– Аллен, ты на рынок ходил?

– Ну… да, – максимально беззаботно ответил младший брат старшему и попытался насвистывать какую-то песенку.

– Купил что-нибудь?

– Да… так, ничего. Просто посмотрел.

– Слушай, сколько у тебя денег осталось? Мы тут решили сложить все в общую кассу. Чтобы не было каких-нибудь единоличных покупок вроде того твоего вина. Хорошо, что ты не успел закупить сувенирчиков – а то я знаю твои способности…

«Ох, не знаешь ты моих способностей, – подумал Аллен отчаянно, – но сейчас узнаешь – и меня убьешь. Прощай, милый братик, мне пришел конец».

– Ты знаешь, у меня… больше нету денег.

– Где твои деньги?!.

– Украли, – быстро соврал Аллен, отводя взгляд, и тут же, вспомнив обет, поправился: – То есть неправда. Я их сам отдал.

– Кому?!

– Одному… человеку. Ну, такому старичку. Которого ограбили.

Аллен и не заметил, что на их спор собралась вся компания, и теперь все пристально наблюдают за ними, глядя серьезными глазами.

– Какой еще… старичок?

– Ну не знаю. – Беззаботный тон выродился в идиотский. – Старенький такой. Я его не видел раньше никогда. Он там плакал.

– То есть ты хочешь сказать, что от твоих трехсот марок ничего не осталось? – подала голос Мария. – И от твоего билета на острова, стало быть, тоже? А ты знаешь, знаменитый благотворитель, спаситель старичков, сколько у нас всего денег? Может, пойдем тоже милостыню попросим?..

– Мария… – Йосеф предостерегающе тронул ее за рукав…

Наконец через полчаса бурное обсуждение вопроса стало сходить на нет. Аллен отдал в общую кассу, доверенную Марии, несколько бумажных марок и пригоршню мелочи. Поступок его заслужил самые разные отзывы, только один Йосеф воздержался от обсуждения, выразившись коротко: «Сделано что сделано, и Господь наш это оценит. Говорить тут не о чем». Прения были прекращены командирским решением Роберта, который никогда не ругался о том, чего не исправишь; и Аллен, чувствуя себя изгоем, отошел в сторонку и растянулся на траве. Все это время он спрашивал у своего сердца, правильно ли он поступил, но не получил иного ответа, кроме чувства «успешной пересдачи», на краткий миг посетившего его на рынке. Сейчас голова его была совершенно пуста.

Рядом на травку присела Клара.

– Эй… Ты как?

– Да нормально. Может, мне теперь ничего не есть? Как ты считаешь?.. Я серьезно…

Но Клара не ответила, она думала о чем-то своем, и на лице ее лежала тень.

– Клара… Клара! Ты обиделась? О чем ты думаешь?..

– Обиделась? За что бы это? Нет, ты что… Я грущу, потому что мне кажется – я бы так не смогла. Не смогла бы, конечно.

– Ох, мне тоже так казалось про себя, – честно признался ей друг. – Знаешь, что я понял важное? Никогда не знаешь, что ты можешь делать, пока не сделаешь. Иначе получается… Как учебник по теоретическому плаванию. Без воды. Нет, а ты точно не считаешь, что я подлец?..

Дела Йосефа в городе сложились как нельзя более удачно. Они прекрасно поговорили с отцом Паулом, настоятелем (и единственным священником) в храме Архангела Михаила, и вечером должно было состояться отпевание всех безвинно погибших в Файтских пещерах. С одним лишь условием – утомленный одиночеством отец Паул хотел, чтобы Йосеф ему сослужил также и на мессе. Оказывается, они кончали в свое время одну и ту же семинарию в столице, только Паул ее окончил лет на десять раньше, так что им нашлось о чем поговорить. Йосеф, конечно же, ему не отказал, и к вечеру вся компания за исключением «стража палаток» Роберта отправилась в Монт-Файт. На улицах Аллен то и дело оглядывался, боясь увидеть того старичка, вернее, быть увиденным тем старичком; но «пересдача», кажется, завершилась полностью, и опасная встреча, по счастью, не состоялась.

– А собственно, что они такого плохого сделали, эти люди? – разглагольствовал Марк на обратном пути. – Ну, трубы ремонтировали… И контрабанда тоже – грех, конечно, но не такой уж страшный, чтоб из-за него делаться неупокоенными…

– Дело не в том, – задумчиво предположил Гай. – Может быть, они просто так сильно обиделись на обстоятельства своей смерти, на этот обвал, что обида перешла на самого Господа. Понятно же, что хуже не бывает, чем на Бога обидеться…

– А остальные могли и от страха делаться неупокоенными, – закивала Клара. Последнее время она часто соглашалась с Гаем – в чем бы то ни было. – Призраки могли как бы забирать их к себе… Подчинять страхом…

Аллена передернуло. Он достаточно легко мог себе представить, как ходил бы там сейчас рядышком с рабочим с пробитым черепом, а его бедное тело, умершее от разрыва сердца, гнило бы где-то в темноте…

– Йосеф, а ты как думаешь? – спросил Марк, но священник только покачал головой.

– Я знаю наверняка. Каждый из них очень много говорил, и особенно – про то, что случилось в момент смерти. О чем вы сейчас спорите. Но это – тайна исповеди. Лучше смотрите, какие облака!.. Кажется, погода наконец наладилась…

– Ребята, нам ужасно повезло. – Глаза Гая возбужденно блестели. – Это и в самом деле разрушенная церковь! Йосеф, там даже есть алтарь! Свод, правда, почти весь обрушился, но это пустяки. Кто бы мог подумать, что мы будем праздновать Пятидесятницу в церкви?! Йосеф, ведь ты будешь служить мессу?

– Конечно, он будет, – ответила Клара за священника. – Зачем бы еще он красную ризу вез? А я могу поработать за хор, если хотите: гимны попеть – Veni, Sancte Spiritus и все такое…