"Успокойся, возьми себя в руки – тебе надо сосредоточиться”. Но сосредоточиться не получилось. Я тупо сидела в уже обжитом углу вагона и, как четки, перебирала воспоминания о прошедшем годе и прошедших семи годах; я думала о том, какой же из сюжетов предложила Венька питерскому лоху, и о том, что на следующей неделе должны будут состояться переговоры по поводу очередной рекламы: эту рекламу устроил Веньке уже раскрученный художник азербайджанец Аликпер, восточный красавец с мягким голосом и мягким характером.

Ничего этого уже не будет.

Я устала думать обо всем, крепко обняла рюкзак с деньгами и заснула…

…А проснулась оттого, что кто-то тряс меня за плечо:

– Вставай, девушка, царство Божие проспишь! Я испуганно открыла глаза, но испугаться по-настоящему так и не успела: рюкзак был со мной, он никуда не пропал.

– Скоро метро закрывается, а ты все спишь. Дома нужно спать, – подмигнула мне разбитная, плохо накрашенная бабенка в форменной одежде.

– Да-да, простите… А какая это станция?

– “Комсомольская”. А какая тебе нужна?

– Я приехала. Спасибо.

– Шмотки береги! Как только не грабанули, спящую-то!

…Я поднялась наверх, по пустынному эскалатору – и вышла прямо на Ленинградский вокзал.

Пахло шашлыками, размякшим за день асфальтом, Ириной Аллегровой в каждой музыкальной точке, сотнями людей, приезжающих и уезжающих.

Я потолкалась среди ларьков, купила себе сосиску в тесте, дешевенький плейер, батарейки и кассету к нему: гнуснейшее техно, значения которого я никогда не понимала. Идиотская музыка взорвала голову, вышибла все мысли и помогла сосредоточиться на одной.

"Что делать этой ночью”.

Наверняка они уже поняли, что к чему, связали концы и разослали оперативки по вокзалам. Наверняка все было не так, я бездумно шла за придуманным Венькой криминальным миром. Но даже если все не так – куда ты поедешь?

И тогда я вспомнила о Гуле.

Гуля была моей однокурсницей по ВГИКу, единственной нормальной бабой среди сумасшедшей вгиковской тусовки. Сразу после института она выскочила замуж за преуспевающего торговца экзотическими фруктами и осела в Химках.

Потом был преуспевающий коммерческий директор банка, преуспевающий агент по недвижимости – целая цепочка, заканчивающаяся преуспевающим сочинителем книжонок в стиле “русское фэнтэзи”, которого Гуля зацепила в начале осени, когда мы виделись последний раз.

От каждого своего мужа Гуля непременно рожала ребенка и непременно мальчика. Меня всегда удивляла ее власть над мужчинами, я никак не могла понять ее природу – и только прошлой осенью поняла.

Гуля была на последнем месяце беременности и так чертовски хороша, что от нее невозможно было оторвать глаз – внутренний свет, исходивший от нее, слепил, сбивал с ног, зачаровывал. Всех новых мужей она находила именно на последних сроках беременности. Они шли за ней, как крысы за дудочкой Крысолова, готовы были усыновить всех ее предыдущих детей и наплодить новых – своих собственных, таких же красивых, как и их мать.

Когда мальчики появлялись на свет. Гуля сразу же теряла к ним интерес и с ней самой происходила удивительная метаморфоза: она становилась обычной, ничем не примечательной среднестатистической домохозяйкой. И тогда невольно обманутые мужья, получившие дешевый страз вместо бриллианта – а именно так им казалось, – начинали исчезать из дома: сначала на время, а потом насовсем. Несколько месяцев Гуля жила одна, окруженная детьми и няньками, которых нанимали для своих детей совестливые бывшие партнеры, – настоящая пчелиная матка, уже вынашивающая новую жизнь и царствующая в своем улье.

Ее интересовал только неродившийся ребенок, только с ним она разговаривала – и в этих разговорах была блистательна, остроумна, ненавязчива и весела: она обучала плод, уютно устроившийся у нее в животе, всем премудростям жизни, была афористична, как Бернард Шоу, и в меру цинична, как Бэтт Дэвис на излете карьеры. Я с трудом подавляла в себе желание тут же открыть блокнот и записать те легкие, изящно отточенные фразы, которые растворялись в воздухе, оставляя после себя легкое, покалывающее кончики пальцев тепло.

Язычница Гуля, несущая в себе дремлющий генетический код прародительницы, ненавидела цивилизацию во всех проявлениях, а также ее производные – телевизор, телефон и печатные издания всех мастей. Скрепя сердце она смирилась только с пылесосом, миксером и стиральной машиной “Ардо”, полный автомат.

Гуля. Ну конечно же. Гуля.

Я взяла билет на электричку до Химок и уже через час была у нее.

Гуля не удивилась моему позднему визиту, молча взяла у меня из рук пакеты с фруктами и сластями.