— Это что же, прямо от Баварии до Индии можно сквозной путь по рекам устроить?

От перспектив дух захватывало. Надо считать! Я взялся за линейку, перо и бумагу. Всякий, кто изучал обозное дело, знает не очень точную, но полезную формулу: повозкой впятеро дешевле, чем вьюком, рекой впятеро дешевле, чем повозкой, морем впятеро дешевле, чем рекой. Назовем ее "правило трех пятерок". Сии цифры берут в предположении, что препятствия наподобие грязи, порогов, течения или блокирующей эскадры отсутствуют. В обыкновенной торговле пропорция сохраняется: один лондонский негоциант жаловался, что доставка товара на тридцать миль в глубь материка стоит ему столько же, сколько перевозка через океан (речь об Америке, где совсем нет дорог). Из Азова в Петербург возить грузы вокруг Европы встало бы намного дешевле, нежели по внутренним путям. Убрать только пару небольших помех в проливах.

Я смутно помнил, что от Амстердама до Индии морем примерно пять тысяч испанских лиг, сиречь двадцать тысяч верст. А от Азова по рекам? Та-а-ак…

— Петр Матвеевич, а ведь может получиться!

— Чего ты там насчитал?

— Ну, англичан и голландцев с французами мы не разорим — ост-индские компании разумею — но рядом с ними место в восточной торговле занять можем. Горы всё портят. Горы — это вьюк…

Бутурлин, слишком трезвый, чтобы быть чем-нибудь довольным, не преминул поворчать:

— А сосчитал, в какой препорции купчишки солдатскую кровь в золото перегонят? За веру и государя воевать не грех — но ради ихней корысти не желаю!

Апраксин добродушно ему улыбнулся:

— Сам же сказал, немцы даром помогать не будут. Вот я тебе про корысть и рассказываю. Хватит резонов для союза?

— Может, и хватит. Только обхитрят они нас, помни мое слово. Как в прошлую войну: сами замирились с турком, а русских оставили. Даже задним числом, с-суки, наш трактат не гарантировали. Мы для них — быдло.

Граф погасил сомнительный разговор о царских свойственниках, переведя речь на более насущные предметы. Как действовать против Крыма? Он в принципе был не против десантов, только не хотел рисковать: еще одна неудача поставила бы его перед государем в совсем неудобную позицию. С Азовского или Черного моря лучше заходить? Есть ли способы избежать встречи с турецкими кораблями? Множество вопросов требовало совета знающих людей, и естественным представлялось обратиться к другому Апраксину, Федору Матвеевичу, и его подчиненным. Надо ехать! Вот единственный практический вывод, происшедший для меня из сего по-домашнему устроенного военного совета. На следующее утро, отдав необходимые распоряжения и взяв для охраны полусотню конных егерей одвуконь, поскакал в Азов. Через три дня, страдая от боли, как роженица, представился генерал-адмиралу и передал письмо от брата.

Меня удручала бездеятельность Азовского флота, с такими чудовищными издержками созданного Петром: за все время турецкой войны он ни разу не выходил в море. Не лучше ли в таком случае было обойтись без него, а деньги передать армии? Я бы сумел употребить их с пользой. Конечно, сие мнение не стоило высказывать адмиралу, малейший оттенок неуважения мог всё испортить. Лучше ненавязчиво намекнуть на затруднительность положения старшего брата, коему необходим военный успех, дабы оправдаться перед государем — и только содействие флота позволит на таковой надеяться.

Собственно, так оно и было, а мои сантименты в отношении морских бездельников не имели отношения к делу. На благородном, породистом лице Федора Матвеевича отразилось искреннее желание помочь, но также мучительное сомнение в возможности это сделать. Отвлекшись разговором о событиях и предположениях войны, под конец аудиенции он предложил на другой день отправиться в Таганрогскую гавань, поговорить с командором Бэкемом и другими офицерами.

Такое решение показалось мне наиболее разумным: адмирал — человек совершенно сухопутный. Сугубо русский парадокс. Умный начальник и неплохой полководец (на суше), он строил крепости и корабли, брал города, но никогда не участвовал в настоящей морской баталии. Царь держал за правило ставить на важнейшие должности людей, которым доверял, а недостаток у них специальных знаний возмещали толковые помощники из иностранцев. С ними и надо обсуждать детали.

Неотложные дела по крепости не позволили гостеприимному хозяину отлучиться, однако адмиральская галера поступила в мое распоряжение — знак оказать надлежащее внимание и содействие. Ни одного паруса не видать на просторах широкого залива. Главный военный порт юга постепенно открывается взгляду. Большой мол и редут в виде рисбанка перед входом в гавань. Приземистые бастионы на берегу. Десяток пустых кораблей — со снятыми пушками, реи тоже отсутствуют. Несколько судов помельче — эти снаряжены.

Меня встречали радушно не только по обязанности. В таких местах появление свежего человека — праздник, свободные от службы капитаны собрались за обедом у командора. Почти половина, как он сам, англичане. Есть голландцы, немцы. Русских немного. Несколько часов в истинно английском стиле испытываем выдержку друг друга, беседуя о чем угодно, кроме дела. После изрядного количества здравиц и взаимных комплиментов служителей Марса и сынов Нептуна атмосфера становится достаточно непринужденной для прямого разговора. Мы с Бэкемом в равных чинах и сходном положении — он при адмирале, как я при Бутурлине. Все же надо быть предельно деликатным: претензии со стороны пехотного офицера моряки не воспримут.