И она обрадовалась, что наконец смогла кому-то рассказать всю правду, кем бы ни был ее поверенный. На душе стало легче, когда она переложила тяжкую ношу на другого, хотя бы и на Хью.

В особенности потому, что именно на Хью.

– Думаю, муж не будет из-за меня тревожиться. По крайней мере, мне так кажется. Как я вам уже говорила, наши отношения… не близкие.

– Проклятый идиот, – отрывисто сказал Хью.

Клер молча улыбнулась. Эти слова отчасти ее утешили, и ей даже показалось, что ее душевная боль ослабевает с каждой минутой.

Ослабевает из-за Хью? Конечно, из-за Хью.

С бьющимся сердцем Клер обдумывала, что из этого следует. Хью улыбнулся ей такой интимной улыбкой, что у нее на сердце потеплело. И тут вдруг она поняла, что не так уж и хочет возвращаться домой.

– Тошно смотреть, мастер Хью, как вы млеете перед этой девицей, перед любовницей другого мужчины.

Джеймс бормотал как бы про себя, но так, чтобы его «случайно» было слышно. Клер враждебно взглянула на него. Хью же, нахмурившись, набросился на своего оруженосца:

– Тебе больше нечего делать?! Хватит болтать всякий вздор!

Джеймс сокрушенно покачал головой: – О да, я всегда могу заняться приготовлениями к нашим похоронам. Потому что именно этим кончится ваше помешательство… Хью сквозь зубы процедил:

– Еще поговоришь – и вылетишь со службы за дурной характер.

Джеймс презрительно фыркнул.

– Делайте что хотите, как всегда делали. Но есть ли где еще такой упрямый, безрассудный, беспечный… – Подойдя к столу, Джеймс взял чашку с чаем и блюдце, на котором лежал хлеб, и зашагал к двери.

– Ужин для леди можешь оставить, – сказал Хью, скрестив на груди руки.

– Я не хочу. – Клер невольно поморщилась. Хью молча пожал плечами.

– Некоторых приходится учить, раз не слушают, о чем их предупреждают, – заявил Джеймс, уже стоя в дверях. Бросив уничтожающий взгляд на Клер, он вышел из каюты.

Клер ожидала, что Хью разозлится, но он посмотрел на нее с жалобной улыбкой:

– Прошу прощения за Джеймса. Временами он становится слишком уж ревнив.

Клер уже имела опыт общения с неистово преданными слугами в лице ее дорогой Туиндл и посочувствовала Хью. А заодно стала меньше злиться на Джеймса за ту гору клеветы, что он нагромоздил.

– Моя старая нянька точно такая. Она обращается со мной, как будто мне все еще шесть лет. – Мысль о Туиндл вернула ее к Габби и Бет. Нельзя, чтобы они о ней беспокоились. Ни одной лишней секунды; Она просительно сказала: – Я должна как-то дать знать своим, что я жива и здорова.

Мгновение он пристально смотрел на нее. Потом коротко кивнул:

– Хорошо, если желаете. Однако перед тем, как кому-либо скажете хоть слово, вы должны сойти с корабля и надлежащим образом одеться.

Хью в задумчивости окинул взглядом каюту – внезапно он как бы отдалился от нее. Но Клер некогда было размышлять над причинами неожиданной перемены его настроения. Корабль резко качнулся, и к горлу ее тут же подступила тошнота. Клер ухватилась за спинку койки; она с ужасом наблюдала, как раскачивается под потолком фонарь. Казалось, качка снова усилилась. А ведь ей еще придется сходить с этого корабля. О Господи, об этом не хотелось даже думать!

– Одевайтесь, – сказал Хью, и на сей раз его слова прозвучали как приказ. Глядя на него и борясь с нарастающей дурнотой, Клер почувствовала, что он вдруг превратился в сурового незнакомца со стальными глазами. И она осознала, что почти ничего не знает об этом человеке – ничего, кроме того, что находится в полной его власти. Что бы он ни приказал ей, у нее не было выбора, приходилось подчиняться.

Взаимопонимание, которое, казалось, появилось между ними, было всего лишь иллюзией, созданной вынужденной близостью, и не следовало об этом забывать. Конечно же, па этого человека нельзя полагаться, и глупо надеяться, что он ей поверит.

– Если вы хотите, чтобы я оделась, вам придется выйти и оставить меня одну, – холодно проговорила она.

Хью мгновение колебался, потом пожал плечами и направился к двери.

– Только одевайтесь побыстрее, – бросил он через плечо. – Я скоро вернусь. Запритесь изнутри.

Клер кивнула. Едва он ушел, она бросилась к двери и заперла ее. Если даже никто ее не потревожит, с защелкой на двери ей будет гораздо спокойнее.

Уже закрывшись, Клер услышала голос Джеймса с другой стороны коридора. Должно быть, он возвращался, когда Хью вышел из каюты.

– Ваша девица дурачит вас, мастер Хью, как вы не видите? – Голос Джеймса был злобный и одновременно просительный. – Конечно, она красотка, но ведь речь идет о вашей жизни. И о моей тоже, между прочим.

– Не беспокойся, Джеймс. Поверь, она такая же Софи Тоубридж, как мы с тобой – сказал Хью.

– А… так она сумела все-таки вас убедить? Они отошли от каюты, и Клер уже не слышала их беды. Впрочем, это не имело значения, она поняла ситуацию: Хью ей верил, а Джеймс – нет, и он намеревался переспорить хозяина. Удастся ли ему это?