Современные заметки
НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА
СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ
"Время", № 7, 1861
Недавнее прошедшее и проводы Пирогова изъ Кiева
Было время, о которомъ по преимуществу и съ особеннымъ чувствомъ можно сказать вмст съ Грибдовымъ:
"Свежо преданiе, да врится съ трудомъ"
это то время, когда мы знали, что въ иныхъ земляхъ существуетъ понятiе, выражаемое словами: "l'opinion publique", и что это выраженiе, если бы понадобилось, можно очень врно и точно перевесть на русскiй языкъ словами: "общественное мннiе". Такъ его и переводили, когда заходила рчъ и чужеземныхъ понятiяхъ; тамъ же, гд рчь шла о насъ и о нашихъ понятiяхъ, такого перевода длать не приходилось… Удивительное было время! Вдь общественное мннiе есть мннiе большинства о какомъ-нибудь общемъ дл или общественномъ дятел; большинство было, и каждый членъ его думалъ же что-нибудь о томъ, что онъ зналъ; а общественнаго мннiя все-таки не обрталось. Думалъ каждый про себя и не зналъ, также ли думаетъ его землякъ: Кострома не знала, какъ думаетъ Пенза, Пенза не знала, какъ думаетъ Кострома, а Петербургъ не зналъ мннiй Костромы, Пензы и всхъ иныхъ. Тихо, какъ-будто неслышимо и невидимо, текли общественныя дла; въ глубокомъ безмолвiи взирало большинство на строй общественныхъ дятелей, различая ихъ боле или мене твердо по именамъ, и несомннно твердо по титуламъ; взирая на этотъ строй, оно видло боле или мене блестящiя одежды, боле или мене ясные аттрибуты титуловъ; но за одеждами не могло разглядть лицъ, за титулами — человческихъ характеровъ. Смотря по тому, въ виду какой части большинства дйствовалъ и на какую долю его влiялъ извстный общественный дятель, эта доля составляла отдльную группу съ своими затаенными мннiями, симпатiями и антипатiями, не зная, не думая и не заботясь о мннiяхъ, симпатiяхъ и антипатiяхъ другихъ подобныхъ группъ. Смутно, неясно и несвязно, какъ ночныя грезы, носились подъ часъ эти мннiя, симпатiи и антипатiи изъ одной группы въ другую и принимались безучастно, какъ во сн. И эта ночь, полная грезъ и призраковъ, лежала надъ всею объятою тревожнымъ сномъ массою большинства; оно почивало, крпко сомкнувъ вжды, и только порою вздрагивало и лепетало подъ влiянiемъ сновъ и призраковъ, блестяшихъ, но безличныхъ, знакомыхъ и въ тоже время незнакомыхъ ему…
Не знакома ли вамъ, читатель, эта молчаливая картина общественнаго положенiя? Вы, можетъ быть, уж не видите ея вкругъ себя; но, какъ бы молоды вы ни были, она должна быть знакома вамъ по воспоминанiю, по преданiю…
"Свежо преданiе, а врится съ трудомъ"!..
Преданiе говоритъ, что въ то время мудрено было выдвинуться изъ ряда общественному дятелю, что ни у одного изъ нихъ и не было особенной охоты выдвигаться въ глазахъ массы; что тогда надъ всми проходилъ общiй уровень, и подъ нимъ двигались разныя фигуры, дйствуя по заведенному порядку, по данной инструкцiи, не внося въ дло собственныхъ умственныхъ и сердечныхъ особенностей; а если иные вносили, то потихоньку и съ цлями тоже особенными, личными и домашними, и это вношенiе было такого рода, что ужь лучше бы его и не было; были конечно немногiя исключенiя, были люди, не подходившiе подъ уровень, не умвшiе двигаться по заведенному порядку; но они зато и совсмъ не двигались: они уходили отъ общественной дятельности и повидимому забывались, а потомъ тихо сходили и теперьъ еще по временамъ сходятъ въ могилу, напутствуемые короткими и сухими некрологами…Мы не помщаемъ такихъ некрологовъ, хотя удерживаемъ за собою личное право уважать память исключительныхъ, выходившихъ изъ ряда личностей. Исторiя выберетъ изъ нихъ достойнйшихъ и въ свое время поставитъ на принадлежащiя имъ мста… Преданiе говоритъ, что въ то время не было общественнаго мннiя, потомучто