— Не обращусь, будьте покойны.

И Зизи резко повернула к Соне-Наоборот спину.

— Итак, девицы, кто из вас хочет слушать дальше про вчерашний бал? — снова обратилась она к окружавшим ее девочкам.

— Ах, Зиночка, рассказывай, пожалуйста. Это так интересно! — с искренним восхищением вырвалось у Мили.

— Да, да, рассказывай, — в один голос проговорили две сестрички Павлиновы, Надя и Люба, готовые слушать с утра до вечера самые нелепые росказни, всякие небылицы.

— Пожалуй, и я еще послушаю, — прогудела своим забавным баском Маша Попова, — только уж заранее говорю: если заврешься, остановлю снова, церемониться не стану.

Но Зина даже не удостоила ее взглядом, делая вид, что не слышит ее слов, и с торжественным видом продолжала:

— И вот, девицы, в восемь часов моя тетка вошла в мою комнату и повела меня в бальную залу. Когда мы вошли, музыка грянула полонез. Ко мне подлетел мой кузен, Поль Баранович, камер-паж, дирижировавший балом. Он обвил рукой мою тонкую…

— Тонкую, как ствол столетнего дуба, талию, — подхватила неожиданно словно из-под земли выросшая перед рассказчицей Соня-Наоборот и, смешно выпучивая глаза, продолжала под взрыв хохота Маши Поповой и Доси:

— И мы понеслись под звуки вальса. А кругом нас звучал замирающий шопот восторга. "О, какая прелестная пара, — шептали присутствующие. — Она соединяет в себе легкость косолапого медведя с изящной грацией гиппопотама".

— Стыдно говорить такие глупости! — сердито поблескивая маленькими глазками, сказала Миля, уязвленная за подругу, в то время как Зизи не могла произнести ни слова.

Неизвестно, чем окончилась бы эта сцена, если бы в классную старшего отделения не вошла в этот миг m-lle Алиса Бонэ и не заявила во всеуслышанье.

— Занимайте ваши места, дети, Ольга Федоровна сейчас придет давать урок арифметики. Райская, вы дежурная нынче? Раздайте же листки для письменной работы. Vite, vite, cheres amies.

Маленькая, очень подвижная и еще молоденькая, недавняя курсистка педагогических курсов, Ольга Федоровна Репнина вошла в класс с небольшим изящным портфелем под мышкой.

— Здравствуйте, дети, у нас сегодня, кажется, письменная работа? Вы об этом хотите мне сказать, не правда ли, Марина Райская?

Близорукие глаза Мары были устремлены в окошко, за которым угасал дождливый октябрьский день. И мысли Мары были далеко. В ее воображении рисовались иные, красивые, картины:

"Белые дома родного Тобольска. Быстрые, студеные воды Иртыша. Убегающие вдаль родные горы. Никогда, никогда, кажется, не привыкнет она, Мара, к дождливому скучному Петербургу! Здесь нет ни привольных ласковых гор, ни любимого Иртыша с его пароходами, барками и лодочками, ни ледяной жестокой, но прекрасной зимы. Здесь есть другая река, правда, красавица Нева. Но разве она ей, Маре, родная? И приволья здесь нет такого, как дома. Да, ей грустно, грустно до слез, что вот уже четыре года, как ей, Маре, со старушкой-бабушкой, подругой бабуси, пришлось переселиться сюда, в чужой, душный, густо заселенный Петербург".

— Мара, да что же такое с вами? Вы, кажется, грезите с раскрытыми глазами? Проснитесь, дитя мое! Возьмите-ка лучше эти листки для письменной работы и раздайте их воспитанницам, — произнесла Ольга Федоровна.

Краснея до ушей, Марина исполнила приказание учительницы. Не в первый раз уже ей приходится получать подобные замечания в классе. Ее рассеянность вошла даже в поговорку: "Рассеянна, как Марина Райская".

— Все готовы? — осведомилась Ольга Федоровна, обежав глазами свою маленькую аудиторию, и сейчас же ей ответили десять воспитанниц хором:

— Все готовы, Ольга Федоровна.

— Отлично. Итак, я начинаю диктовать задачу. Слушайте ее внимательно и записывайте.

— А задача-то совсем не трудная, — шепнула Соня-Наоборот, оборачиваясь со своей первой парты назад, в сторону Доси, сидевшей рядом с Асей Зариной на второй скамейке.

— Пожалуй, что и не трудная, — согласилась Дося, — только, между нами говоря, не очень-то я долюбливаю эти задачи с бассейнами, в которые то вливается, то выливается вода. И чего вливать да выливать без толку, только мучить нас, бедняжек, этими бассейнами, право.

— Да ведь ты понимаешь задачу? — осведомилась Ася, всегда тревожившаяся за Досины классные работы гораздо больше, чем за свои.

— Знаю, ведь летом же ты сама меня истерзала этими бассейнами до полусмерти.

— Ну и решай себе…

— Вы все еще собираетесь, а у меня скоро и конец делу, — также тихо, сквозь зубы, сообщила подругам Соня-Наоборот, снова откинувшись на спинку парты, служившую основанием следующей скамейки.

— Чего уж там, ты у нас профессор математики, что и говорить, — шепнула ей в ответ Дося. — Не уступишь и Ольге Федоровне.