— А я не вижу менее подходящей кандидатуры на пост правителя, чем этот ограниченный, примитивный пижон. — Конан сплюнул. — Никто другой так быстро не сумеет превратить ваш терпимый и свободный город в бездушную тюрьму, похожую как две капли воды на другие шемитские государства. Я окажу тебе и всему твоему народу большую услугу, изрубив этого парня в капусту.

— Конан, в душе ты благороден и раним, — заливаясь слезами, взмолилась принцесса. — Да, он ограничен, но мне с ним жить. Ради меня и моих родителей…

Ее прервал слабый стук в дверь.

— Принцесса, с вами все в порядке? — раздался приглушенный толстой дверью голос.

— Дa, мне лучше. — Как и раньше, она говорила твердо и повелительно. — Оставьте меня, я не хочу, чтобы меня беспокоили.

— Простите, принцесса. — Дверь приоткрылась. — Я не могу удержаться, мне нужно…

При виде лежащих на кровати любовников лицо в дверном проеме побелело. Это был Занус.

Емy потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и суметь хоть что-то сказать.

— А, понятно, — прохрипел он наконец.

— Занус, я… — начала Африандра, но было уже поздно. Дверь захлопнулась, Занус безмолвно удалился.

— Похоже, у парня есть кое-какой здравый смысл. — Конан ослабил хватку на рукояти ножа, который он держал ниже края кровати. — Может быть, став королем, он будет давать тебе некоторую свободу.

— Нет, Конан, так дальше нельзя! Ты должен уехать, уехать из Оджары немедленно! В конце концов, что это для тебя значит? Я могу дать тебе денег на дорогу! Остановись где-нибудь в горах, в крайнем случае в деревне подальше от города. Дождись своего каравана там. Тебе нельзя вступать в поединок с Занусом. Если ты убьешь его, это будет самой страшной трагедией для города. А после того, что он видел сегодня, я не смогу убедить его пощадить тебя.

— Невозможно, — сказал Конан, садясь и протягивая руку за одеждой. — В ответ на его оскорбления я вызвал его на поединок. Прилюдно. Африандра, по законам вашего храма, вызов — священен. И по моему закону тоже. — Тяжелый клинок скользнул в петлю на поясе. — Я не могу бежать от этого поединка, даже если все принцессы Шема будут на коленях умолять меня об этом.

Киммериец встал и в последний раз погладил Африандру по голове.

— Ну что ж, хорошо, если ты не можешь отступить, у тебя есть один способ доказать свою любовь ко мне. — Подняв залитое слезами лицо, принц взглянула Конану в глаза: — Дай Занусу убить себя!

Король Сарка Анаксимандр совершал свой путь через пустыню в полном комфорте. Откинувшись в кресле, он наслаждался равномерным покачиванием паланкина на плечах рабов. Это напоминало ему то, что рассказывали путешественники о плавании по морю. Сначала — постепенное карабканье вверх по склону бархана, замедляющееся к вершине, когда ноги носильщиков чуть не по колено вязли в сыпучем песке. Затем — миг зависания на гребне и спуск, все ускоряющийся по мере того, как рабы все чаще переступали ногами, удерживая рвущуюся вниз тяжесть драгоценного груза. Несколько шагов по ровному месту — передышка перед новым подъемом.

Анаксимандр радовался, словно ребенок. Он восхищался удобством и разнообразием путешествия, наслаждался ветерком, колыхавшим занавеси его экипажа, но более всего его приводил в восторг вид, открывавшийся на гребне дюн до горизонта. Король хвалил себя за мудрое решение — возвращаться домой этой дорогой, а не по ровному выжженному дну древнего моря.

Конечно, следовало бы хорошенько наказать рабов за несогласованность и неритмичность шага. Но в конце концов, благодушно подумал король Сарка, все дело в отсутствии навыка и тренировки. Надо будет погонять их хорошенько. Сумели же танцоры так исполнить свой танец, что восхитили искушенных правителей Оджары. А кроме того, эта неритмичность покачивания доставляла определенное удовольствие.

Охрана, вполне возможно, имела возражения против выбранного маршрута, но благоразумно держала их при себе. Солдаты, равномерно окружив паланкин, шли, приноравливаясь к скорости носильщиков. Неожиданно командир отряда — офицер с обезображенным шрамами лицом, одетый в полированные бронзовые доспехи, — приблизился на своем коне к движущемуся трону Анаксимандра.

— Ваше Величество, — осторожно начал он. — На горизонте замечена процессия, следующая по солончаковой равнине на юг. Полагаю, это отряд Верховного жреца Куманоса, перевозящий священного идола в Оджару.

Анаксимандр поразмышлял некоторое время.

— Отлично, — заявил он, — значит, Куманос выдерживает обговоренный график движения. — Помолчав еще немного, король сказал: — А все-таки давненько я не слышал новостей от него. Да и те только через курьеров. Привези его сюда. Мне нужно с ним поговорить. Да, и пошли пару своих людей, чтобы они погоняли рабов во время его отсутствия: идол не должен замедлять движения.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

Командир пустил коня галопом и, догнав своего заместителя, отдал необходимые распоряжения и немедленно подозвал нескольких солдат, и, к удовольствию Анаксимандра, через несколько мгновений группа всадников уже неслась по барханам, оставляя за собой фонтаны поднятого песка.