оно составляется изъ дружнаго слiянiя миллiоновъ отдльныхъ личныхъ мннiй, а такого слiянiя тогда образоваться не могло: для этого нуженъ гласный обмнъ мыслей и чувствъ, нужно громкое ихъ выраженiе, которое было не принято; публичные органы, существовавшiе въ опредленномъ числ, оставались въ этомъ отношенiи праздными; а новымъ, съ свжими силами органамъ, по словамъ преданiя, возникать было неудобно и затруднительно… Вотъ недавно, очень недавно, уже въ наше, настоящее время, когда вдругъ появились десятки объявленiй все о новыхъ общественныхъ органахъ, намъ даже стало смшно: "чт'o это? заговорили мы, откуда ихъ столько, какъ грибовъ посл дождя? ужь не слишкомъ ли много? кто же читать-то ихъ будетъ?"… Такъ странно показалось намъ съ непривычки такое явленiе! Поговорили, посмялись, головами покачали… А теперь уже и не смемся; а если иногда и засмемся, то никакъ не надъ появленiемъ новыхъ органовъ, а только надъ ихъ исчезновенiемъ: засмемся, когда вдругъ упорхнетъ изъ рукъ какая-нибудь «Ласточка», пропадетъ безъ всти "Дамскiй Встникъ" или «Современность» окажется анахронизмомъ. Впрочемъ иныя исчезновенiя возбуждаютъ не смхъ, а скорй горькую улыбку. Но когда рождаются новые органы — намъ не странно; мы встрчаемъ ихъ не съ удивленiемъ, а съ привтливой улыбкой, какъ дорогихъ и прiятныхъ гостей; мы уже не спрашваемъ, кто ихъ будетъ читать, и не имемъ причины длать этотъ скептическiй вопросъ въ виду такихъ фактовъ, какой представляетъ напр. городъ Шуя, гд, по увренiю мстного корреспондента, въ 1859 году получалось разныхъ газетъ и журналовъ 246 экземпляровъ, въ 1860 году 293 экземпляра, а въ нынешнемъ 1861-мъ дошло это число до 350… Мы рады новымъ органамъ, кто бы они ни были — столичные ли уроженцы или иногородные; намъ стали нужны иногородные "встники", намъ стали нужны всти отвсюду. Намъ не странно было услышать изъ Симбирска о "Волжскомъ Встник", не странно и теперь узнать, что въ Кронштадт будетъ съ iюля ныншнаго года издаваться "Кронштадскiй Встникъ", а въ Астрахани съ 1-го января 1862 года «Волга»; что первый предполагаетъ быть "органомъ всхъ мстныхъ явленiй и событiй общественной жизни, а также будетъ посвященъ морскому длу и всему, что иметъ къ нему близкое отношенiе"; вторая — "посвящается исключительно промышленнымъ интересамъ прикаспiйскаго края, собиранiю статистическихъ данныхъ по торговой и промышленной дятельности Поволжья и волжско-каспiйскаго пароходства".
Все это теперь кажется намъ естественно, нужно, необходимо; но въ то время, о которомъ мы сохранили свжее преданiе, новые мстные общественные органы казались, говорятъ, почти невроятными.
Не подумайте однако, читатель, что мы начали рчь о нашемъ свжемъ преданiи по поводу объявленiй о новыхъ журналахъ. Нтъ! они намъ попались уже къ слову, случайно и неожиданно; заговорили же мы подъ влiянiемъ другого, боле разительнаго и сильне дйствующаго на душу явленiя: именно подъ впечатлнiемъ, произведеннымъ на насъ разсказами о томъ, какъ Кiевъ и кiевскiй учебный округъ прощались съ бывшимъ попечителемъ этого округа Н.И.Пироговымъ. Это прощанiе, эти проводы, описаны въ особой, изданной въ Кiев брошюр, извлеченiя изъ нея помщены въ нсколькихъ журналахъ и газетахъ, такъ что вся читающая Россiя уже знаетъ теперь или узнаетъ на дняхъ, что Кiевъ и кiевскiй учебный округъ смотрли на удаленiе отъ нихъ Пирогова какъ на общее лишенiе, на общую утрату; что имъ въ этомъ глубоко сочувствовали Петербургъ, Москва, Казань, Харьковъ, Одесса и другiе города; что эти сожалнiя объ утрат и сочувствiя высказались чистосердечно и громко — одни въ произнесенныхъ въ Кiев рчахъ, другiя въ переданныхъ туда изъ разныхъ мстъ телеграммахъ, и что стало быть здсь послдовало слiянiе мыслей и чувствъ огромнаго большинства объ одномъ общественномъ дятел; узнала это читающая Россiя, и общественное мннiе о человк опредлилось; теперь его вс знаютъ, теперь онъ всмъ знакомъ… Отчего же это случилось? Отчего успли его такъ узнать? Оттого, что онъ внесъ въ общее дло свою человческую личность, свое неизмнное, честное убжденiе, и его узнали какъ человка…
