Шрифт:
— Ты боишься хозяйки?
— Что мне ее бояться? Я никого не боюсь. А только это несправедливо, что нас загнали к забору. Чем мы хуже других?
Пока гряды не были вскопаны, в огород заходила разная скотина. Впрочем, коровы не трогали сорной травы, а только пощипывали зеленую травку. Вот другое дело, когда забрался однажды козел. Он прямо попал на Репей и съел у него целый лист.
— Ах, какой нахал! — ругался Репей. — Это наконец невежливо… Погоди, вот я тебя осенью украшу всеми своими шишками… Будешь меня помнить, негодная тварь!
От козла досталось и бедному Одуванчику, и Лебеде: они тоже недосчитались зеленых листьев. Он не тронул только Крапивы и Чертополоха.
— Благородное животное козел!.. — ехидно уверяла всех Крапива. — Он никогда не затопчет… Не то что корова или лошадь.
II
Скоро земля совсем оттаяла, и в огород пришла хозяйка. Это была низенькая старушка в темном платочке. Огород для нее составлял главную статью дохода: и сама сыта, да еще на рынок столько овощу разного продаст. Посмотрела, посмотрела старушка кругом и говорит:
— Пора гряды копать…
А потом еще посмотрела кругом, покачала головой и говорит:
— Откуда только берется эта сорная трава?.. И когда успела вырасти?.. Ведь никому она не нужна…
Репей обиделся на старушку за всех товарищей.
— Вот тоже выдумала: никому не нужны!.. Это мы-то не нужны? Вот ты, старушонка, действительно никому не нужна, — и давно тебе пора помирать… И тебя не будет, а мы все-таки будем расти. Вся разница в том, что будет у нас другая хозяйка, подобрее.
На другой день старушка опять явилась в огород и привела с собой внучку Машу.
— Стара я стала, внучка, одной не управиться, а твое дело — молодое, в охотку поработаешь.
— Ничего, бабушка, поработаю. Да и какая это работа? Одно удовольствие…
Начали бабушка с внучкой гряды копать. Бабушка кряхтит, кряхтит, едва полгряды выкопает, а у внучки уже целая грядка готова.
— Ай да внучка! Ай да умница! — похваливает старушка. — И я прежде вот так же скоро все делала, а теперь едва спину разогну…
А Маша только смеется. Копает да еще песни поет. Не работа, а забава. Здоровая девушка, — в охотку поработать… Дней в пять все было кончено. Посмотрела Маша на свою работу, полюбовалась и говорит:
— А что, бабушка, у тебя вот там место под забором даром пропадает? Вот бы малины посадить, да крыжовнику, да смородины… Очень уж я малину люблю, бабушка.
— Так, внучка, так, милая… и в самом деле, посадим-ка малинки, да смородинки, да крыжовнику. Которую ягоду сами съедим, а которую на базаре продадим… Я уж давно об этом сама подумывала, да все как-то руки не доходили.
Обрадовалась старушка новой статье дохода, благо у внучки руки здоровые. Сказано — сделано. Накупила старушка у знакомого садовника и малины, и смородины, и крыжовника, и началась работа. Маша вдоль забора накопала ям и принялась рассаживать в них кусты. От этой работы больше всего досталось Крапиве.
— Что же это такое, — кричала она на весь огород, — этак и совсем житья не будет!.. Караул!..
В отчаянье она несколько раз пребольно ужалила белые руки бойкой внучки.
— Вот тебе, вот тебе, выдумщица!..
— Ах, проклятая крапива, как она больно жжется!.. — жаловалась Маша, помахивая рукой.
— Я всех сожгу, — шипела Крапива.
— Откуда она только берется! — удивилась опять старушка. — Ведь никто ее, кажется, не садит…
III
Гораздо скорее начали расти все овощи после полотья.
— Ишь дармоеды!.. — ворчал Репей. — Небось своего ума не хватало, чтобы расти в готовой гряде. Эх вы, белоручки!..
— Молчи, мужик, — крикнул с гряды молодой Горох, начинавший завиваться около своей тычинки, — не твое дело…
— А ты, хвастун!.. Погоди, вот тебя воробьи заклюют.
— Значит, сладко, если клюют… А вот тебя так никому не нужно.
— Оттого и не нужно, что я для себя расту, а ты для других стараешься.
Одним словом, что ни день, то новый спор. Нашла коса на камень, и хвастун попал на хвастуна.
На гряды теперь любо было посмотреть. Все зеленело и быстро росло. И простоватая свекла, и кокетливая морковка, и горькая редька, и капуста. Вся беда, что мало было кавалеров — все наперечет: хвастун Горох да горький Лук. Впрочем, Лук понимал свое положение и старался расти поближе к Редьке, — такая же горечь, так уж вместе бог велел расти.
— У меня все красавицы растут, — хвастался Горох. — А всех лучше морковка… Вот какие у нее листочки прорезные, точно зеленые кудерьки. Так сами и вьются…