Когда Человек вошел к себе в комнату, звонил телефон, и, видна, давно уже звонил.

– Да, слушаю.

Говорил президент - со своей загородной виллы, той самой, где водились черные лебеди и цвели черные тюльпаны.

– Ну, натворил дел!

– Я не мог…

– Оставь декламацию для любителей декламации. Зачем полез? Давно сказано - не поддавайтесь первому движению души, оно всегда благородно. Ладно, все уладим. Переработался, тяжелое мозговое переутомление… полная невменяемость…

– Позволь…

– Нет уж, не позволю. Дам команду Медику, они подберут соответствующую терминологию… Подашь прошение о помиловании в почтительных выражениях. Это придется сделать. Шефу это будет приятно. Может быть, даже обойдется дело без изоляции. Или на самый короткий срок. Но одного ты добился, умник, - у тебя отнимают… твоего ребенка. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Придется расстаться. Теоретическую часть, возможно, со временем удастся отвоевать, оставить за тобой, а вот мастерские и этот самый… твое детище…

– Кому же? Ученику?

– Зелен еще. Нет, вице… Ясно?

– Ясно.

– Эта лиса давно подбиралась к винограду. Надо отдать тебе справедливость, ты ему сильно облегчил задачу. Словом, оставайся дома, лучше всего ляг, лед на голову. Кто приедет - ты в забытьи. Без меня - ни одного слова! Ну, не падай духом. Неужели ты думал, что я могу тебя покинуть в беде? Не такая я свинья. Ложись!

Человек опустил трубку на рычаг и пошел вниз к Зверю.

Так, так. Значит, президент уже знает. Быстро. Или у него свои источники информации?

Перед алюминиевой вертушкой, где стоял охранник и проверял пропуска, Человек чуть замедлил шаги, сердце его сжалось - вдруг уже сообщили? Вдруг есть рапоряжение не пускать?

Охранник, белокурый солдат, даже не взглянул на пропуск и почтительно, как обычно, приложил руку к каскетке. Он был молод. Его глаза восторженно смотрели на знаменитого конструктора, ученого в расцвете славы, первооткрывателя подземных путей. Вот это жизнь, вот это настоящее счастье.

Дежурным по ангару и стартовому полю Человек сообщил, что хочет вывести Зверя в небольшую непредусмотренную прогулку, просто так, без заданной цели. У него свои соображения. Маршрут он фиксировать не будет. И в диспетчерском журнале в графе “Маршрут” написал: “Произвольный, с выключенным Большим Ориентиром”. Это означало, что маршрут потом невозможно установить, воспроизвести.

Зверь ни о чем не спросил.

Они погрузились. Приборы работали как положено. Ход был чистый.

– Тебе надо научиться новому, - сказал Человек.

Щелкнуло реле, и неторопливый металлический голос ответил с педантичной серьезностью:

– Я рад научиться новому.

– Надо забыть. Тебе надо забыть то, что я сейчас сделаю.

После паузы голос Зверя ответил так же четко, бесстрастно, как всегда:

– Но я не умею забывать. Мне это не дано. Ты должен знать - я не умею ни забывать, ни ошибаться.
– Что-то шумно вздохнуло внутри Зверя.
– Я несовершенен по сравнению с человеком.

– Ты умеешь страдать. Кто наделен страданием, тот может все.
– Человек нагнулся к микрофону, сказал настойчиво, тревожно: - Ты можешь научиться… ты должен научиться лгать. Помоги мне.

Зверь долго молчал. В боковых иллюминаторах мелькали рыжие глиняные срезы. В передней смотровой щели фиолетовое круглое пятно луча вибрации плясало на такой же рыжей стене - она поддавалась, оседала под действием луча, давала трещины.

Раздался щелк реле.

– Мне это очень трудно. Ты не заложил в меня это.

Человек сказал совсем тихо, как бы про себя: - Мне тоже многое… трудно.

– Я постараюсь.
– Опять глубокий протяжный вздох родился где-то во внутренностях Зверя, поднялся до высшей точки и угас.
– Хорошо, я научусь.

– Я сейчас выйду. Выйду и спрячу одну вещь. Помни, если тебя будут спрашивать - ты ни о чем не знаешь, ничего не видел. В эту последнюю нашу с тобой проходку… - Прозвучали эти слова не особенно твердо, и Человек повторил: - В последнюю нашу проходку я не останавливал тебя, нигде не выходил, ничего не прятал в районе сброса. Вообще ходили мы ве в район сброса, а в противоположную сторону. Ты запомнил?

Через час с четвертью они вернулись на поверхность. Ученик, как обычно, ждал у стартовой воронки, хотя погружение было внеочередное, неожиданное.

– Мне сказали… Я прибежал…

Он привычно осмотрел лапы Зверя, его веки, вошел в кабину и взглянул на показания приборов.

– Ходили больше часа. А километраж небольшой. Неполадки были? Останавливались?

– Нет, - нехотя сказал Человек.

– Как кожуха перегрелись. Как будто Зверь шел без фиолетового луча, своими силами…