Но что же такое сдлалъ Н.И.Пироговъ! Чмъ онъ возбуждалъ къ себ это общее влеченiе? За что его благодарятъ и любятъ? Все это откровенно и непритворно высказано ему самому на прощаньи. 4-го апрля кiевское ученое сословiе давало прощальный обдъ Пирогову, а на обд говорили свои прощальные слова — профессоръ университета, учителя гимназiй, представитель студентовъ, представитель евреевъ, и наконецъ профессоръ Шульгинъ сдлалъ "наглядный сводъ того, о чемъ говорили его предшественники"; онъ перечислилъ дла Пирогова, и -
"Вотъ дла эти:
"1) Конкурсовый порядокъ замщенiя каедръ въ университет и въ среднихъ учебныхъ заведенiяхъ округа; 2) первый осуществленный планъ педагогической семинарiи, который легъ въ основу ныншнихъ педагогическихъ курсовъ; 3) спецiализацiя отдловъ историко-филологическаго факультета — на историческiй, классической филологiи и славяно-русской филологiи; 4) правила о суд надъ студентами; 5) устройство студентской библiотеки и лекторiи, и снабженiе первой пожертвованiемъ собственныхъ его книгъ; 6) возвышенiе значенiя педагогическихъ совтовъ; 7) преобразованiе окружнаго циркуляра въ замчательное педагогическое изданiе; 8) правила о проступкахъ и наказанiяхъ учениковъ; 9) совершенное преобразованiе гимназическихъ испытанiй; 10) литературныя бесды учениковъ; 11) воскресныя школы; 12) возвышенiе еврейскихъ учебныхъ заведенiй.
"Довольно кажется совершено въ два съ половиною года", говоритъ г. Шульгинъ, сдлавъ этотъ перечень, и затмъ продолжаетъ:
"Но не въ видимой ломк стараго и не въ видимой постройк новаго, не въ кипахъ бумаги, исписанной правилами и постановленiями, заключается тайна влiянiя передовыхъ людей. Она заключается въ томъ живительномъ дух, которымъ избранныя личности воодушевляютъ и лица и учрежденiя, отъ нихъ зависящiя. Всмъ намъ извстно, что первый вопросъ, который ставилъ Николай Иванычъ при имени каждой науки, былъ вопросъ о томъ, какую образовательную силу иметъ эта наука, и какъ приложить эту образовательную силу къ длу. Всмъ намъ извстно, что при каждомъ удобномъ случа, всми средствами, какими располагалъ онъ, старался Николай Иванычъ вызвать къ самодятельности и непочатыя, свжiя силы младшаго, и, можетъ быть, уже сталыя силы старшаго поколнiя. Въ этихъ двухъ началахъ — великая заслуга Пирогова, въ нихъ жизненный нервъ образованiя вообще и гуманнаго образованiя въ особенности.
"Но гд же слды этой дятельности, этого великаго влiянiя? спросятъ быть можетъ люди, которымъ духовное влiянiе видно только тогда, когда на него пальцемъ ткнешь.
"А хоть бы въ словахъ этого студента, недавно гимназиста, такъ разумно сознающаго отношенiе ученика къ наставнику и обществу, и такъ благородно признающаго, кому онъ этимъ сознанiемъ обязанъ…
"А разв не указываетъ на влiянiе Пирогова еврей, предлагающiй пособiе бднымъ студентамъ — евреямъ и христiанамъ безъ различiя?..
"А этотъ наконецъ представитель евреевъ, только что провозгласившiй отъ ихъ имени тостъ за образованiе христiанъ, имющихъ такого представителя человчности въ Пирогов…
"Кстати о человчности. Вы украшены титуломъ превосходительства, Николай Иванычъ! Рдко кто изъ насъ называлъ васъ этимъ титуломъ. А между тмъ, никогда не величая васъ превосходительствомъ, я теперь, на прощаньи, громко и смло скажу, что другого титула вамъ нтъ и быть не можетъ. "Онъ былъ великiй король!" говоритъ у Шекспира Горацiо про отца Гамлетова. "Человкъ онъ былъ изъ всхъ людей, какихъ намъ доводилось видть"! отвчаетъ ему Гамлетъ.