Бормоча проклятья, он заметался по мастерской, пытаясь всё привести в порядок. И лишь когда он споткнулся о Себранна, он понял, что рекаро по-прежнему ходит за ним по пятам. Голоса приближались. Вместе с хозяином был Ахмол.

Алек взял рекаро за хрупкие плечики и прошептал:

— Следи за огнем! — и лишь после этого рванул к лестнице. Бросив прощальный взгляд, он увидел, как существо снова опустилось на корточки возле атанора, держа свою корзину с щепками, но взгляд его был устремлен на него.

Алек едва успел миновать лестницу и закрыть за собой дверь, как услышал, как открывается дверь мастерской. Он забыл её запереть!

Ругая себя, как последнего идиота, он прокрался назад по своей комнате и трясущимися руками запер себя. Ему удалось это сделать с нескольких попыток, и он едва успел припрятать отмычки в матраце, как услышал шаги на лестнице снаружи, прямо возле комнаты. Он приготовился к худшему, но шаги направились вниз к подвалу.

Алек быстро достал отмычки, ибо Кениру уже был известен этот тайник. Сунув руку под кровать, он втиснул медную булавку между матрацем и веревками. Сделав это, он упал на постель, вздохнув спокойнее, пока не услышал из подвала первый тонкий визг рекаро. Ему потребовалось собрать всю свою силу воли, чтобы немедленно не взломать замок и не ринуться вниз.

Вместо этого, он подлетел к двери и стал колотить в неё и кричать:

— Оставьте его в покое! Прекратите мучить его, будьте вы прокляты!

Естественно, результат был обратным. Крики продолжались какое-то время, затем так же внезапно стихли. Он расстроенно пнул дверь.

— Бессердечный ублюдок! Это всего лишь ребенок. Как же можно делать такое?

Он быстро отскочил назад, потому что в замке загремели ключами. Дверь распахнулась, и появился разъяренный алхимик с кнутом в руке. Прямо за ним стоял Ахмол, держа на руках обмякшее тельце Себранна.

— Вы убили его! — зарычал Алек.

Ихакобин шагнул в комнату и схватил Алека за волосы, потащив его к двери.

— Его, ты говоришь? Посмотри что у него с рукой, — приказал он, рванув голову Алека, а затем бросив его на колени, чтобы он мог посмотреть поближе.

Левая рука рекаро безвольно свисала вниз, и Алек увидел, что его кисть начисто отрезана. Что-то капало из той жуткой раны, но не кровь. Как и у предыдущего, это было нечто более густое и почти прозрачное.

— Ты дурак, Алек, если думаешь, что эта тварь хоть в какой-то мере является человеком, — серьезно сказал алхимик. — И ты ещё больший глупец, потому что оскорбил меня. А сегодня у меня нет никакого терпения на тебя… или на него.

Он гавкнул, что-то приказав своим людям, и тотчас двое крепких стражей схватили Алека и удерживали его, когда Ихакобин, воткнув шило ему в палец, вздернул его руку к губам обессиленного рекаро. Через какое-то мгновение губы сомкнулись вокруг пальца, и оно принялось слабо сосать, но веки его даже не затрепетали.

Ихакобин ткнул Алека лицом в отрезанное запястье, и он увидел пять маленьких отростков, показавшихся из культи, точно таких же, какие он видел, когда Ихакобин отрезал пальцы первому созданному рекаро. Это были зачатки новой кисти. И если оно исцелялось, то возможно оно все же не умерло?

Его облегчение было недолгим. Ихакобин вручил кнут одному из своих людей.

— Доброй ночи, Алек. Приятных снов.

Потом его били, и не только кнутом, но и кулаками и тяжелыми башмаками. Ко времени, когда всё прекратилось, Алек захлебывался кровью, и оба глаза его заплыли. Его так и оставили валяться на полу. Последнее, что он услышал, был звук запирающейся за ними двери.

Теряя сознание, он успокаивал себя тем, что его отмычки все ещё находятся в надежном месте. Свобода — вот она, только пожелай и возьми её. И в следующий раз он не станет мешкать.

ПОГОДА ИСПОРТИЛАСЬ ещё до того, как корабль Микама и Теро смог поднять паруса и выйти из Гедре. Хлеставший дождь и высокие волны удерживали судно в порту в течение трех дней, а потом против них ополчился ветер, вынуждая капитана постоянно менять курс, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. Осиат был глубже, чем Внутреннее Море, а шторма здесь — более лютыми, особенно к северу от Пролива. Но их судно оказалось прочной и ладной каравеллой, под треугольным парусом и в меру нагруженное балластом, под командованием капитана- гедрийца по имени Сольес.

На путь до Вирессы требовалось около недели. Теро при помощи зуба следил, чтобы добыча никуда не сбежала: пока что Нотис оставался в портовом городе. От кирнари Гедре они получили рекомендательные письма, однако Микам, по мере того, как они приближались к порту, чувствовал себя все больше и больше не в своей тарелке.

— Не будет ли честнее признать, что между Серегилом и Уланом-и-Сатхилом вовсе не было добросердечных отношений? — размышлял он вслух, пока они, сидя в камбузе, пытались удержать свою солонину с турабом, норовившие соскочить со стола на пол, потому что корабль отчаянно кидало из стороны в сторону.