Жан-Ноэль постарался как можно яснее рассказать Лашому историю своих просчетов и промахов. Расходы, связанные со съемками фильма, превысили первоначальную смету. Когда работа уже шла полным ходом, внезапно решили изменить сценарий. Но так как участвовавшие в съемках воинские части уже прибыли на место, то теперь в Марокко шли натурные съемки, хотя не было известно, удастся ли использовать эти кадры. Деньги между тем растекались и таяли. Сабийон-Вернуа не только не внес обещанных средств, но даже использовал часть субсидии для завершения работы над другим фильмом… Симон, слушавший до этого только из простого сочувствия, внезапно насторожился и забыл обо всем остальном.

– То есть как? – воскликнул он. – Вы предоставили другой компании для другой картины часть полученных вами от правительства средств? Да знаете ли вы, как это называется? Расхищение государственных фондов! Вас привлекут к уголовной ответственности. Все это весьма неприятно. Вы впутались в весьма скверную историю, старина.

Лашом думал прежде всего о самом себе, о том, что и он косвенно причастен к этому делу, так как добивался субсидии. Если дело примет дурной оборот, скандалом не преминут воспользоваться его политические противники. Начнут совать нос и в его частную жизнь, заговорят о мадемуазель Шудлер, «нынешней пассии министра», раскопают обстоятельства, связанные с крахом банка Шудлера. Уж кто-кто, а он, Симон, хорошо знал, как газеты, создавая общественное мнение, умеют поднять шумиху, раздуть самое незначительное событие.

«Подумать только, ведь я ловко выпутался тогда, во время краха, можно сказать, утопил Руссо и Шудлера – а сам вышел сухим из воды и даже укрепил свое положение. И вот теперь мне грозят крупные неприятности из-за какой-то нелепой субсидии, которую я выхлопотал для этого мальчишки. Право, это уже слишком. Будь я суеверным, я подумал бы, что старый Ноэль из могилы мстит мне, пользуясь своим внуком как орудием».

– Да, это весьма неприятно, – повторил он. – И вы ставите меня в очень затруднительное положение.

– Но я знаю, я все отлично понимаю. Потому-то и хотел с вами переговорить, – лицемерно сказал Жан-Ноэль.

– Лучше бы эта спасительная мысль осенила вас раньше. Итак, если я правильно понимаю ситуацию, – продолжал Лашом, – дела у вас обстоят следующим образом: ваши компаньоны не выполнили своих обязательств, часть правительственной субсидии они преступно использовали на посторонние цели, а другая часть растрачена из-за легковерия ваших сотрудников, если только тут нет прямого мошенничества. А ответственность за все несете вы. Кроме того, группа ваших актеров и операторов застряла в Марокко. Не так ли?.. И чего же, мой милый, вы ждете от меня?

Симон на минуту задумался.

– Все, что я могу для вас сделать, мой бедный друг, – продолжал он, – это добиться в финансовых органах военного министерства, чтобы расследование по вашему делу началось не сразу. Тем самым я помогу вам избегнуть самого худшего. Затем нужно, чтобы этот господин… как вы его назвали? Да, Сабийон-Вернуа… Нужно, чтобы он возвратил присвоенную им часть субсидии, в противном случае государство на правах первого кредитора предъявит иск и наложит запрет на все его фильмы – как уже выпущенные, так и находящиеся в производстве. Вы же соблаговолите изыскать нужную сумму, чтобы закончить работу над вашим фильмом – даже если вам придется для этого частично отказаться от своей доли в прибылях. Это единственный выход. Ведь если фильм выйдет на экраны, пусть даже плохой, военное ведомство придираться не станет. Сидящие там чиновники не слишком-то разбираются в искусстве… Кроме того, всегда можно найти простаков, которые ссудят вам недостающие средства.

– Мне сейчас необходимы триста тысяч франков, – поспешил вставить Жан-Ноэль.

– Вот и постарайтесь их раздобыть.

– Но они нужны мне не позднее завтрашнего дня, – пробормотал Жан-Ноэль.

Он поколебался мгновение, проглотил слюну и прибавил:

– Дело в том, что я выдал на эту сумму чеки без покрытия, и мне грозит судебное преследование.

– Только этого еще недоставало! – взорвался Симон. – Час от часу не легче!..

– Не могли бы вы?..

– Что именно?..

– Вот… Помочь мне покрыть эту сумму?

– Ну, милый мой Жан-Ноэль, вы слишком многого хотите, – сказал Симон. – Думается, я и так немало сделал для вас. Я готов, если только это окажется в моих силах, помочь вам избежать крупных неприятностей с военным министерством. Но в отношении денег рассчитывать на меня бесполезно.

Сердце Жан-Ноэля учащенно билось, тревога исказила его черты, он поднял голову и с деланной бодростью сказал:

– Но я могу предложить вам часть прибылей от фильма.

– Оставьте нелепые шутки, Жан-Ноэль.

Спина у юноши покрылась холодным потом. Он поднялся и, стараясь шагать уверенно и твердо, подошел к окну, бросил беглый взгляд на улицу. Лашом наблюдал за ним со смешанным чувством жалости, презрения и невольной нежности. Вопреки всему, он испытывал симпатию к этому юноше, почти мальчику, потому что тот был молод и слаб, потому что тот был последним отпрыском семьи, три поколения которой были хорошо знакомы Симону. «Только бы он не натворил глупостей и не пустил себе пулю в лоб, по примеру своего отца… Нервы у него тоже слабые, он не слишком умен и не слишком высоких понятий о чести…»