Ребята потолкались среди вокзальной публики, пытаясь узнать, как добраться до Югорска. Наконец выяснилось, что проще всего ловить попутную машину, причем здесь же, на привокзальной площади. Поиски попутки долго оставались безрезультатными. На ребят смотрели в лучшем случае равнодушно, а чаще с подозрением. Наконец нашли запыленный грузовик с затянутым парусиной кузовом, водитель которого ехал в Югорск. Он оценивающе взглянул на ребят.

– А деньги у вас есть?

У них имелось немного денег, но Сергей не стал об этом сообщать и объяснил, что они командированы городским Домом пионеров для сбора редких лекарственных трав. Поверил или не поверил шофер, однако кивнул на кузов.

– Залезайте, а в Югорске поможете разгрузить машину.

Кузов был почти полностью забит ящиками с гвоздями, но ребята кое-как разместились, и машина тронулась.

– Неплохо ты с Домом пионеров придумал, – уважительно сказал Сморчок.

– Толково, – признал и Косой. Соболь, видимо, почувствовал угрозу своему авторитету, потому что явного одобрения не выказал.

Довольно долго петляли по шумному городу, наконец выехали на пыльный тракт. По сторонам замелькали высоченные сосны. Компания беглецов, не спавшая всю ночь и убаюканная тряской, задремала. Неизвестно, сколько прошло времени, но очнулись они от того, что машина внезапно встала.

– Вылезайте, ребята, – услыхали они голос шофера, – приехали.

Грузовик стоял на обочине лесной дороги.

– Вроде еще не город? – спросил Соболь.

– Черт бы ее побрал, – шофер досадливо пнул колесо. – Перегрелся двигатель. Такого вроде никогда не было. Не знаю, что и подумать. Возьмите ведро и принесите холодной воды.

– Да где ее взять?

– Отойдите в лес. Тут кругом болота, так что воды хватает. Только осторожнее. Не провалитесь в топь. Ступайте.

Сергей подхватил ведро, и ребята устремились в лес. Действительно, метров через двадцать под ногами у них захлюпало… Скоро они наткнулись на небольшой бочажок, заполненный прозрачной коричневой водой.

– Дальше не поедем, – сообщил Сережа, наполняя ведро, – отнесем ему и пойдем своей дорогой.

– И ты эту дорогу знаешь? – усомнился Соболь. – Ведь кругом топи, увязнем – и привет…

– Знаю, если боишься, можешь возвращаться.

– Да нет, я так… – смешался Соболь, – просто хотел выяснить.

– Мы остаемся, – сказал Сережа шоферу.

– Да как же… Ведь до города доехать хотели.

– Здесь много редких целебных трав.

– Как знаете. Смотрите только, с болотом шутки плохи. Поосторожней. – И машина уехала.

Мальчики стояли на краю дороги в растерянности, и только Сережа, казалось, был спокоен. Он достал из вещевого мешка топорик, срубил четыре молоденькие елочки, очистил их от веток и вручил каждому из товарищей.

– Теперь все зависит только от вас. Будете во всем слушаться меня, ничего не случится, но только попробуйте делать по-своему – может произойти беда. Каждому из вас даю по слеге, – он протянул оструганную жердь, – идти только за мной, шаг в шаг. Если вдруг провалитесь, втыкайте в болото слегу и опирайтесь на нее. Если она не достанет дна, бросайте перед собой и тоже попробуйте опереться.

– Ты прямо какие-то страсти рисуешь, – попробовал пошутить Соболь, – напугать нас, что ли, хочешь?

– Никого я пугать не хочу.

– Чего ты, Соболь, все к нему привязываешься, – неожиданно подал голос Сморчок, – не видишь, что ли, он понимает, что к чему, а вот ты не понимаешь. Сейчас он у нас главный.

– Да я ничего… – стушевался тот, – пусть ведет. – И они гуськом зашагали по лесу.

День клонился к вечеру, было тепло, но пасмурно, то и дело принимался накрапывать мелкий дождик, однако почти сразу же прекращался. Низкие тучи временами, казалось, задевали верхушки высоченных сосен. Правда, таких сосен было не так уж много, в основном они стояли на небольших песчаных возвышенностях. Кругом же господствовала поросль осин и березняка. Под ногами то и дело хлюпала вода, но настоящего болота пока не наблюдалось. Это была скорее низина с оставшейся от паводка избыточной влагой. Кроме осин и берез, в лесу в достатке росла черемуха. Она уже совсем отцвела, и только кое-где на ветках сохранилась увядающая, еще совсем недавно снежно-белая кипень. Последние цветы черемух, видимо, пахли сильнее всего, потому что ее нежный печальный аромат, который нельзя ни с чем спутать, еще витал в воздухе. Под ногами густым ковром росли ярко-желтые крупные пахучие цветы, которые в народе называют купальницей. То тут, то там попадались кукушкины слезки, мелкими розовыми цветами цвел вереск. Нежные лиловые колокольчики едва заметно раскачивались на тонких длинных стебельках. Где-то в вышине посвистывали невидимые лесные птахи. Северное лето только началось, но довольно скоро должно было закончиться, и все спешило жить.

Сережа уверенно шел вперед, как будто путь был ему хорошо известен. Готовясь к путешествию, он стянул из кабинета физики компас, но за всю дорогу взглянул на него всего лишь раза два. Направление, по которому они двигались, шло строго на север.

Начинало темнеть, и Сережа решил не рисковать и расположиться на ночевку. Тут как раз попалось сухое возвышенное место с росшими на нем несколькими соснами.

– Шабаш, пришли, – сказал Сережа, сбрасывая с плеч мешок.

– Уже? – удивился Соболь.

– На ночлег остановимся здесь, – объяснил предводитель, – а завтра пойдем дальше.

Соболь, казалось, был разочарован. На лице его появилась кислая гримаса. Он рухнул на землю, и пока ребята собирали хворост для костра, продолжал неподвижно лежать, уставившись в темнеющее небо.

За полчаса насобирали целую гору сушняка. Развели костер, поставили вариться в котелке картошку, придвинули к огню чайник и разлеглись с подветренной стороны на предусмотрительно захваченных из детского дома стареньких одеялах. Поужинали уже почти в темноте, напились чаю. Соболь и Сморчок закурили.