Кононов понимал Масленникова. Бывший боксер, чемпион, фронтовик. В боях с первых дней войны. Единственный из курсантов с медалью «За отвагу». Человек мечтает вернуться в свою дивизию. Об этой его мечте знают все курсанты. В то же время и капитан-лейтенант Рязанов прав. Есть программа. Каждый день не убавляет, а прибавляет мастерства. На собрании столкнулись эмоции курсантов и расчет командования. Он — секретарь, ведет собрание. В какую сторону? К какому берегу? Его личное мнение на чьей стороне? Учебу, конечно, надо продолжать. Но не пять месяцев, аж до марта…

Курсанты меж тем разволновались.

— Разрешите?

В зале прозвучал всем хорошо знакомый с хрипотцой голос, головы курсантов повернулись к боковой двери, возле которой с места поднялся очередной выступающий.

— Слово предоставляется коммунисту, нашему старшине, товарищу Звягину.

Звягин молча оглядел зал. Потеребил ладонью подбородок. Но так, что одновременно пальцы его терли щеку и как бы сворачивали на сторону нос. Характерный жест. Старшина всегда так делал, когда задумывался.

— Внимательно я вас слушал, — сказал Звягин. — Очень внимательно. Хочу спросить… Имеет ли право военный человек нарушать приказ?

Зал молчал.

— Ответьте, курсант Масленников.

— Никак нет, товарищ старшина, — ответил Масленников.

— Ты сиди, сиди, мы не на занятиях. Собрание комсомольское, ваше. Однако и на собрании не след забывать, что люди вы военные. Военному человеку негоже, как сам ты только что подтвердил, нарушать приказ. Учебная программа школы — приказ командования.

Вновь рука Звягина подтянулась к подбородку, палец тронул нос.

— С другой стороны… Понимаю, пора. Но и забывать вы не должны: то, что достаточно командиру взвода, для вас слишком мало. Хотя и младшими лейтенантами ваших товарищей выпускают, а вы всего старшинами станете по окончании школы.

— Дело не в звании, — сказал Масленников, но на него зашикали. Звягин авторитет для курсантов.

— Вот я и говорю. Одно дело желание, другое… Слишком тяжелая работа вас ждет там, на месте. Можно, конечно, тяп-ляп. Раз-два, как говорят, — и в дамки. Только проку от такой поспешности ни вам, ни делу. За вами разведка особо важных данных, потому и подготовка особая. По себе знаю: сорви задание — ценою собственной жизни не восполнишь отсутствие нужных сведений. Понятно?

— Понятно!

— Ясно! — раздались голоса.

— А теперь конкретно по решению вашего собрания… Я бы так решил… Просить командование ускорить выпуск. Вижу, стараетесь. Но надо отдать все силы на подготовку к общешкольным учениям… Так и записать. И смотрите, если кто оплошает на учениях! Не прощу.

Из письма

Владимира Кононова

«…Ты знаешь, у меня сегодня такое состояние… Как во сне, когда летишь над землей с большой скоростью, и вдруг остановка. Прошли учения. Нам дали свободный день. Фантастика! Целый день мой. И я могу писать тебе длинное-предлинное письмо. Разговаривать с тобой. Пусть и на бумаге, какая разница.

Я очень рад, что ты познакомилась с моей мамой. Она у меня хорошая. Настанет срок, и я увижу твою. Посылаю тебе фотокарточку. Неважно получился, но разобрать можно. Сегодня пойдем в город, постараюсь сфотографироваться у настоящего фотографа…

Скоро у меня изменится адрес. Мать, конечно, переживать будет. Ты ее успокой, ладно? И сама не беспокойся, подготовили меня хорошо…»

Выписка

из свидетельства

«Радиотехника — отл., Электротехника — отл., Специальная подготовка — отл., Стрелковая подготовка — отл…»

Бушлат, брюки, шапка, и все черное-черное. Ну, прямо черный монах. А черное на белом — цель. Не смотри, что ночь у нас длинная. Оно и ночью другой раз так завиднеет, только гляделки свои настраивай. У нас тут снегу в половину роста человеческого навалило, смекаешь? Местами и в рост, и в два, и в три. Север. Океан враз от форточки начинается. Дыхнет: белым-бело. А уж за всю-то зиму надышался. Снег сутками, считай, не переставая шел. На снег наш океан до-о-брый. И на метели. Засверестит — держись.

Кононов жил при штабе Северного флота. Жил он с разведчиками в небольшом щитовом домике, щедро отапливаемом обыкновенной «буржуйкой». Знакомился с обстановкой, с местностью. На складе ему выдали новую спецодежду: легкую, крепкую, удобную в носке, серовато-белого цвета. В такой одежде можно спать, зарывшись в снег. Верх ее не пропускал влагу. Комплект состоял из брюк, которые заканчивались чулками. Брюки и чулки на меху. Мехом с внутренней стороны отделана и куртка с капюшоном. Куртка на застежках, капюшон — на молнии.