Все довершила огромная волна, подхватившая лодку вместе с облепившими её людишками и бросившая на пару десятков локтей вперед. Ломая доски бортов и человечьи кости.

Оставшиеся в живых, услышав приглушенные воем урагана крики и стоны потерпевших, на миг потрясенно застыли, забыв про струящиеся по ним потоки соленой воды. А затем, с неизвестно откуда взявшимся проворством, не обращая внимания на усталость и холодную мокрую одежду, бросились вытаскивать искалеченных товарищей.

Несколько поломанных рук и ног, помятые ребра и рваные раны - могло быть и хуже.

Старшина артели, не обращая больше внимания на визг хозяина, хмуро приказал быстрее нести раненых под навес, туда, где обычно спали на рваных сетях рабы. А когда рассвирепевший Джусуф замахнулся на него плетью, легко вырвал из его руки символ власти и сломал о колено.

Самого быстроногого парнишку отправили к рыбацким баракам, стоящим в ложбинке за густыми кустами, и вскоре оттуда прибежали женщины во главе с Мизой, женой старосты. Она принесла корзинку с травами и снадобьями, и немедленно начала промывать, шить, вправлять. Женщины развели огонь в крошечной печурке, варили по ее указаниям целебный отвар, помогали поить и перевязывать раненых.

Сначала, по традиции, травница занималась тяжелыми, выделяя при этом своих. За то ей и доля от артели идет, чтоб не дала рыбакам погибнуть раньше положенного богами срока.

Потому и взялась за покрытого синяками и шрамами светловолосого парнишку-раба лишь после того, как подлатала двоих артельных. И тихо охнула, разглядев разливающуюся по лицу синеватую бледность и тяжелое, с посвистом дыханье.

Ох, великие боги, ну за что его-то? Ведь совсем еще мальчик! Тяжело вздохнула, прося у великих богов прощение за вмешательство в их замыслы. Затем устроила парня поудобнее, спрятала под низко надвинутым платком сосредоточенный взор, положила на худые ребра мозолистые руки. И затихла, уйдя в видимый только ей мир призрачных цветных волн и потоков.

Джусуф, притопавший под навес, чтобы выдать бездельникам работу, сразу заметил отрешенно застывшую над самым никчемным рабом травницу, и злорадно прищурился.

Так-так!

Теперь ему есть чем прижать хвост слишком дерзкому старосте.

Больше не посмеет ломать хозяйские плети! Да и оплату можно им убавить, ему же теперь придется потратиться на починку лодок. Или выгоднее сразу новые купить?

– Эй, вы, чего расселись, отродье дьявола!
– Зло заорал он, махнув обломком плети.
– Быстро начинайте сети чинить, бездельники прожорливые!

– А кто ты такой, чтобы тут командовать?
– Холодный как лед, презрительный голос неожиданно раздался в его голове и Джусуф изумленно оглянулся, поглядеть на смельчака.

Но рядом никого не было, да и не осмелились бы работники так разговаривать с хозяином.

– Так ведь ты тут больше не хозяин.
– Насмешливо сообщил презрительный голос.

Теперь Джусуф точно знал, голос раздается прямо в голове. Неизвестный демон, поселившийся в его мозгу, поначалу так напугал торгаша, что он даже покачнулся. И только всепоглощающая жадность привела Джусуфа в чувство. Заявление незнакомца о том, что он теперь тут не хозяин, вызвало просто звериное бешенство.

Это он-то, работавший как проклятый, чтобы купить вначале одну лодку, и крошечный кусок каменистого пляжа под причал, а потом столько сил и времени потративший, чтобы расширить дело, больше здесь не хозяин? Да кто осмелится сказать ему это в лицо? Наверное, только тот, кому надоела данная великими богами жизнь!

– Я. Я это сказал, и еще повторю.
– Насмешливо и уверенно произнес невидимый демон, заставив торговца в ярости хлестнуть плеткой по тому месту, где водворился наглец.

Уй-о-уу!
– взвыл от резкой боли Джусуф, и, не обращая внимания на потрясенно вытаращившихся на него рыбаков, рухнул коленями прямо в грязь, хватаясь руками за опалившую огнем полоску на затылке.

И как только эти дети шайтана умудряются молча терпеть его удары?
– С ненавистью подумал он, подняв взгляд, и обнаружил, что никто из работников уже не интересуется его бесценной персоной.

Все изумленно наблюдают за бешено влетевшими на свободное от сетей место лошадьми, запряженными в аганскую повозку. Да за выскочившими из неё незнакомыми людьми, которые, не обращая ни на рыбаков, ни на хозяина никакого внимания, дружно ринулись в тот угол, где лежал белобрысый раб.

Двое, старик и кудрявый парень сразу рухнули перед ним на колени, протянули руки к покрытому синяками худому телу. Еще двое, крепыш тордизанец, и худенькая глазастая аганка с корзинкой в руках, застыли рядом, с болью и состраданием рассматривая просвечивающие сквозь рванье вспухшие и почерневшие следы плетки.

Начиная смутно подозревать, что его ждут большие неприятности, Джусуф попытался незаметно отползти за навес.

– Сиди смирно!
– Зло рявкнул в голове уже знакомый голос и торгаша пронзила нестерпимая боль.

Она длилась всего мгновенье, но нарушать приказ он больше не посмел.

Старшина рыбаков, заметивший паскудный взгляд хозяина, когда Миза начала лечить парнишку, наконец, расслабился и облегченно вздохнул. Похоже, эта гадина теперь уже не сможет причинить им с женой особых неприятностей.