Весна в этот год была дружная, быстро согнала снег с полей. Я снарядился и, не мешкая, явился на кордон к Михаилу Михайловичу.

Семья у лесника небольшая — жена да двое ребят, и я не стеснил их своим поселением.

Живу день, другой, слушаю весенние концерты птиц, дышу чудесным лесным воздухом и все жду, когда же Михаил Михайлович покажет мне ток…

А он будто не замечает моей тревоги и по вечерам долго и обстоятельно рассказывает о зимней охоте на волков, лисиц и всяких других зверей. “Что он меня мучает?..” — думаю.

— Когда же ты, Михаил Михайлович, на точок меня сведешь?

Он поцарапал свою косматую черную бороду и улыбнулся:

— А разве это надо?..

— Так ведь ты же обещал показать мне ток?..

— Точно!.. Обещал!.. А ты подумай, надо ли это делать.

Ну что он хитрит? Сманил меня, а теперь спрашивает: надо ли показывать ток? Уж не затем ли я приехал сюда, чтобы любоваться его бородой да лукавыми глазами, спрятавшимися под густыми нависшими бровями?

А Михаил Михайлович испытующе поглядывает на меня и говорит:

— Ежели, скажем, я покажу тебе ток, скрад построю да еще веток настелю, чтобы тепло было сидеть, ты пойдешь, постреляешь косачей — и домой. Какая же для тебя, охотника, польза в этом?.. Только добыча!.. Так делали раньше господа, так делают многие и теперь, но это не стоящие охотники. Надо самому найти ток, построить скрад умеючи, а потом уже и завершить все дело боем…

Ну, что скажешь?.. Прав старый лесовик!..

На следующий день я нашел ток. Это было как раз то место, о котором говорил Михаил Михайлович. Вечером я снова сходил, проверил, все было в порядке, косачей собиралось много, и я решил заняться скрадом. Ток находился на самой кромке леса, в ложбинке. С запада стояли высокие стройные сосны, а с восточной стороны переплелись низкорослые гнутые березки. Само токовище занимало площадь метров двадцать пять в диаметре, и земля на нем была взбита, исчерчена крыльями, и кое-где валялись перья — результат яростных схваток.

Построить скрад можно было среди березок, искалеченных тяжелыми снегами. Правда, сидеть мне придется лицом на темный запад, но другого ничего нельзя было придумать. Я срубил несколько кривых березок, укрепил их, забросал посохшими ветками и все это немудреное сооружение обставил старыми побуревшими ветками папоротника.

Два дня я не ходил к своему скраду, чтобы косачи привыкли к обстановке.

Ночь перед охотой я провел в большом волнении. Все будто сделал хорошо, даже похвалу от Михаила Михайловича услышал, а все-таки мучило сомнение: “А вдруг птицы разгадают мою затею?..”

Я долго вертелся на постели и не мог заснуть. Стрелки часов показывали два, когда я встал и потихоньку принялся за сборы. Моя возня разбудила Михаила Михайловича.

— Спи еще, — сказал он. — Я разбужу, когда надо…

Но я уже не мог сидеть в избе, оделся и вышел.

Тихая, темная ночь накрыла лес и творила свои чудесные сказки. Порой казалось, что меня подкарауливают у каждой сосны какие-то допотопные чудовища и что шапку с моей головы сорвала не ветка, а шалунья белка или бурундук. С непонятной внутренней дрожью я торопливо шел к скраду.

Нужно сказать, что на этот раз я изменил своей шомполке. Где там впотьмах возиться с мудреной зарядкой… У Михаила Михайловича была добрая берданка, я снарядил к ней полтора десятка патронов и сознательно несколько увеличил пороховой заряд: стрелять предстояло по близким целям и нужен был некоторый разброс дроби.

Путь до тока был не близкий, но я пробежал его в полчаса и все боялся потерять направление, заблудиться и вернуться на кордон с пустыми руками. Я шел наугад, почти ничего не видел и обрадовался, когда оказался у своего скрада.

Не торопясь я набрал несколько пригоршней старой хвои под соснами, нарвал папоротника, укрыл ими холодную, влажную землю и забрался в скрад.

Ночь тихая — ни ветерка, ни звука в спящем лесу. За дорогу я согрелся, и только устроился, как навалилась дремота. Очень хотелось уснуть!..

И вдруг настороженное ухо уловило не то шелест, не то шаги. Я мгновенно замираю. Нечто похожее на страх охватывает меня. А шаги все ближе и ближе…

“А что, если кто-нибудь проведал о моем скраде? Испортит мне всю зорю…” И еще почему-то я подумал о бешеном волке, который неожиданно может напасть на меня.

А шаги все ближе… Потом я замечаю, что шаги больше похоже на скачки… Все перепуталось в моем воображении, я забыл о косачах, желая увидеть того, кто шел ко мне. Наконец живое существо остановилось и, кажется, у самого скрада, но… я ничего не видел и, затаив дыхание, ждал: что будет дальше?..

Когда посветлело небо и яснее выступили из темноты деревья, я увидел в каких-нибудь двадцати сантиметрах от скрада миролюбиво сидящего… Кого бы вы думали? Зайца!.. Самого обыкновенного серого зайца!..