Шрифт:
На лице Марты появилось выражение, которое можно было расшифровать: «Моей красоты всегда хватало на двоих…»
– Знаешь выражение Талейрана: «Красота для мужчины – это выигрыш в две недели», – сказала она вслух.
Симон просиял: вспомнив эту фразу, Марта сделала ему королевский подарок.
Марта действительно не любила красивых мужчин. Она любила мужчин талантливых, а главное, тех, кто управлял, кто был способен управлять или кому она помогала взять бразды правления.
Незаметная деформация ее психики привела к тому, что наиболее полное физическое удовлетворение она получала только с ними. Наделенная от природы внешностью и умом, достойными любовницы короля, она опровергала общепринятое мнение, будто есть люди, не способные преуспеть, ибо живут не в свою эпоху. Ей удалось стать королевой при Республике, меняя принцев так же часто, как менял их народ, и с поразительной точностью предвидя в своем личном выборе вкусы власть предержащего парламента. Она воплотила Марианну [8] . Она любила поправлять галстук на груди трибуна, гладить живот, округлившийся после банкетов во время предвыборной кампании, и слушать разговоры о кредитах для армии, почесывая спину представителю власти.
8
Марианна – имя, данное Республике в память о тайном республиканском обществе, образованном для свержения Второй империи.
А разве предшественник Симона, занимая пост министра изящных искусств и заказывая для Республики новое изображение Марианны, не дошел в своих ухаживаниях до того, что настоятельно рекомендовал скульптору взять в качестве модели Марту Бонфуа? И именно под ее изображением в целом ряде коммун сочетались браком юные пары.
Вместе с тем Марта не любила пышности. Она была вполне счастлива, обосновавшись в самом центре Парижа, напротив громадного дворца, где она, по всей вероятности, могла жить несколько веков назад, в уютной квартире с низкими потолками, обставленной в стиле Директории [9] (Диана де Пуатье, поселившаяся у госпожи Тальен… [10] ). И именно сюда ее «близкие друзья» стремились принести первую весть о своем триумфе или поражении.
9
Директория – период Великой Французской революции (1795– 1799).
10
Диана де Пуатье (1499–1560) – герцогиня де Валентинуа. Овдовев в 32 года, стала любовницей будущего короля Генриха II, который был на девятнадцать лет моложе ее. После смерти Франциска I она, имея неограниченное влияние на короля, вынуждала его вести жестокую борьбу с протестантами. Она покровительствовала искусствам. Генрих II построил для нее замок Ане. Госпожа Тальен (1773–1835) – дочь испанского банкира, она очень рано вышла замуж за Давида де Фонтеней, советника парламента Бордо, с которым разошлась в 1793 году. Несмотря на некоторые симпатии, питаемые ею вначале к Революции, она, опасаясь дальнейшего ужесточения террора, попыталась бежать в Испанию, но была арестована и посажена в тюрьму в Бордо, где сделалась сначала любовницей, а потом и женой одного из членов Комитета национальной безопасности якобинца Тальена. Ее называли Нотр-Дам Термидора; при Конвенте и особенно при Директории она стала одной из самых знаменитых женщин, вдохновительницей возврата к античности в моде. Разведясь с Тальеном в 1802 году, она вскоре вышла замуж за графа де Карамана, будущего принца де Шимей.
И долго еще, оборвав постоянную связь, Марта соглашалась время от времени провести с бывшим любовником ночь, отмеченную особой пряностью, – ночь, полную воспоминаний. Она умела, как никто, всегда, при всех обстоятельствах сохранить к «близкому другу» душевное тепло, ибо отлично знала, что люди, даже проигравшие в результате скандала, в конце концов – в случае, если им суждено жить достаточно долго, – вновь достигают власти. И очередной любовник не мог особенно досадовать на это: ведь прежние оказывали ему так много услуг!
Когда Марта Бонфуа меняла фаворита, она умела ловко и изящно устроить ужин, пригласив нескольких «близких друзей»: «никогда не меньше, чем Граций, не никогда больше, чем Муз», – и ввести его в их круг.
Последний раз, выходя от нее после такого ужина, Эдуард Вильнер на лестнице, положив руку на плечо Симона, сказал:
– Какое же сокровище эта Марта! Знакомит нас с такими людьми!
Симону повезло, что Марта выделила его сразу после апрельских выборов как одного из самых интересных «мальчиков», которые станут лидерами в новом составе палаты.
– Он – неплохой материал, – сказал Стен, председатель парламентской группы, к которой принадлежал Симон. – А ты, Марта, должна скроить его как надо.
– Ну, отчего же не попробовать? – промолвила она, неотразимо улыбнувшись.
И вот теперь Симон попал под покровительство могущественных людей, которым оставалось лишь помогать ему взбираться по лестнице, ведущей к почестям, ибо он приобщился к их тайнам, их интригам и их порокам.
Благодаря Марте Симон стал одним из намечаемых заранее наследников трона на пятнадцать мест, называемого Скамьей Правительства, и, когда она увидит его там, она сможет с радостью заключить: «Лашом? Это мы его сделали!»
«Мы» – значит она и те, чьи изображения выставлены на камине…
«Красота для мужчины…» – повторил про себя Симон, стараясь получше запомнить остроту Талейрана. И, подумав о Талейране, он вспомнил отца Ноэля Шудлера, старого барона Зигфрида, который ребенком встречал знаменитого дипломата. «Подумать только, ведь я был знаком с человеком, видевшим Талейрана. Как же коротки наши связи с историей».
Это вернуло его к главному делу сегодняшнего дня.
– Марта, – сказал он, – меня беспокоит Ноэль Шудлер. Мне кажется, он потерял контроль над собой. Сегодня утром какой-то псих явился к нему с предложением построить железную дорогу через Африку – от Конго до Занзибара. Он взглянул на планы и ответил: «Ваш проект с финансовой стороны могу осуществить только я. И я вытяну вашу компанию. Через полгода можно начинать работы». А завтра ему предложат построить туннель под Ла-Маншем, и он ответит то же самое.
Симон принялся перечислять все причуды банкира за последние месяцы. Шудлер перекупил театр Тальма, дирекция которого разорилась; вложил два миллиона в дом моды, устраивая презентацию его коллекций в зале своего особняка, на авеню Мессины; казалось, он точно в лихорадке решил охватить своим влиянием все сферы человеческой деятельности. А что до «Эко дю матен», где Симон после выборов не может уже исполнять функции ответственного секретаря и должен получить должность администратора, на этот счет у Ноэля Шудлера тоже созрел грандиозный план: он хочет создать газету, которая издавалась бы во всех мировых столицах – в Лондоне, Нью-Йорке, Риме, Рио-де-Жанейро…
– Я боюсь, что он близок к катастрофе, – заключил Симон. – Это человек, которому я бесконечно обязан, и, быть может, только ко мне он еще как-то прислушивается. Что тут делать?
Марта Бонфуа закурила сигарету, как всегда в минуты раздумья. Она прошлась по комнате, окутанная шелковистыми фалдами халата.
– И он по-прежнему так странно двигает пальцами, будто все время катает шарик? – произнесла она. – Как это раздражает и утомляет. – Она снова задумалась… – Ничего не надо делать, Симон, мой мальчик, – снова заговорила она. – Если ты будешь ему противодействовать, рано или поздно вы все равно поссоритесь. Так что, наоборот, поощряй его прихоти и следи за ним.