Он прихлопнул москита и поежился.

— Тут нет ничего, что повредило бы человеку, — вслух подумал он.

Путешествие было не из легких. Овраг вился между холмов, и сухое ложе ручья, заваленное валунами и кучами гальки, кидалось от одного склона к другому. Время от времени Дойлу приходилось взбираться на откос, чтобы обойти завалы.

Москиты с каждым шагом становились все надоедливее. Он обмотал шею носовым платком и надвинул шляпу на глаза. Ни на секунду не прекращая войны с москитами, он уничтожал их сотнями, но толку было мало.

Овраг сузился и круто пошел вверх. Дойл завернул за поворот и обнаружил, что дальнейший путь закрыт. Масса сучьев, обвитых виноградом, перекрывала овраг, обеими сторонами плотина упиралась в деревья, растущие на отвесных скатах оврага.

Пробраться дальше не было никакой возможности. Завал казался сплошной стеной. Сучья были укреплены камнями и сцементировавшейся грязью, принесенными ручьем. Цепляясь ногтями и нащупывая ботинками неровности, он вскарабкался наверх, чтобы обойти препятствие. Москиты бросались на него эскадронами, он отломил ветку с листьями и пытался с ее помощью отогнать их.

Так он стоял, тяжело дыша и всхлипывая, пытаясь наполнить легкие воздухом. И думал, как же это удалось ему попасть в такую переделку. Это приключение было не по нему. Его представления о природе никогда не распространялись за пределы городского ухоженного парка.

И вот пожалуйста, он стоит в глубине лесов, старается вскарабкаться на чертом забытые холмы, пробираясь к месту, где могут водиться денежные деревья — ряды, сады, леса денежных деревьев.

— Никогда бы не пошел на это, — сказал он себе, — ни за что, кроме как за деньги.

Он огляделся и обнаружил, что завал был всего два фута толщиной и одинаков по толщине на всей своей протяженности. И задняя сторона завала была гладкой, как будто ее специально загладили. Нетрудно было понять, что ветви и камни накопились здесь не годами, не были принесены ручьем, а были сплетены так тщательно, что стали единым целым.

Кто бы, удивлялся он, мог решиться на такой труд? Здесь требовалось и терпение, и умение, и время.

Он постарался разобраться как же были сплетены сучья, но ничего не понял. Все было так запутано, что казалось сплошной массой.

Немножко передохнув и восстановив дыхание, он продолжил путь, пробираясь сквозь ветки и тучи москитов.

Понемногу деревья поредели, так что Дойл видел уже впереди синее небо. Местность выровнялась, но он не смог прибавить шагу — икры ног сводило от усталости, и ему пришлось удовлетвориться прежней скоростью передвижения.

Наконец он вырвался на поляну. С запада прилетел свежий ветер, и москиты исчезли, если не считать тех, которые удобно устроились в складках пиджака.

Дойл бросился на траву и распростерся, дыша, как измученный пес. Перед ним меньше чем в ста ярдах виднелась ограда фермы Меткалфа. Она, как блестящая змея, протянулась по склонам холмов. Перед ней дополнительным препятствием тянулась широкая полоса сорняков, как будто кто-то вскопал землю вдоль изгороди и посеял сорняки, как сеют пшеницу.

Далеко на холме среди крон деревьев виднелись неясные крыши. А к западу от зданий раскинулись сад, длинные ряды деревьев.

Интересно, подумал Дойл, это игра воображения или действительно форма деревьев была такой же, как у того дерева в городском саду Меткалфа? И только ли воображение подсказывало ему, что зеленый цвет листьев отличался от зелени лесных деревьев и казался таким же, как цвет новеньких долларов?

Солнце палило ему в спину, и он почувствовал тепло сквозь просохшую рубашку. Посмотрел на часы. Было уже больше трех.

Дойл снова взглянул в сторону сада и на этот раз увидел среди деревьев несколько маленьких фигур. Он напрягся, чтобы разглядеть, кто это, и ему показалось, что они похожи на ролл.

Дойл начал перебирать различные варианты поведения на случай, если не найдет Меткалфа, и самым разумным ему показалось забраться в сад. Он пожалел, что не захватил с собой мешка из-под сахара, который дала ему Мейбл.

Беспокоила его и изгородь, но он отогнал и эту мысль. Он будет думать о ней, когда подойдет время перелезать через нее.

Думая так, он полз по траве, и у него это неплохо получалось. Он уже добрался до полосы сорняков, и никто еще его не заметил. Как только он заберется в сорняки, будет легче, потому что там можно спрятаться. Он подкрадется к самой изгороди.

Он дополз до сорняков и вздрогнул, увидев, что это самые густые заросли крапивы, какие ему когда-либо приходилось видеть.

Он протянул руку, и крапива обожгла ее. Как оса… Он потер руку.

Тогда он приподнялся, чтобы заглянуть через крапиву. Один из ролл спускался по склону к изгороди, и теперь уже не было никакого сомнения, что под деревьями были именно роллы.