Последними сели на лошадей Иллес и Конан. Они поблагодарили Ассара эа терпение и щедрость, но тому, казалось, больше всего хотелось наконец спровадить своих беспокойных гостей.

Иллес встал во главе своего отряда, а киммериец расположился рядом с ним; остальные воины шутили, смеялись и обменивались впечатлениями о служанках. Когда они тронулись в путь по грязной дороге, туман рассеялся окончательно и все оказалось залито солнечным светом.

Маленький отряд продвигался на восток, навстречу новым битвам.

После полудня отряд остановился в узкой долине, где солдаты могли отдохнуть в тени, а лошади — напиться воды. Солдаты разбились на небольшие группки — кто сидел на камнях, а кто на траве, прислонившись спиной к деревьям — и доставали припасы, купленные в таверне. Конан стоял рядом со своей лошадью, которая пила из мелкого ручья; он осмотрел ноги животного и с удовольствием отметил, что они в полном порядке, если не считать небольших царапин. Иллес стоял рядом, жуя кусок черного хлеба.

Закончив заниматься лошадью, киммериец также принялся за еду и, насытившись, обернулся к парнишке, который по-прежнему торчал неподалеку. Похоже, тот был просто зачарован гигантом-северянином. Конан видел, как юноша о чем-то с жаром расспрашивал бородача Варгана — и не сомневался, что речь шла о нем. Похоже, слава о подвигах северянина уже достигла и здешних пределов…

— Расскажи мне о колдуне, который занял ваш город, — велел киммериец Иллесу.

— Его имя Усхор. А больше я ничего не знаю. Он появился десять дней назад, с многотысячной армией призраков.

— Призраков?

— Да… они проникли в город так, как будто его вообще никто не защищал. — Голос юноши задрожал — он вспомнил это зрелище, казавшееся таким же нереальным, как оживший ночной кошмар, когда в одно мгновение с городом произошло что-то невообразимое — словно огромная волна обрушилась на оставленный людьми город. — У нас не было ни единого шанса, — продолжал Иллес. — Раньше мы всегда держали в страхе чужие войска и могли драться с кем угодно. Но сейчас наша оборона была бесполезно. Бесполезной! Мы заперли ворота, забрались на стены и построились в шесть рядов. Но эти призраки… духи… проходили сквозь стены! Они просачивались сквозь кирпичи, как будто тех не существовало вовсе!

Он заговорил горячо, встревоженный собственными воспоминаниями. Прохладная свежесть тенистой рощи, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву — все это казалось сейчас Иллесу менее реальным, чем его воспоминания. И все же он взял себя в руки и успокоился — он не хотел, чтобы его слышали другие солдаты.

— Если бы они знали, против чего мы собираемся выступить, — признался он, понизив голос, — вряд ли они согласились бы сражаться.

— Возможно. Но если мы сражаемся против призраков, — спокойно произнес Конан, — то каким образом ты, Орин и твои люди выдержали их нападение?

— Может, они и не настоящие призраки, — ответил Иллес, с трудом подбирая нужные слова, чтобы описать происходившее. — Это создания, сделанные из какого-то непонятного вещества, которое можно разрубить мечом, но… они проходили сквозь стены, как будто их не было вовсе, а когда мы разрубили одного из призраков, вместо него появилось трое новых. И все-таки, хоть не до конца, но они материальны, потому что многие воины умерли от ран, нанесенных ими — но еще больше, а особенно мирные жители, погибли словно ни от чего — на их телах не было никаких следов. Что же они такое? Мог ли Усхор колдовством создать их из воздуха?

— Может быть, — задумчиво ответил киммериец, заворачивая остатки еды, — вы бились не с призраками, а со своими же людьми? Усхор мог создать такое заклинание, что каждому из вас казалось бы, что его окружают враги.

Иллес недоверчиво взглянул на северянина.

— Но разве такое бывает? Конан повел плечами

— Мне приходилось сталкиваться со странным волшебством. Один хорайский мудрец однажды сказал мне: «Сила мага в том, что он создает иллюзию страха, и если он заставит врагов открыть свои души, — полдела сделано.»

Иллес покачал головой.

— Никогда о таком не слышал. Но что это означает? Не скажешь же ты, что там вообще не было никакого колдовства?

Конан покачал головой.

— Нет. Это колдовство, без всяких сомнений. Но магия — это обоюдоострый меч: одно лезвие разит врага, но другое может поразить тебя самого. Может, нам лучше двинуться в путь?

— Да, ты прав. Да. — Иллес поднялся; на лице его была написана глубокая задумчивость. — Сегодня вечером мы станем лагерем, и я думаю, что завтра мы достигнем лагеря Орина.