Стоило остаться одной, как тут же навалилась невероятная усталость. Думать ни о чем не получалось, да и что она могла надумать, не зная ни города, ни здешних порядков? Можно попробовать сходить завтра в караулку и выспросить стражника, что же теперь будет с Дроздом, но если он не ответит…

Тревога не отпускала, мысли об ужине вызывали лишь дурноту. Винка решила ложиться, попытаться уснуть и хоть ненадолго забыть об ужасном дне, который начинался так хорошо. Вдруг снаружи, из-за небольшого слухового окошка раздалось жалобное мяуканье. Девушка приоткрыла раму (мутное стекло не давало ничего рассмотреть в сгустившихся сумерках) и различила сидящего на пологом скате крыши Вьюна в зверином облике. Он глядел на Винку и мяукал, даже не пытаясь проникнуть в комнату. От обычного наглого вида и следа не осталось, жалкий виноватый котишка, не более. Сердце девушки дрогнуло, но она тут же заставила себя вспомнить, каково ей было остаться один на один со стражей с краденым браслетом в руках. Это помогло прикрыть окно, забраться в постель и потушить свечу.

Кошак за окном не унимался, и Винка пыталась заглушить его вопли мыслями о том, каково сейчас Дрозду, дали ли ему плетей, надели серебряный ошейник или нет. Вскоре по крыше забарабанил дождь, но Вьюн никуда не уходил, только мяуканье постепенно становилось хриплым. Девушка не выдержала. Ругая на чем свет стоит свою жалостливую натуру и проклятый дар нелюдей превращаться в милых и безобидных на вид зверушек, она пошла открывать окно.

На город обрушился ливень, и кошак совсем вымок, будто его бросили в реку или бочку с водой. Шерсть плотно облепила тело, рыжий выглядел совсем жалким и тощим, с огромными ушами и буграми глаз на маленькой треугольной голове. Хвост болтался, как мокрая веревка. Девушка взяла Вьюна на руки, чувствуя сквозь пропитанную холодной водой шерсть живое тепло.

— Разжалобил меня, да? Мерзавец рыжий… А каково сейчас твоему другу? Где он, что с ним? Может, сидит в ошейнике, избитый. Зачем ты его отпустил? Чего сам так долго тянул, не заходил в караулку? Сыскарь ведь там не сразу появился, как раз перед тобой… Эх, ты, мокрохвост…

Винка выговаривала кошаку, вытирая его старой рубахой. Тот трясся мелкой дрожью и молчал. Очень скоро зверь стал похож на ежа из-за торчащих в разные стороны сосулек слипшейся шерсти. Морда его по-прежнему была виноватой, он щурил глаза и прижимал уши, но не сдерживал счастливого мурлыканья.

— Я — глупая селянка, ты — глупый кот. Завтра пойдем выручать пострадавшего из-за нас дурного пса, — вздохнула девушка, забираясь в постель.

Вьюн несмело переминался у кровати, надеясь устроиться в ногах.

— Иди сюда, замерзнешь на полу — позвала Винка. Кошак тут же запрыгнул к ней. — Вот если б ты был просто котом, цены б тебе не было. Такой красивый, ласковый… — девушка забрала дрожащего зверя под одеяло. — Если вздумаешь охальничать, выдеру усы и больше слова с тобой не скажу, — пригрозила она, потянув рыжего за ухо.

Тот слабо мявкнул, и стал тыкаться мокрым носом Винке в руку, прося прощения. Вскоре оба уже спали, пригревшись вместе.

Утром девушка проснулась одна. Видно, кошак успел улизнуть раньше. Винку это совсем не огорчило. С Вьюном-парнем встречаться было неловко, и не столько из-за ночи, сколько из-за вчерашнего происшествия на рынке. Девушка быстро оделась и спустилась вниз, готовая приниматься за работу. На кухне, у накрытого к завтраку стола сидел Фунт, перед ним стоял мрачный Вьюн.

— И какого рожна ты эту цацку утянул? — видимо, уже не в первый раз спрашивал старый кошак. — Тебе мало того, что за валерьку выручили?

— Клыкастый попутал, что тут поделаешь. Не могу смотреть на бесхозное добро. Говорю же, с руки не снимал, просто подобрал, что упало. Ты ведь знаешь, я никогда не воровал. Поначалу мамка запрещала, потом сам допер, что не мое.

— Мамка запрещала… — фыркнул Фунт. — Помню я твою мамку, вот у кого была шустрая лапка да цепкий коготок… Пока ей в зверинце пальцы не переломали. — Тут кабатчик заметил стоящую в дверях девушку. — Проходи, малышка. Садись, завтракай. Вьюн мне все рассказал. Говорит, ты собираешься идти в караулку про дружка вашего узнавать?

— Я хотела, если вы, хозяин, отпустите.

— Ты, милочка, вольна, не работая, у меня жить и столоваться, если рыжий за тебя платить будет, — усмехнулся кабатчик.

— Буду, — буркнул Вьюн. — Комнату ты ей не лучшую выделил, а съесть она много не съест. Моих денег хватит. Кстати, Ромашечка, Дрозд тебе свой пояс в караулке не отдал? Я видел, ты вчера его рубашки тащила.

— Отдал. Но верну я только ему.

— Да пожалуйста. Только ты уж за ним как следует присматривай.

— Ценные вещи я беречь умею, — с достоинством заявила девушка.

Фунт хмыкнул, рыжий подозрительно закусил губу. Винка решила не обращать на них внимания, подозревая, что беспардонные кошаки подумали прежде всего о девичьем сокровище.

Поход в караулку ничего не дал. Там сидел другой стражник, не слыхавший (или так утверждавший) об арестованном вчера оборотне.

— Ежели его сыскарь забрал, и он до сих пор не вернулся, считай, с концами, — ободряюще заявил служивый, равнодушно глядя на несчастное личико Винки. — На кой, девка, с оборотнями путаешься? Сама-то, вижу, не из них, вон, крылик болтается.