую мягкую сумку, а вместо них вкладывает в руки девушкам огнестрельное. Второй запирает окна, берет в руки пистолет с глушителем и трижды стреляет в диван и в кресло. Клочьями вылетает обшивка.

– Это тебе не мальчишек кнутом охаживать, – ласково говорит «бархатный» мужчина Рафаэле.

Они стоят вплотную, лицом к лицу, и между ними пробегает такой разряд ярости, что не нужны никакие шокеры: можно испепелить даже камень.

– Ненавижу… – одними губами произносит донна, затем начинает дрожать и валиться на бок.

– Как я ждал этого момента! – Бархатный подхватывает полы плаща, садится на корточки и нежно гладит донну по щеке. – Как я ждал, когда эта сука сделает ошибку. Теперь мы это «розовое» гнездо выжжем дотла. Давайте сюда труп!

Застывшие глаза донны смотрят в никуда. Двое в плащах заносят в комнату мешок, расстегивают и вываливают на ковер тело того самого охранника, которого я усыпил возле порога. Только теперь это действительно труп, у парня вся грудь черная от крови. Мужчина в шляпе принимает из рук помощника окровавленный нож и тщательно загибает вокруг рукоятки вялые пальцы донны. После этого снимает перчатки, складывает в пакет и отправляет за пазуху.

Они не оставляют после себя личных мелочей.

Меня никто не замечает, меня обходят, словно предмет интерьера.