–  Полежи, отмокни, отогрейся немного, - сказал отец девочки.
– Я пойду сушить твою одежду.

Я сидел в ванне полчаса или час, иногда добавляя горячую воду.

А потом отец девочки вошел и сказал смущенным голосом:

–  Понимаешь, у нас мальчиковой одежды нет… Прямо не знаю, в чем тебя выпустить в комнату. Может быть, ты Светино фланелевое платье наденешь?

Я на такие слова даже ничего не ответил. Потому что в ванне мне сидеть уже надоело и не занимать же весь день ванну у людей. А с другой стороны, девчачьи колготки, сидеть в платье тоже стыдно.

–  Я домой пойду, - сказал я.

–  Пойдешь, - согласился Светин отец.
– Высохнет одежда - и пойдешь. Ты вот что, - сказал он, - давай будем играть в маскарад. Я тебе сейчас принесу маскарадный костюм; Красной Шапочкой будешь? Света будет Бабушкой, а я - Волком.

Он сходил в комнату, принес мне фланелевое платье, тапки и настоящую красную шапочку.

–  Вытирайся и выходи играть.

Но я еще долго сидел так, в полотенце, не надевая платья, потом надел и стоял за дверью, а потом уж Светин отец застучал и сказал:

–  Красная Шапочка, мы забыли с тобой познакомиться. Меня зовут Степан Константинович, мою дочь - Света, собаку - Барри, А тебя как?

–  Коля, - сказал я из-за двери.

–  Красная Шапочка по имени Коля, вылезай быстрей, тебя Бабушка ждет и Серый Волк с другом Барри под кустом подкарауливают.

Я вышел из ванны, но игра у нас как-то не очень получилась.

Из- под платья у меня торчали ноги в колготках. Я топал тапочками в прихожей и боялся войти в комнату, где сидела Света.

А Света вдруг закричала:

–  Папа, передача! Мы про передачу забыли!

И включила телевизор.

–  Да ну ее, - сказал папа, - надоела мне эта передача.

И в то же время какой-то голос стал читать стихи для малышей, экран засветился, и я увидел на экране Светиного отца.

Я сначала не поверил - думал, похожий человек, потому что Светин отец стоял рядом со мной и тоже смотрел на экран. Но тут Света сказала:

–  Голос сначала не твой, а потом - твой.

Светин отец на экране прочитал стихи и сел около столика. К нему повернулся диктор и сказал:

–  А теперь расскажите нашим юным телезрителям, девочкам и мальчикам, как вы стали художником, почему вы начали иллюстрировать для них книжки.

Это в телевизоре.

А в комнате Светин отец сел на диван и сказал:

–  Сейчас будет это неприятное место. Надо было как-то иначе тогда сказать. И рисунок получился слабый.

–  Я был таким же, как все мальчишки. Любил подраться и поозорничать, у меня был самый громкий в классе голос, и его, наверно, не очень любили учителя, потому что подавал я его во время чужих ответов, - говорил Светин отец с экрана.
– Но однажды, лет в двенадцать, я увидел девочку в окне уходящего поезда, и хоть я никогда ее больше не встретил, но повсюду я стал рисовать ее лицо… Рисунок выглядел примерно так… - И Светин отец провел три линии на бумаге.

Получилось лицо. Хороший рисунок, всего из трех линий, а уже красивое лицо. Мне бы так никогда не нарисовать.

–  Садись на диван, - сказал мне Степан Константинович.
– По телевизору не выступал?

–  Нет.

–  Будешь выступать, узнаешь. Вроде бы нормальный человек, а как наведут на тебя камеру, сразу и руки чужие, и голос не свой. Вон какой я там деревянный.

–  Не деревянный, а нормальный, - сказала Света.

Степан Константинович сходил на кухню - проверить, как сохнут мои брюки. А Света проговорила:

–  Мой папа не только книжки иллюстрирует, а еще и картины пишет. Зато я рисовать совсем не умею.

Я посмотрел на шкаф и увидел там за стеклом много книг.

–  Это все папа иллюстрировал, - подтвердила Света.

Две из них я читал и хорошо помнил рисунки, потому что они мне понравились. Одна у меня даже дома была.

После выступления Степана Константиновича передавали кино. Мы посмотрели половину фильма и стали пить чай с вкусными сухарями и с медом.

А потом мои брюки высохли, и Степан Константинович сказал:

–  Ну, дети, давно пора за уроки. Сейчас я тебя провожу, а то родители твои уже переволновались. Надо было им позвонить, да я с расстройства забыл. Мама поздно приходит?

–  Она сейчас как раз придет. А так дома никого нет.

–  А папа?
– спросила Света.

–  Ну мало ли где могут быть папы, - сказал Степан Константинович.

–  Папа в Москве. Он изобретатель и сейчас павильон готовит на выставке. Ему, может быть, Государственную премию дадут.

–  Ого, - сказал Степан Константинович, - с кем мы познакомились.