– Так чего надо?

– Ты из каких будешь? – неожиданно спросил Соболь.

– В каком смысле? – не понял Сережа.

– Происхождение твое какое? Пролетарий или от сохи?

– Из дворян.

– Да ну?! – удивился Соболь. – Граф или барон?

– Просто дворянин.

– А чего так скромно?

– Все, что ли?

– Ну-ну, аристократ, не так скоро. Подожди. Есть у меня к тебе одна просьба.

– Какая?

– Почеши мне пятки. Я, знаешь, люблю, чтобы мне на ночь пятки чесали. Раньше ваш класс, эксплуататорский, заставлял себе пятки чесать. Крепостные этим занимались. Мои, между прочим, предки. А теперь времена сменились. Эксплуататоры оказались в роли побежденных. Так что давай перевоспитывайся, классово чуждый элемент. Приступай.

– Да пошел ты!

Рядом угодливо хихикнули.

– Куда это, интересно? – полюбопытствовал Соболь. – Уж не на конюшню ли? Под кнут?

Сережа молча повернулся и направился к своей койке.

– Ну как знаешь, – раздался в ответ насмешливый голос. – Придется применить к тебе классовый подход. Перековывать тебя будем.

На следующий день после уроков к Сереже снова подскочил давешний «шестерка».

– Пойдем на «задки», – стараясь не смотреть в глаза, сказал он.

«Задки», грязноватая площадка позади уборной, были излюбленным местом для драк.

«Значит, бить решили», – понял Сережа. Почему-то он не испытывал ни малейшего страха, напротив, лишь любопытство.

Его уже ждали. В небольшой группке возвышался Косой, рядом с ним, покуривая чинарик, топтался Сморчок. Было тут еще трое-четверо блатных из тех, что на подхвате. Соболь стоял чуть поодаль и, казалось, внимательно изучал похабные надписи на стене уборной.

– Этот, что ли? – прошепелявил Сморчок и сплюнул. – Барин, значит? А барев нынче нет. В семнадцатом всех повывели.

Вихляющей походкой он подошел к Сереже и, прищурившись, взглянул ему в лицо. Глаза у Сморчка, прозрачные и пустые, выражали лишь скуку.

– Ну что, мальчонка, готовься… Становись, падла, раком! – вдруг заорал он.

Сережа слабо усмехнулся.

– Он, сука, еще и смеется! – вновь перейдя на блатную шепелявость, почти прошептал Сморчок. – А этого не хочешь? – и он попытался ткнуть горящей папироской в глаз мальчика. Сережа инстинктивно отпрянул и одновременно толкнул Сморчка рукой. Тот поскользнулся на подтаявшем мартовском снегу и упал.

– Ах ты… – забрызгал слюной Сморчок. – Косой, мочи его!

Васька Косой, видимо, только и ждал команды. Он неторопливо шагнул вперед. «Шестерки» встали по сторонам, отрезая пути к бегству. Поодаль Соболь с любопытством наблюдал за происходящим.

Сережа смотрел на Косого. Тот неторопливо приближался, выставив перед собой здоровенные кулаки. Он был на голову выше Сережи и весил раза в два больше.

Неожиданно пришло то самое чувство, которое уже посещало мальчика. Он словно увидел все происходящее сверху. Раскисший почерневший снег, группку оборванцев возле вонючей уборной и себя…

Дальше произошло непонятное. Точно невидимая пружина подбросила Сережу в воздух. Он сделал изящный пируэт и молниеносно ударил Косого пяткой правой ноги в солнечное сплетение. К несчастью для Косого, фуфайка детины была распахнута. И изрядно стоптанный, но еще весьма крепкий кожаный каблук сделал свое дело.

Васька хрюкнул и упал на колени.

«Шестерки» разинули рты. Соболь подался вперед, и лицо его заметно побледнело. Сморчок вскочил с земли и приготовился бежать.

– Назад! – приказал Соболь. – Помоги ему, – он кивнул на Косого. Васька продолжал стоять на коленях, упершись руками в снег и разевая рот, словно гигантская жаба.

– Не хило! – восторженно произнес кто-то из «шестерок».

Они расступились, давая Сереже дорогу… Перед тем как уйти, мальчик еще раз оглядел всю компанию.

Соболь неотрывно смотрел на него и, казалось, хотел что-то сказать, но, видимо, не решался. Сережа повернулся и ушел.

Весь день ловил на себе Сережа удивленные и восхищенные взгляды, а ночью проснулся от чьего-то осторожного прикосновения.

– Пойдем потолкуем, – услышал он и узнал голос Соболя.

Сережа нехотя поднялся и двинулся следом за Соболем. Он не сомневался, что продолжения драки не последует. Слишком явственно он продемонстрировал им свое превосходство.

Они прошли мимо рядов коек и вышли в слабо освещенный, воняющий хлоркой коридор.

Сережа молча ждал. Соболь некоторое время переминался с ноги на ногу, потом, видимо, через силу произнес:

– Ты меня извини.

Чувствовалось, что фраза далась ему тяжело.

Сережа пожал плечами. Насмешливо сказал:

– Ты вроде ни при чем.

– Это я их натравил.

– Не сомневаюсь.

– Так чего же ты прикидываешься? «Ни при чем, ни при чем!» Я ведь действительно прошу прощения. Как дворянин у дворянина.